Михаил Врубель: живопись разноцветных кристаллов

Михаил Врубель — один из самых заметных художников конца XIX — начала ХХ века в России и мире, и в то же время — один из самых недооценённых современниками.

Когда художник был в расцвете сил, от него отворачивались и выставочные пространства, и художественные объединения, и средний зритель. Оценить его работы в то время могли единицы, среди которых были Пабло Пикассо, Валентин Серов, Сергей Дягилев.

Рассказываем о творческом пути Врубеля: от занятий с наставником в детстве до завораживающих работ в психиатрической больнице.

Детство

С детства Михаил видел и чувствовал смерть: когда ему не было года, умер его родной одиннадцатилетний брат, также умерла сестра Катя, и из родных братьев и сестёр осталась только старшая сестра Анна.

Умерла и родная мама Михаила, когда ему было три года. Отец снова женился, и дети росли с мачехой — она была пианисткой и часто играла дома на фортепиано. Маленький Михаил слушал: так прививалась любовь к классической музыке.

Будущий художник рос чувствительным и спокойным, с ранних лет проявлял потребность в творчестве, а в семейном кругу его называли «молчуном и философом». Шестилетним ребёнком, как мог, он писал с натуры домашний быт и увлекался журналами об искусстве.

Отец старался поддерживать стремление сына к искусству по мере возможностей: с восьми лет, в 1864-м, в Петербурге Михаил ходил в Общество поощрения художеств. Через год семья переехала в Саратов, где Михаилу нашли нового педагога, который учил его рисовать с натуры.

Тогда же Врубель начинал пробовать писать по памяти: в Саратов приехала копия фрески Микеланджело «Страшный Суд», и юный художник рисовал её самостоятельно дома и без фотографии.

Литература и Античность

С раннего детства Врубель был очарован миром искусства: театром и литературой, с юношества читал французских и английских классиков. И в течение всей жизни не переставал трепетно относиться к литературе, даже во времена забвения: когда из-за слепоты читать уже не мог, ему читали вслух.

В школьные годы Врубель увлёкся историей, а живопись временно оказалась на втором месте. В Одессе он писал большие сочинения об Античности и Средневековье. Позже Врубель создал не один рисунок на тему «Гамлета».

В конце 1870-х был репетитором латыни в полунемецкой семье в Петербурге, с которой бывал в Швейцарии: много писал и рисовал. В одном из выходов в свет в Петербурге познакомился с архитектором, для здания которого разработал детали. В тот же период молодой студент Академии получил предложение делать роспись Кирилловской церкви в Киеве.

В разные годы Врубель создавал множество рисунков по мотивам из литературы: знаменитые иллюстрации к «Анне Карениной» Л. Толстого, «Демону» Лермонтова и многим другим.

Тексты Шекспира увлекали Врубеля настолько, что он раз за разом писал одну и ту же тему — Гамлета и Офелию. На этих изображениях видно, какое новое цветовое, сюжетное и техническое развитие получают герои с течением времени.

На первом рисунке 1883 года у Офелии и Гамлета большие и живые глаза, присущие всем героям картин Врубеля. Фон представляет собой пятна, среди которых невозможно определить, что же именно там находилось. Пропорции нарушены: например, руки Офелии крупнее её головы.

Герои Шекспира на тот же мотив 1884 года были уже совсем другого настроения: оранжевые и зелёные цвета пропали, фон стал детализирован, все цвета и оттенки тёмные.

В «Гамлете и Офелии» конца 1880-х можно увидеть, как холст поделён на две равные горизонтальные части. Между героями, в отличие от первых двух работ, появилось расстояние, они смотрят не друг на друга и не в одну сторону, цвета холодные, как и образы.

Неследование традициям

Весной 1884-го Врубеля, ещё студента Академии художества, пригласили работать над воссозданием старинных фресок и написанием новых.

В Кирилловской церкви он написал в образе Богоматери жену своего покровителя Адриана Прахова — Эмилию Прахову. У Богоматери Врубеля есть особенность — большие выразительные глаза, которые можно встретить во множестве других работ художника, не только в иконах. Для русской иконописи конца XIX века такое исполнение было очень нестандартным.

«Царевна-Лебедь», «Девочка на фоне персидского ковра», «Испания» — также примеры произведений художника, где у главных героев большие печальные глаза.

Кристаллическая техника и пластический язык

Врубель придумал свою технику живописи — кристаллическую. Его холсты будто усеяны мазками-кристаллами, часто крупными, из которых художник складывал свои завораживающие, трогательные или мрачные изображения. Но большинство художников, организаторов выставок и критиков того времени не одобряли картины модерниста.

Техника Врубеля напоминала многогранный кристалл, в котором свет, форма и цвет играли особую роль. Некоторые ассоциировали его работы с витражами, благодаря чётким линиям, ярким цветовым акцентам и мозаичности. Это делало стиль художника революционным, но не всегда понятным для более консервативной публики.

Пластический язык Врубеля — синтез академизма и собственного поиска художника. Выразительные образы складываются из пятен-осколков, крупных мазков его кристаллической техники.

Художник по-своему трактовал все формы, в том числе и человека: у героев часто ломаные изгибы тела, как в «Демоне летящем», размеры предметов гипертрофированы, как в «Розе в стакане». Его язык — фрагментарность и динамика форм.

Символизм

Символизм появился в последней трети XIX века во Франции и был литературным течением. Позже он пришёл в живопись, и первым русским символистом считается именно Михаил Врубель.

Символизм — неприятие рационализма и обыденной реальности, мир фантазии, воздушности и природы, где образы выразительны, таинственны, печальны и не отражают повседневность и рутину. Часто эти образы были из Средневековья, отсылали к религии, почти всегда находились в окружении природы.

В живописи Врубеля много драматизма и чувственности: образы глубокие, загадочные, фантастические, погружённые в свои мысли, взгляд персонажей не направлен на зрителя. Текстуры, окружающие эти образы, представляют собой либо полуреальные изображения, либо совсем неидентифицируемые.

Герои картин неразрывны с природой: Демон сидит в ирисах, любимых цветах Врубеля, в «Утре» образы вовсе слиты воедино с природой, а у девушки в центре композиции отчётливо различима лишь голова с длинными волосами — тело же как часть зелёного ландшафта.

Живопись Врубеля-символиста — изображение неуловимых образов или уловимых частично. Так, например, в «Жемчужине», можно видеть лица и части тел, но они утопают в чём-то невероятном, блестящем, жемчужном, и, несмотря на название — «Жемчужина», — понять, что это именно она, невозможно: фон — совершенно загадочный вихрь из разных текстур и цветов.

«Дивные краски и причудливые чертежи, похищенные у Вечности», — говорил поэт-символист Александр Блок о Врубеле, которым он не переставал восхищаться даже после его смерти. На похоронах Блок говорил о том, что лишь немногим, таким как Врубель, удаётся постигнуть то, что обычному человеку незримо.

Скульптура

Елена Павличенко

преподаватель школы искусств Textura. Студентка академии художеств имени Репина.

— Хочется вспомнить о Врубеле как о художнике объёма. В своих скульптурах он в первую очередь стремился не столько запечатлеть образы, сколько перенести их в реальное трёхмерное пространство, минуя плоскость как единицу. Он будто лепил для себя модели, которые мог написать и вернуть в увиденный и знакомый самому художнику мир его произведений.

Скульптура Михаила не только несёт в себе грамотное цветоносное решение, но и доказывает точное понимание объёмов, которое зрители наблюдают в его живописи.

Критика

Живопись Врубеля была признана светом русского искусства (Серовым, Бенуа, Дягилевым) и отвергнута широким зрителем и поверхностной критикой почти всю жизнь. Лишь перед смертью признание общественности, уже глубоко больного человека, нашло его.

Организаторы Нижегородской выставки смеялись над панно «Принцесса Грёза». Репин считал Врубеля декадентом, приписывал ему «манию формы», называл живопись Врубеля безжизненной.

Критик Стасов вгрызался в сюжеты картин — считал их слишком оторванными от реальности, больными: «вовсе не византийскими и не русскими, а просто декадентскими».

Иллюстрации Врубеля к текстам Лермонтова газеты описывали как «крайне неудачные».

На Врубеля недоброжелатели даже делали пародии: Щербаков попытался уколоть художника, высмеивая картину «Утро»:

Лишь единицы, среди которых Валентин Серов, Савва Мамонтов, Сергей Дягилев и немногие другие современники, принимали и ценили работы Врубеля при жизни.

Серов говорил: «Врубель — настоящий гений». Мамонтов всю жизнь поддерживал Врубеля финансово и морально. Дягилев, создатель «Русских сезонов», восхищался искусством Врубеля и в 1906 году на Осеннем салоне в Париже сделал для художника целый отдельный зал. Игорь Грабарь называл Врубеля «живописцем мозаик», отмечая, что его мазки напоминали сверкающие грани самоцветов. «Он пишет не красками, а кристаллами души», — говорил Николай Рерих.

Но голоса Серова, Мамонтова и других — единичные лучи света в чёрном небе непонимания, и злую критику Врубель слышал в свой адрес намного чаще поощрения.

Впрочем, к концу жизни благодаря художественному объединению «Мир искусства», Мамонтову и немногим другим лёд тронулся: о Врубеле стали положительно писать, а известные признанные художники сменяли свои взгляды с критики на одобрение. В своих воспоминаниях Серов отмечал: «Теперь Репин хвалит Врубеля, а я хорошо помню, как он его ругательски ругал раньше».

Читайте также:

«Мир искусства» и искусство почтой по миру. Открытки в пользу Общины святой Евгении

Смерть сына и болезнь художника

У Нины и Михаила Врубелей в 1901 году родился сын. Имя ребёнку дали в честь Саввы Мамонтова, покровителя Врубеля:

Михаил Врубель очень тяжело переживал непринятие его живописи современниками и институциями, но потеря сына стала несравнимой трагедией: сын Врубеля внезапно умер от пневмонии в Киеве, и после этого события художник сам попросил отправить его в лечебницу. Сестра Врубеля писала, какое горе переживала его семья:

«Ты знаешь, я, кажется, разучился говорить», — были слова Михаила сестре, которая приехала к нему в лечебницу под Ригой, куда он попал.

В 1901 году в Риге Врубель сам выбрал лечебницу, где работал его знакомый врач. Родные приходили к нему каждый день, но вскоре врачи стали советовать не навещать Врубеля родственникам, потому что они напоминали о недавней трагедии. Вскоре после этого Михаила забрали в частную лечебницу.

В Москве он начинает бесконечно писать днём и ночью, что отнимает его физические силы, зато даёт душевные.

Это крупная работа размером 100 × 864 см, написанная в университетской клинике В. П. Сербского в Москве. Здесь характерное для символиста-Врубеля обращение к религиозной теме и также классическая техника автора — кристаллическая.

Мы видим лицо ангела, две его руки: в правой — меч, в левой — кадило. Но фон — вихрь из кристаллов, который можно принять за лиловое одеяние ангела. Эти непредметные части картины можно оставить и без трактовки — мы не знаем достоверно, что Врубель имел в виду и поддаётся ли это словесной трактовке.

Зимой 1906 года Врубель окончательно потерял зрение. Иногда у Врубеля случались припадки, он говорил, что у него будут глаза-изумруды.

Врубель в музеях

Третьяковская галерея — огромный зал с 14-метровым панно «Принцесса Грёза», картинами, рисунками, майоликовым камином, скульптурой. Среди них есть «Демон», «Царевна-Лебедь», иллюстрации к Лермонтову и Толстому.

Русский музей, Санкт-Петербург — «Утро», «Шестикрылый Серафим», «Сирень», наброски и другие работы.

Музей имени Михаила Врубеля, Омск — «Хризантемы», «Жёлтые розы».