Виртуальные упыри: история вампиров в видеоиграх

Мифы, сказания и медицина

Большинство людей знает вампиров по «Дракуле» Брэма Стокера и легиону его подражателей, забравшихся в самые дальние уголки поп-культуры — от фильмов ужасов и мелодрам до «Улицы Сезам» и пачек с готовыми завтраками. Но ещё задолго до того, как граф из Трансильвании пригласил в гости неудачливого юриста из Лондона, средневековые люди забивали осиновые колья в грудь покойникам, чтобы те не восстали из мёртвых с жаждой человеческой крови.

Поверья о вампирах ходили по всей Европе, но источником их часто была банальная необразованность. Вскрывая могилы подозрительных покойников, люди обнаруживали, что у трупа «отросли» ногти и зубы, а у рта и носа видны следы крови, — и решали, что мертвец стал вурдалаком.

И то и другое было всего лишь следствием процесса разложения: ногти и зубы казались длиннее из-за того, что кожа сморщивалась, а кровь на губах была из внутренних органов. Но простой народ об этом не знал — и подобные свидетельства только подкрепляли сверхъестественные страхи перед мертвецами.

Во времена эпидемий эти страхи могли спровоцировать массовую истерию. Так, народ обвинял вампиров в распространении туберкулёза — ведь жертвы этой болезни, как и кровопийцы, отличались худобой и бледностью кожи. И для того, чтобы остановить её, применяли самые разные меры.

Челюсти мертвецов набивали чесноком, камнями и серебряными монетами, их горло и рёбра пронзали железными штыками, головы потенциальных вампиров отрубали и клали между их ног. Доходило до того, что сердце покойника вырезали и сжигали, а пепел смешивали с напитком, который давали выпить больному в надежде, что тот пойдёт на поправку.

Суеверия подпитывались слухами о реально существовавших правителях. Например, валашский господарь Влад III, правивший в XV веке, прославился привычкой насаживать своих врагов на кол, за что получил прозвище Цепеш («Колосажатель»). Ему же придумали ещё одно «хобби» — пить кровь своих недругов, сидя в окружении мёртвых тел.

У Влада III было и другое прозвище, которое он унаследовал от отца, — Дракула, что с румынского переводится как «дьявол» или «дракон». Неизвестно, насколько правдивы были сплетни о распитии крови, но именно господарь из Валахии дал свою фамилию самому известному в истории вампиру. Благодаря ему герой Стокера также обзавёлся местом жительства — замком в румынской Трансильвании.

Надо сказать, что кровососы к тому моменту уже плотно обосновались в литературе: например, в 1872 году ирландский писатель Ле Фаню опубликовал рискованную для тех времён повесть «Кармилла», где одноимённая вампирша испытывает любовное влечение к главной героине.

Вурдалаки отметились и в русской литературе. Само слово «вурдалак» — неточный перевод сербского «волкодлака», сделанный Александром Пушкиным для «Песен западных славян». Другой русский писатель, Алексей Толстой, написал целых две «вампирских» повести — «Семью вурдалака» в 1839 году и «Упыря» в 1841 году.

Но именно роману «Дракула», вышедшему в 1897 году, было суждено стать самым значимым произведением по теме. Что любопытно, хотя роман высоко оценили современники, настоящую славу ему принесли экранизации: «Носферату, симфония ужаса» 1922 года и «Дракула» 1931 года, где графа сыграл легендарный Бела Лугоши.

Оба фильма, пусть они и имели мало общего с первоисточником, познакомили массового зрителя с таинственным вампиром. Но у романа Стокера были и свои преимущества.

Во-первых, автор придумал образ вампира-интеллектуала, вдохновлённый известным актёром викторианской эпохи Генри Ирвингом. Граф Дракула — жестокий убийца, но тем не менее он крайне начитан, изыскан в манерах и блестяще манипулирует людьми.

Во-вторых, Стокер наделил вампиров многими чертами, которые теперь считаются каноническими: его герои обращаются в летучих мышей и волков, не отражаются в зеркалах, спят в гробах и заводят себе гулей — простых смертных, которые выполняют приказы вампира в обмен на возможность выпить его кровь.

В-третьих, автор придумал самого известного охотника на кровососов — доктора Ван Хельсинга. С его помощью герои романа в конце концов побеждают злодея и трёх его «невест», с которыми, в свою очередь, связана ещё одна причина долговечности «Дракулы».

Дело в том, что Стокер помог закрепить в массовом сознании эротический подтекст, связанный с большинством вампирских историй в поп-культуре. В романе «невесты» пытаются соблазнить сначала Харпера, а затем и самого Ван Хельсинга. Вот как это описывает автор:

Эротический подтекст усилили экранизации романа, в особенности британский фильм 1958 года с Кристофером Ли в главной роли, который превратил Дракулу в секс-символ. Спустя половину столетия создатель сериала «Настоящая кровь» Алан Болл лаконично суммировал суть персонажей: «Для меня вампиры — это секс».

Неудивительно, что высокая леди Димитреску после первых же тизеров завоевала сердца чуть ли не всех пользователей интернета, что побудило арт-директора Resident Evil: Village написать письмо благодарности фанатам, в котором он раскрыл рост вампирши — 2,9 метра.

Что касается трёх сестёр, их образы без труда узнаются в дочерях злодейки, преследующих главного героя Итана Уинтерса. Арт-директор Resident Evil: Village Томонори Такано рассказывал, что его команда пыталась сделать «Дракулу наоборот», где клан женщин-вампиров охотится за мужчинами и пьёт их кровь.

С книгой Стокера новую часть Resident Evil также роднит сеттинг: действие игры происходит в зловещей деревушке в горах Трансильвании. Это не первый случай, когда герои видеоигр отправляются на родину Дракулы.

Замки и проклятия

В 1987 году на NES вышел платформер Castlevania. Его завязка проста: Саймон Бельмонт, местный аналог Ван Хельсинга, приходит в замок Дракулы, чтобы убить вампира.

От той же Super Mario Bros., главной игры для консоли Nintendo в то время, этот платформер отличался не только готическим сеттингом, но и фокусом на сражениях: большую часть времени игрок зачищал уровни от монстров при помощи плети, святой воды и распятий-бумерангов. Сам Дракула был в игре финальным боссом: до него Бельмонт успевал сразиться с мумиями, скелетами, монстром Франкенштейна и даже с самой Смертью.

Сложность, атмосферный саундтрек и необычный для жанра сеттинг сделали проект хитом. Успех Castlevania породил аниме-сериал и множество продолжений, посвящённых многовековой борьбе клана Бельмонт со знаменитым вампиром. Кармилла, кстати, тоже появляется в серии: самую важную роль она играет в Castlevania: Circle of the Moon (2001), где возрождает Дракулу.

В 1997 году вышла самая известная часть франшизы — Castlevania: Symphony of the Night. Эта игра заложила основы жанра «метроидвания»: в ней не было открытого мира, но игрок мог свободно исследовать локации замка, постепенно открывая новые способности и уровни.

Конечно, рано или поздно должны были появиться игры, где можно примерить образ бессмертного на самого себя. Это произошло в 1996 году с релизом Blood Omen: Legacy of Kain. Главный герой игры, дворянин Каин, гибнет от рук разбойников, чтобы затем восстать из мёртвых и изречь следующую фразу: «Мой разум был пуст, за исключением одной мысли: „Я буду убивать“».

Его новая цель — убить волшебников из Круга Девяти, одержимых идеей истребить вампиров. И на протяжении всей игры мы наблюдаем за тем, как ненависть и жажда мести поглощают его душу.

От Дракулы из Castlevania герой Legacy of Kain отличался моральной неоднозначностью — уже не злодей, но и героем его назвать нельзя. По словам президента студии Silicon Knights и автора идеи Дениса Дьяка, разработчики игры вдохновлялись персонажем Клинта Иствуда из фильма «Непрощённый»:

История Каина продолжается уже в Legacy of Kain: Soul Reaver (1999). Здесь жажда мести превращает персонажа в безумного императора, которому мстит за собственную гибель его бывший лейтенант Разиэль, ещё один трагический герой с неоднозначным прошлым.

Во всём, что касается геймплея, франшиза Legacy of Kain подражает серии The Legend of Zelda, но с учётом вампирской сущности персонажей. Здоровье Каина на шкале неуклонно тает, а для его пополнения нужно пить кровь — причём её источниками могут служить как враги, так и мирные жители. Вдобавок, как и Дракула, он может превращаться в волка.

Разиэль, в свою очередь, больше похож на призрака: он умеет перемещаться между духовным и материальным мирами — при помощи этого решаются многие головоломки в игре. Вампиров в Soul Reaver, кстати, мало просто убить: их нужно чем-нибудь проткнуть или сжечь на костре.

По пятам истории о Каине идёт дилогия BloodRayne (2002, 2004) от студии Terminal Reality, в первой части которой полувампирша Рейн противостоит злым нацистам, мечтающим захватить мир, а во второй — собственному отцу.

Разработчики наделили героиню самыми разными способностями: она может и пополнять здоровье за счёт вражеской крови, и замедлять время, как Макс Пейн, и включать инфракрасное зрение, и разрывать врагов на кусочки в припадках ярости.

Тем не менее главное в BloodRayne — не геймплей, а сексуальность главной героини. Формы Рейн, подчёркнутые латексными костюмами и передовой по тем временам физикой, были главным маркетинговым крючком серии. Неслучайно на момент выхода сильнее всего её нахваливали издания наподобие Maxim.

Игровой процесс получился несбалансированным и однообразным, а сюжет — крайне бледным, из-за чего серия быстро сдулась и в середине нулевых благополучно впала в кому. К тому моменту уже вышло произведение, которому было суждено стать «Дракулой» от мира видеоигр.

Король жанра

Vampire: The Masquerade — Bloodlines (2004) стала для вампирского сеттинга тем же, чем Deus Ex стала для киберпанка, а Fallout — для постапокалипсиса. И дело даже не в свободе выбора и реиграбельности, просто студия-разработчик Troika Games грамотно объединила в одной игре все элементы заданного сеттинга.

Интересно, что Bloodlines — не первая часть франшизы: до неё в 2001 году вышла приключенческая RPG с подзаголовком Redemption. Обе игры, в свою очередь, основываются на сеттинге настольных игр под названием World of Darkness.

В этом мире тоже есть свой Каин — но в этом случае мы имеем дело с библейским персонажем, убившим своего брата Авеля, за что Господь обрёк его на вечные скитания по Земле. Во вселенной игры Бог дал Каину не только бессмертие, но и суперсилы вампира — и спустя тысячелетия его дети заселили весь мир.

Действие Bloodlines происходит в Лос-Анджелесе начала XXI века. Игрок может выбрать один из семи кланов, воплощающих популярные образы вампиров из поп-культуры. Бруха — бунтари-анархисты, Вентру — богатые аристократы, Носферату — обезображенные отшельники, Малкавиане — сумасшедшие, которые предсказывают будущее, и так далее.

Vampire: The Masquerade вообще точно следует вампирскому канону. Кровососы в ней боятся дневного света, не могут отражаться в зеркалах и без особого труда переживают ужасные ранения. В мире игры есть и Влад Цепеш — здесь он могущественный представитель клана Цимисхи.

Секс тоже играет важную роль: главный герой в прямом смысле попадает в мир вампиров через постель, персонажи регулярно прибегают к флирту для достижения своих целей, а характер развязной Жанетт Воерман, де-факто маскота игры, сформировался под воздействием психической травмы, связанной с сексуальным насилием.

В то же время у Bloodlines куда больше общего не с типичными представителями жанра, а с лихо закрученной криминальной драмой. Проклятые существа, вынужденные скрываться от простых людей, изобрели свой аналог омерты — Маскарад, которому они подчиняются в страхе смерти.

Оказавшись в подполье, вампиры отчаянно сражаются за те кусочки власти и богатства, что им доступны. В Bloodlines почти нет персонажей-статистов. Игра неоднократно намекает на то, что вы — всего лишь участник грандиозной шахматной партии, где каждый стремится использовать вас или уничтожить.

Когда сценариста Брайана Митсоду спросили про подход к созданию персонажей и сюжета, он ответил следующее:

Виртуозный сценарий вместе с богатым сеттингом в итоге спасли игру от забвения. Vampire: The Bloodlines прошла через производственный ад длиной в четыре года (причём целый год у команды не было даже продюсера), а затем Activision выпустила её в один день с легендарной Half-Life 2, против которой у RPG с ворохом багов и незавершёнными игровыми механиками не было ни единого шанса.

Разочаровывающие продажи привели к закрытию Troika Games, но для самой игры это было только началом. В последующие годы благодаря преданной аудитории и фанатским патчам Vampire: The Masquerade — Bloodlines обрела культовый статус и звание лучшей игры про вампиров.

Её популярность привела к тому, что сейчас под руководством Paradox Interactive разрабатывается сиквел — который, судя по всему, уже успел оказаться в собственном производственном аду.