11 июн 2021
0

Что не так с современной системой поступления в вузы? 5 зон высокого напряжения

Что о ЕГЭ и других путях поступления в университеты думают ректоры, руководители школ, родители и чиновники — в нашем репортаже с ПМЭФ.

Екатерина Ерохина

Обозреватель Skillbox Media. Магистр по научной коммуникации, интересуется социологией науки, историей и будущим образования.

Дискуссия на тему «Точное попадание: какой должна быть система приёма в университеты» на Петербургском международном экономическом форуме началась с обсуждения достоинств и недостатков единого государственного экзамена (ЕГЭ), а закончилась спором о «перекосах» в распределении бюджетных мест между разными вузами и специальностями. Эти темы — стороны одной медали, ведь уже более десяти лет ЕГЭ остаётся главным каналом поступления в российские университеты. Главным, но не единственным и, конечно, не идеальным.

Где система перехода из школы в вуз в России сбоит сильнее всего и в каких её точках возникает социальная напряжённость, обсудили на ПМЭФ руководители Минобрнауки, Рособрнадзора, Высшей школы экономики, международных организаций в сфере образования, региональной школы и правительства Санкт-Петербурга. Вот какие пять главных проблемных зон они назвали.

1. ЕГЭ всё ещё не принят обществом

Участники дискуссии, как с облегчением отметил в финале ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов, «не ругали ЕГЭ». Противников единого госэкзамена среди выступающих действительно не было. Но все, кто высказался на эту тему, признали: ЕГЭ окружён мифами и связан с нездоровым уровнем волнения среди учащихся, их родителей и учителей. Исследования общественного мнения показывают, что большинство жителей России считают ЕГЭ вредным и согласны, что его нужно отменить. В опросе, который проводился на странице «ВКонтакте» участницы дискуссии, вице-губернатора Ирины Потехиной, за возвращение «советской системы экзаменов» проголосовало почти 75% участников.

В чём истоки такого неприятия? Модератор дискуссии, обозреватель издательского дома «Комсомольская правда» Александр Милкус предположил, что большинство голосов в таких опросах оставляют те, кто никогда не сталкивался с ЕГЭ сам, а судит о нём по мифам.

Один из таких мифов, как напомнил руководитель Рособрнадзора Анзор Музаев, состоит в том, будто КИМы (контрольно-измерительные материалы) для ЕГЭ пишут чиновники, оторванные как от школьных, так и от вузовских программ. На самом деле более 50% состава предметных комиссий — сотрудники вузов, в том числе региональных, подчеркнул он.

Можно предположить, что за недовольством ЕГЭ скрываются общие проблемы школы. «Стандартный родитель обращается к тому, как его ребёнок учится, в момент, когда он переходит на какую-то ступень образования», — заметил Ярослав Кузьминов. Все накопившиеся к этому моменту проблемы с учёбой выходят на первый план, и кажется, что виноват ЕГЭ.

Несколько устойчивых оснований для неприятия назвал директор «Школы будущего» (находится в посёлке Большое Исаково Калининградской области) Алексей Голубицкий. Он сам относится к ЕГЭ положительно и считает его свободным от коррупции социальным лифтом для выпускников школ в регионах. Формат экзамена развивается, подчеркнул Голубицкий, и многие проблемы прошлых лет уже решены. Тем не менее о едином госэкзамене по-прежнему говорят как об «угадайке». «Кто пробовал сдать ЕГЭ, уже никогда не назовёт его так», — считает Голубицкий. Сам он, кстати, пробовал в 2017 году сдать обществознание — и получил пятёрку.

Почти повсеместно, признал Голубицкий, жив и опасный миф «противопоставления ЕГЭ жизни»: считается, что в старших классах школьники не успевают ничего, кроме подготовки к экзамену. По мнению Голубицкого, зачастую проблему «ЕГЭ-центричной школы» придумывают и потом транслируют сами педагоги. Если не следовать этому мифу, то можно, как в «Школе будущего», проводить полезные для 11-классников не связанные с ЕГЭ образовательные события до последних школьных недель, ещё и в мае. Но такая практика школы, которой руководит Голубицкий, не отменяет опыт остальных. Обоснованно или нет, но у сотен тысяч школьников и их родителей старшие классы проходят под знаком ЕГЭ.

Как исправить ситуацию и снизить напряжённость в этой точке? Голубицкий предложил персонализировать экзамен:

Пора отвязать процедуру ЕГЭ от школ и от получения аттестата. Пандемия показала, что это возможно. На базе ведущих школ и вузов нужно создавать независимые центры оценки качества, где можно сдать экзамен до трёх, скажем, раз… Сама жизнь к этому подталкивает: если ученик считает, что он уже готов, можно пойти и сдать, не обязательно после 11-го класса. Кампания, жёстко привязанная ко времени, с одной попыткой, создаёт дополнительную нервозность. Я предлагаю процедуру, похожую на получение водительских прав. Думаю, профессионализация процедуры приведёт к тому, что в родительских и детских сообществах станет меньше волнения.

Идею сдачи ЕГЭ с нескольких попыток поддержал и Ярослав Кузьминов. Но руководитель Рособрнадзора Анзор Музаев заявил, что пока внедрять высказанные Голубицким предложения нецелесообразно. По словам Музаева, Рособрнадзор провёл эксперимент: в этом году все желающие сдать ЕГЭ по русскому языку или географии могли это сделать ещё в феврале. Желающих оказалось слишком мало, так как большинство предпочитают сдавать экзамен ближе к приёмной кампании в вузах, в основную летнюю волну. Создавать постоянно действующие центры ЕГЭ в таких условиях, считает Музаев, не нужно, это были бы лишние расходы для регионов.

Руководитель департамента по образованию и профессиональным навыкам Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) Андреас Шляйхер отметил, что формат единого госэкзамена — по опыту России и других стран, где действуют аналогичные системы, — позволяет решить проблему ненадёжной оценки школьных знаний и создать равные возможности для поступления. Совершенствование ЕГЭ, с его точки зрения, должно быть направлено на поддержание актуальности заданий, их релевантности для будущего. Важно, чтобы экзамен не превращался в формальный тест, который может сдать любой выпускник, а был достаточно сложным, мотивируя подростков учиться.

2. Доступ к образованию определяется уровнем школы и кошельком родителей

По словам Ирины Потехиной, отношение к ЕГЭ различается от школы к школе, от семьи к семье:

Есть школы очень сильные, где дети не испытывают проблем с тем, чтобы сдать ЕГЭ на хороший балл. Кстати, эти школы при переходе на дистант не испытали проблем, и не потому, что они в цифровом смысле продвинутые, а потому что дети в них привыкли трудиться без надсмотрщиков.

В других школах результаты — и отношение к ЕГЭ — хуже в разы.

Вторая линия расслоения проходит, сказала Потехина, по кошелькам родителей. Те, кто готов платить репетиторам, относятся к ЕГЭ лучше, считает она, так же как и те, чьи дети учатся в сильных школах. Кстати, Skillbox Media недавно разбирал проблему неравных возможностей в ЕГЭ.

По мнению Ирины Потехиной, главный путь решения проблемы — повышение качества школьного образования. В Санкт-Петербурге, по её словам, скоро стартует направленная на это программа «ПрофСтарт». В частности, сильные школы смогут брать шефство над отстающими в проекте «Гонка за лидером». Но только этого всё равно будет недостаточно, отметила она и рассказала о беседе с директором одной из отстающих школ:

Я спросила: «А кто вам нужен? Чем нужно помочь? Оборудованием, переподготовкой педагогов?» И получила ответ: «Дайте двух психологов. Дети из неблагополучных семей, им нужно сначала просто помочь настроиться на учёбу. Дайте две ставки психологов, и я школу вытащу».

3. ЕГЭ оставляет «за кадром» важную часть деятельности выпускника

Другая важная проблема — безальтернативность ЕГЭ. Да, сегодня это уже не единственный вариант поступления в вуз, но другие каналы — предметные олимпиады, в основном вузовские, и среднее профессиональное образование, с дипломом о котором многие выпускники потом поступают в университеты, — появились во многом как раз из-за напряжения вокруг ЕГЭ. А самое главное — эти треки тоже не идеальны.

В сторону поступления по результатам олимпиад «пошёл некоторый перекос», считает Алексей Голубицкий. На некоторые направления подготовки в вузы сегодня не пробиться по одним только результатам ЕГЭ, без дополнительных достижений. К честности проведения некоторых олимпиад тоже есть вопросы. Поэтому в 2022 году, рассказал министр науки и высшего образования Валерий Фальков, Минобрнауки и Рособрнадзор планируют провести ревизию всех вузовских олимпиад, которые дают льготы при поступлении: оценить, как они организованы, какие дают результаты.

Ярослав Кузьминов назвал другую проблему олимпиад: почти все они связаны со школьными предметами. Не хватает соревнований по инженерии, по медицинским специальностям, которые позволили бы выявлять таланты в более близких к будущим профессиям сферах. Ректор ВШЭ предложил поднять долю поступающих по результатам олимпиад до 10–15% — при условии, что они будут организованы прозрачно, и портфолио школьника с их результатами нельзя будет подделать. Например, можно использовать блокчейн. «Сегодня это можно сделать, ты можешь пойти в МФЦ и подать заявку на фиксацию достижения своего ребёнка, который выиграл шахматную олимпиаду в районе», — привёл пример Кузьминов.

Над верифицированным и надёжным портфолио Рособрнадзор уже начинает работать. По словам Анзора Музаева, ведомство готовит вместе с Минобрнауки, Минпросвещения, Минспорта, Минкультуры и Росмолодёжью проект «Мои успехи». Результатом в будущем (не в ближайшие пару лет, но скоро, предупредил Музаев) станет цифровая копилка достижений школьника:

За кадром остаётся большая деятельность будущих выпускников, которая очень часто важна для вузов, — их творческая деятельность, спортивная, волонтёрская… Раньше технологии не позволяли нам это учесть, не было столько данных о каждом учащемся. Сейчас с цифровизацией объём данных увеличивается, а чем их больше, тем объективнее картинка. А вузу главное — получить объективную картинку про абитуриента.

По мере развития этой платформы вузы тоже должны получать прозрачные механизмы учёта внеучебных достижений. Сейчас, напомнил Кузьминов, приёмная комиссия может прибавить к сумме баллов ЕГЭ абитуриента максимум десять за самое выдающееся портфолио. На программах с высокой конкуренцией этого бывает достаточно, но иногда нужно больше баллов или специальных квот для спортсменов или артистов. «Давайте дадим ректору возможность честно взять, как в Штатах, спортсмена», — призвал ректор ВШЭ.

4. Усилилась конкуренция за бюджетные места в столичных университетах

По словам Валерия Фалькова, на стороне вузов ЕГЭ в целом принимают. Год назад, когда было неясно, удастся ли провести ЕГЭ в пандемию, министерство обсуждало с университетами возврат к вузовским вступительным экзаменам, рассказал он. Все ректоры высказались за ЕГЭ. Причина, считает министр, не только в том, что за пару месяцев подготовить собственные экзамены было практически невозможно. Похоже, вузы довольны системой поступления по итогам ЕГЭ.

Кто же недоволен? Те, чьи возможности введение ЕГЭ сократило. Некоторые участники дискуссии считают, что это школьники из крупных городов и их родители. По словам Ирины Потехиной, в топовых вузах города только 10–15% бюджетных мест занимают выпускники местных школ. Иначе, но тоже высоко, долю иногородних выпускников в ведущих вузах (в основном расположенных в Москве и Санкт-Петербурге) оценивает Ярослав Кузьминов. По его словам, их около 70% — столько же, сколько было в СССР. В целом доступ к высшему образованию значительно вырос по сравнению с советской моделью. Как сказал ректор ВШЭ, 42% молодых людей соответствующего возраста поступают в вузы. Эти перемены, подчеркнул он, вернули «ощущение справедливости огромному большинству населения». Но не выпускникам школ крупных городов.

У нас московские и питерские школьники имеют меньше шансов поступить в свои вузы, чем школьники любого другого региона России. Это объективная статистика. Мы регулярно говорим: «Давайте давать места в первую очередь в регионы!». А Москва и Питер — это не регионы? Мне кажется, что это ошибка, мы тем самым формируем канал социального напряжения в наших крупнейших городах. И это не частное дело семей, это дело государственное.

Валерий Фальков с этой позицией не согласился: у Минобрнауки, заявил он, есть своя аналитика. И она показывает, что в мегаполисах высокий уровень доступа к качественному высшему образованию. «Мы увеличиваем количество бюджетных мест за счёт того, что даём бюджетные места в систему дополнительно, но мы не сокращаем их количество по сравнению с 2019 годом, поэтому я не чувствую напряжения», — ответил он.

5. Не все специальности одинаково доступны

Другой вопрос, по которому мнения ректора и министра разошлись, — как распределять бюджетные места по направлениям подготовки. По мнению Кузьминова, сейчас есть явные диспропорции:

У нас есть образовательные направления, куда принимают больше трети бюджетных студентов со средним баллом ниже 60, в ряде случаев — ниже 55 по профильным предметам. Что такое будущий инженер с 52 баллами по математике?.. Наряду с этим есть целый ряд образовательных направлений, где до половины платных студентов — это люди с 80, с 85 баллами. Это востоковедение, коммуникации, медиа, дизайн. Это ведь не прихоть человека — что нам, востоковеды не нужны?

Решить проблему ректор ВШЭ предложил с помощью нового формата образовательного кредита — не просто с пониженной ставкой, но и с возможностью списания за отличную учёбу. Фальков ответил, что это не панацея: условия образовательного кредита с господдержкой уже очень выгодные, и после снижения ставки интерес к ним вырос — но это всё равно только 11 тысяч человек по всей стране. Массовости ждать не стоит: в вузах много бюджетных мест, а кредитованию в образовании мешает культурная и социально-экономическая специфика России, отметил министр.

Валерий Фальков не стал отрицать, что есть проблема с низкими проходными баллами — по его словам, в региональных вузах. Но решение проблемы он видит не в том, чтобы передавать меньше бюджетных мест в регионы. Долгое время, заметил министр, ведущие столичные вузы при больших изначальных ресурсах ещё и получали основную часть поддержки по проекту «5–100» и ранее по программе национальных исследовательских университетов. Сейчас министерство планирует, не прекращая поддерживать лидеров, создать возможности для развития широкой группы вузов за счёт программы «Приоритет-2030»:

Если мы всю страну соберём в Москве и Санкт-Петербурге, пустыня будет за МКАДом. Думаю, следует другой вывод для региональных вузов — надо параллельно давать бюджетные места и запускать программы развития, что мы и делаем.

По словам Фалькова, около 50% всех студентов страны будут учиться в вузах-участниках «Приоритета-2030». Государственная поддержка позволит распространить на 100 вузов в регионах те ресурсы и практики, которые уже стали для лидеров «общим местом». Только так, подчеркнул министр, можно избежать дальнейшего ухудшения и закрытия вузов на периферии.

Кузьминов в ответ поспешил заметить, что не против того, чтобы бюджетные места прирастали в региональных университетах. Задача в том, считает ректор ВШЭ, чтобы обеспечить качественное предложение этих мест.

Ярослав Кузьминов подчеркнул, что не имел в виду ведущие вузы, когда говорил о бюджетных местах, — они не нуждаются в дополнительных местах. Общая проблема и региональных, и столичных вузов — из года в год одни специальности заполняются недостаточно подготовленными абитуриентами, а на других платят за учёбу даже отличники. Это несправедливо, и причина в «перекосе» с рынком труда.

Фальков напомнил, что ведущие вузы и сами создавали в своё время диспропорции с рынком труда и готовили чрезмерно много юристов и экономистов, и предложил посмотреть, как трудоустроились эти выпускники. За один год положение не исправить, и «локальные перекосы» — в частности, в спросе абитуриентов на разные специальности — могут продолжаться ещё некоторое время, заключил министр. Но в целом программа «Приоритет-2030» поможет исправить ситуацию.

Читайте также: