Виноваты видеоигры? Что известно о причинах появления школьных стрелков

Жестокие видеоигры и агрессия в реальной жизни

В 2015 году учёные из Португалии провели эксперимент. Они разделили 135 участников на две группы: люди из первой группы играли в видеоигру Time Crisis 4, содержащую сцены насилия, участники из второй — в автосимулятор Need for Speed SHIFT. После этого учёные показали подопытным фотографии жертв насилия в разном контексте — негативном, нейтральном и позитивном. В процессе исследователи замеряли у всех участников непроизвольное расширение зрачков.

После этого обе группы сыграли друг против друга в соревновательную игру на время, пока учёные оценивали уровень агрессии участников. Выяснилось, что подопытные, игравшие в Time Crisis 4, более хладнокровно реагировали на фото жертв насилия в негативном контексте (то есть на те изображения, которые должны были вызывать больше сочувствия), а также демонстрировали большую агрессию в соревновании. В итоге учёные прямо заявили, что «негативные эффекты жестоких видеоигр — проблема общества», и подчеркнули, что требуются дальнейшие исследования влияния подобных игр на человеческую психику.

В последние годы начали выходить работы, в которых связь агрессии и видеоигр рассматривается в продолжительном промежутке времени. Например, в 2020 году в журнале Cyberpsychology, Behavior, and Social Networking были опубликованы результаты исследования учёных из Университета Бригама Янга, которое длилось десять лет. Работа посвящена изучению того, как увлечение жестокими видеоиграми в раннем подростковом возрасте (10–13 лет) отражается на поведении взрослых людей (20–23 года). Всего в исследовании приняли участие 500 подростков. Их разделили на три группы:

• играют в жестокие видеоигры часто;
• играют в жестокие видеоигры с умеренной регулярностью;
• играют в жестокие видеоигры редко.

В итоге выяснилось, что люди из второй группы показали самый высокий уровень агрессивного поведения. Как предполагают учёные, это может объясняться тем, что они сохраняли привычку играть регулярно (хоть и в меньших количествах) на протяжении всего периода исследования, в то время как некоторые заядлые геймеры из первой группы значительно меняли образ жизни.

В 2015 году учёные из Университета штата Огайо подошли к вопросу жестокости в видеоиграх с моральной точки зрения. Они попросили участников сыграть в action-RPG Mass Effect 2, где им нужно было принять решение за героя: спасти человека или пожертвовать им, чтобы получить преимущество на войне против инопланетных захватчиков. Вариант со спасением жизни большинство игроков рассматривали как более правильный. Однако те, кто в игре принял решение пожертвовать человеком, позже назвали более моральным именно такой подход. Учёные пришли к выводу, что решения, принимаемые в видеоиграх, могут помочь предсказывать поведение людей в реальной жизни. Помимо вопросов морали, исследователи рассматривали уровень агрессии участников во время и сразу после игры и обнаружили, что он повысился только у некоторых подопытных, к тому же эффект был кратковременным.

Есть ещё одно любопытное исследование из США. Учёные из Политехнического университета Виргинии, Университета Виллановы и Университета Пенсильвании проанализировали более 200 тысяч новостных сводок о школьных стрелках за последние 40 лет и обнаружили, что действия белых преступников в восемь раз чаще, чем в случае с преступниками-афроамериканцами, связывали с увлечением жестокими видеоиграми. Исследователи полагают, что по вине стереотипов расовые меньшинства в общественном сознании чаще связаны с идеями жестокости и агрессии, поэтому в попытках объяснить их действия СМИ не прибегает к идее о вреде видеоигр.

Но главная проблема даже не в этом. СМИ часто интерпретируют результаты этих работ так: видеоигры влияют на уровень агрессии, а повышенная агрессия делает из подростка школьного стрелка. Слишком смелое заявление, учитывая, что даже учёные, уверенные во вреде видеоигр, не приходят к таким выводам. Только из-за того, что человек испытывает агрессию, он не становится преступником. Эти эмоции не обязательно вызывают жестокое поведение.

Психические заболевания и их стигматизация

В феврале 2021 года учёные из Колумбийского университета опубликовали данные своего анализа 14 785 убийств, произошедших во всём мире в период с 1900 по 2019 год. Среди них они выделили 1 315 случаев массовых убийств. Оказалось, что серьёзные психические заболевания были диагностированы только у 8% стрелков. Авторы исследования отмечают: «При выделении факторов риска массовых расстрелов существует слишком большой акцент на серьёзных психических заболеваниях, таких как шизофрения или аффективные расстройства. Это приводит к стигматизации людей с подобными заболеваниями».

Ещё в 2001 году профессор психологии Калифорнийского университета Джей Мелой и его коллеги опубликовали обзор биографий 27 молодых (средний возраст — 17 лет) массовых убийц. Выяснилось, что хотя 23% из них обращались к психиатрам, лишь 6% имели конкретный диагноз на момент совершения преступления.

В США после массовых расстрелов регулярно вводятся изменения в закон об ограничении применения оружия. Часто новые запреты направлены только на людей с диагностированными психическими заболеваниями. По сути государство поддерживает миф об опасных «больных людях», закрывая глаза на другие, действительно важные факторы.

Настоящий портрет школьного стрелка

Среди из частых мотивов стрелков — обида, фрустрация и желание мести. Более 80% лиц, совершивших нападения на школы, испытывали психологическое давление, издевательства и групповую травлю — то есть все проявления буллинга.

Но бывают и вполне социально благополучные школьные стрелки. Российские учёные Денис Давыдов и Кирилл Хломов проанализировали и обобщили данные американской статистики, а затем выделили следующие признаки тех, кто совершал массовые убийства в школах:

• Большинство лиц, совершивших нападения, имели достаточно много социальных контактов. Лишь у 12% не было близких друзей, а около 34% были социально изолированными.
• В некоторых ситуациях стрелки были довольно коммуникабельными и даже популярными среди сверстников.
• Потеря статуса и разрушение отношений могут сильным триггером, поскольку подростку становится «нечего терять».
• В 81% случаев накануне совершения преступления стрелки сообщали о своём намерении — чаще всего говорили одноклассникам или публиковали соответствующие посты в социальных сетях.

Давыдов и Хломов также акцентируют внимание на том, что вероятность нападения на школу оценить очень непросто — для этого нужен комплексный анализ, который рассматривает не только личностные характеристики подростка, но и его взаимоотношения с семьёй и сверстниками, психологический климат в школе, а также культурные факторы, характерные для конкретного региона: совокупность общественных ценностей, идей и представлений.