Все
Дизайн
Код
Геймдев
Бизнес
Маркетинг
Управление
Кино и музыка
Фотография
Развитие
Здоровье
Деньги
Образование
EdTech
Корп. обучение
Блог Skillbox
Спецпроекты
Профориентация
«Истинные компетенции методиста и методолога — это научный подход»
Чего часто не умеют методисты, хотя должны бы, а что из предъявляемых им требований — на самом деле не их задача?
В разных сферах образования и обучения к методистам сегодня предъявляют разные требования — в вузах нужно одно, в EdTech другое, а в корпоративном секторе третье. Это вообще нормально или должны быть какие-то универсальные компетенции? Такую тему обсудили участники сессии «Какие реальные компетенции нужны методистам и L&D и почему выпускники EdTech и инфобизнеса сегодня не подходят», которая состоялась 30 апреля в рамках IX Московского международного салона образования (ММСО-2022). Видеозапись обсуждения доступна в официальном сообществе ММСО во «ВКонтакте».
Из этой статьи вы узнаете:
- почему пора, наконец, договориться, кто такой методист, а кто — методолог, и как это связано с навыками;
- какие компетенции у методистов в дефиците;
- в какую ловушку загоняет методистов увлечение маркетингом и продуктовым подходом;
- какие компетенции действительно универсальны.
«Я сам не понимаю, кто я — методолог или методист»
Кажется, стало традицией открывать любые обсуждения о задачах, навыках и квалификации методистов вопросом: а о ком, собственно, идёт речь? Сессия ММСО не стала в этом смысле исключением, и, прежде чем говорить о конкретных компетенциях, спикеры попытались определить, кто должен ими обладать — методист, методолог или педагогический дизайнер.
Наконец прозвучали и призывы перестать искать правду в названиях.
«Мы должны понимать, что в разных образовательных организациях существуют разные функции для каждой из этих должностей. Унификация — это глупость, и невозможно сказать, что методист кардинально чем-то отличается от методолога или от педдизайнера. Мне кажется, что в этом вопросе нужно принципиальное значение уделять функционалу. Единственное, что я могу знать, что все [они] являются проектировщиками обучения. То есть они занимаются проектированием обучения, вот и всё», — высказался образовательный методист, преподаватель и автор телеграм-канала «Лаборатория онлайн-обучения» Михаил Осипов.
Кадр: официальная страница ММСО во «ВКонтакте»
Некоторые специалисты и вовсе выбрали для обозначения своей профессии новый термин. Так, например, поступил автор методологии и консультант по поиску креативных концепций в образовании и проектированию эмоционального опыта Артём Пичугин — себя он называет креативщиком образования.
«Ты в разные сферы приходишь и называешь себя по-разному, ты хочешь, чтобы тебя поняли. Поэтому в этом контексте известный спор — методолог или методист? Я сам в нём теряюсь, я сам не понимаю, кто я — методолог или методист. Да, у меня есть какие-то представления, что методолог — это скорее тот, кто может разработать уникальную методологию здесь и сейчас для [конкретной] компании, какие-то принципы продумать. А методист будет это применять и использовать в какой-то конкретной программе. Но, кажется, что методологи и методисты бывают разные в разных областях, и важно, чтобы это считывалось», — объяснил он.
Эксперты всё же сошлись на классических определениях, которые привела доктор педагогических наук, профессор кафедры технологии и профессионального обучения МПГУ Марина Вайндорф-Сысоева. Методист — практик, тот, кто владеет основами методологической грамотности и может научить преподавателя создавать свой продукт. А методолог — теоретик, который понимает закономерности учебных процессов и может выстраивать образовательные концепции.
«Иногда я думаю, что нам просто не нравится слово „методист“, потому что оно из другой эпохи, из другого века», — отмечает спикер.
При этом договориться о едином подходе всё же нужно, считает она: «Если мы говорим „методист“, „методолог“, „дизайнер“, мы должны понимать одинаково, [кто имеется в виду]». Дело в том, что под определённым названием профессии подразумевается определённый набор функций и навыков.
«Методолог необязательно умеет делать то, что умеет методист — это ловушка первая. Это понятийный аппарат, который годами шлифуется, и сегодня есть [с ним] проблема», — объяснила Марина Вайндорф-Сысоева.
«Хочется понимать, что лежит в основе», — согласилась модератор дискуссии Варвара Егорова. Она привела образный пример: «Есть чашка, чашка нужна для того, чтобы пить, и у неё есть ручка. А дальше она может быть пол-литровая, может быть кофейная, может быть с гномиками, а может быть в форме чего-то ещё. Мы все вроде бы чашки, но очень разные чашки — кто-то для кофе, а кто-то с гномиками».
Какие компетенции у методистов в дефиците
Подходя к обсуждению универсальных компетенций, эксперты пошли от обратного и сначала назвали, чего методистам и методологам чаще всего не хватает.
Недостаточная насмотренность
Несмотря на популярные сегодня предложения освоить профессию с нуля в кратчайшие сроки, на погружение в специальность у методиста могут уйти годы. Длительная подготовка необходима, ведь это приводит к нужным в работе насмотренности и опыту.
Методисту необходимо «чувствовать» и понимать образовательную среду. В таком случае не играет роли, где он работает и по какому предмету создаёт программу. Однако таким навыком владеют не все, подчеркнула Вайндорф-Сысоева.
Неспособность понять свою аудиторию
Методисты проектируют программы, исходя из собственного опыта, ценностей и понимания продукта, но могут забыть о запросе своей аудитории. Особенно остро стоит вопрос с возрастными особенностями слушателей. Даже молодые специалисты в возрасте 25–30 лет хотели бы, чтобы следующее поколение училось по тем же канонам, что и они сами, отмечает эксперт.
«Надо всегда себя ставить на другую позицию для того, чтобы создать его (имеется в виду образовательный продукт. — Ред.) качественно. А это может сделать не каждый методист», — добавила Марина Вайндорф-Сысоева.
Оказалось, что даже «подрастающее поколение» специалистов в сфере образования пока не понимает, что с аудиторией важно и нужно быть на одной волне. Ведущая курсов по педагогическому дизайну Варвара Егорова привела в пример, как она иногда обучает педагогическому дизайну специалистов из вузов и объясняет им: «Вы должны говорить со своими студентами на одном языке, вы должны понять, чего они хотят, чем они горят и что им нравится». И вот какую реакцию она обычно встречает: «На меня смотрят с большим удивлением. Потому что для определённой среды формального образования как будто нет понимания этой необходимости».
Исправить эту ситуацию не так просто, считает Марина Вайндорф-Сысоева:
«Понимаете, это старый штамп. Когда ты приходишь в аудиторию, ты как учитель прав. И большая часть преподавательской аудитории — да простят меня все преподаватели, если кого-то это обидит, — готовы работать только на подчинение. Помните, можете быть: „Экзамен только с моими лекциями“? Помните, такое было? Как будто только там истина. А если ты хочешь выслушать другого, тебе надо его знания сравнить с собственными и понять, в чём он прав и где. И это сложнее, этому нужно учиться, и это проблема. Поэтому студент приходит и не понимает, как это он может говорить и даже может ошибаться».
Неумение или нежелание создать собственный контент
Списывание или заимствование чужого контента ― «это наше всё», с сожалением отметила Вайндорф-Сысоева.
Надо создавать собственные уникальные продукты, именно это позволяет методистам профессионально развиваться и расти.
Как маркетинг и продуктовый подход загоняют методистов в ловушку
Не по всем пунктам эксперты были согласны друг с другом. Так, Марина Вайндорф-Сысоева считает, что от методиста зависит не только содержание курса, но и то, захотят ли этот курс выбрать, купить.
Кадр: официальная страница ММСО во «ВКонтакте»
А вот Михаил Осипов возразил: это очередная ловушка — возлагать на образованцев чужие функции. В скиллсет методиста, объяснил он, сегодня входит многое: например, проведение встречи с заказчиком, оперирование бизнес-метриками, исследование целевой аудитории. А вот научных компетенций в этом списке нет, посетовал спикер, хотя именно они нужны в первую очередь.
«Что касается возложения на методиста функций того же маркетолога, продуктолога и так далее — мне кажется, это глупость. Истинные компетенции методиста и методолога в том числе — это научный подход», — объяснил Осипов.
Именно научные, а не маркетинговые знания объясняют, как учить людей. «В своё время Эйнштейн писал: „Теория — это когда всё известно, но ничего не работает. Практика — это когда всё работает, — внимание! — но никто не знает почему“. Поэтому сегодня методист находится в ситуации „всё работает, но никто не знает почему“», — считает Михаил Осипов.
С научным подходом тоже могут быть проблемы, отметила Марина Вайндорф-Сысоева. Без знаний особенностей психики, памяти, развития и мышления построить учебную программу действительно невозможно. Однако не все эти знания настолько доступны, как могло бы показаться: например, нет ни учебников, ни пособий по возрастным особенностям современного поколения.
«Есть где-то какие-то статьи, закрытые, в вузе или в журнале, а учебных пособий и учебников нет. Потому что это очень тяжёлая и сложная история, это то, чем надо заниматься. Но это уже не методолог и методист, это психологи, специалисты должны эту тему проработать, а учителю и методисту информацию предложить, как это может быть», — объясняет спикер.
С таким мнением согласилась и директор по обучению Цифровой академии ВТБ Ульяна Раведовская: если с возрастными особенностями, например, детей что-то понятно, то по обучению людей в возрасте 55+ найти научную литературу сложно. «Как им проходить обучение? Мы сейчас берём и накладываем какую-то кальку с того, как учатся [в возрасте] 30+. И мы видим, что — не работает. А исследований на эту тему, по крайней мере, серьёзных, мы не нашли», — поделилась она.
В итоге, несмотря на необходимость опираться на какие-то фундаментальные знания, в плане работы с аудиторией методистам приходится быть «гибкими как-то по насмотренности», резюмировала Варвара Егорова.
«Получается, это плюс-минус метод „научного тыка“, когда ты пытаешься, потом у тебя что-то не получается, и ты думаешь: наверное, у них какие-то другие ценности. Посмотрим, какие они», — объяснила она.
Читайте также:
Какие компетенции методистов действительно универсальны
Что же в итоге нужно методисту в любой сфере? Эксперты назвали несколько таких характеристик, и это скорее софт-скиллы и личные качества, чем компетенции.
Искренность, чтобы оживлять обучение
Способность говорить со студентами на одном языке — не единственное условие для успешной программы. Артём Пичугин считает, что методисты в стремлении любой ценой вложить знания в головы порой забывают о главном: студенты — живые люди, а не функции. Людям нужны не только знания, но и эмоции, впечатления, жизнь.
Поэтому важно выстраивать взаимодействие в духе «человек — человек», а не «функция — функция», при которой методисты, по его словам, сосредотачиваются только на том, как выстроить максимально эффективную «передачу знаний в голову», ведь «раз они пришли учиться, то в программе надо фокусироваться только на этом, максимально эффективно выстроить это обучение».
Методисты, конечно, задаются вопросом — как мотивировать и удержать студента, чтобы он уж точно дошёл до конца обучения. Но удерживать, считает Артём Пичугин, можно только тогда, когда человек действительно уходит, — и это работа уже с последствиями. Изменить, а точнее, предотвратить ситуацию могла бы «жизнь» в обучении, даже если она усложняет архитектуру программы.
«Поэтому у меня есть предложение (я не знаю, как назвать этот навык): делать программы живыми для людей, потому что тогда это какой-то другой уровень, тогда образовательный продукт находится в отношениях со студентом, с человеком», — заключил Пичугин.
Хотя изначально под этим эксперт подразумевал коммуникацию со слушателями и, возможно, чуть более сложную, но интересную структуру программы, Марина Вайндорф-Сысоева предложила свой вариант:
«Есть очень хороший выход. Он в том, чтобы сам процесс был результатом, чтобы тот, кто учится, в деятельности приходил к успешности. И всё, и никого не надо удерживать. Просто надо, чтобы процесс был деятельностным. Это достаточно сложно, но очень увлекательно, и тогда не надо будет удерживать, и тогда увидят результат».
Ульяна Раведовская посчитала, что такой навык проектирования «человечного» обучения можно было бы назвать позицией: «Я согласна, что это не про коммуникацию, это про какую-то другую часть, и мне хочется назвать это позицией, то есть из какой точки автор [программы], конкретный эксперт, смотрит на эту реальность».
«Оживление» обучения поможет и методистам напомнить самим себе, что они не роботы, добавил Артём Пичугин. А излишний прагматизм и продуктовый подход иногда приводит и к таким последствиям.
Креативность как залог работы в непостижимых условиях
Ещё одна универсальная компетенция — креативность. Она, по мнению Артёма Пичугина, необходима в таких задачах:
- обновить «морально устаревшую» программу или же просто дополнить обучение чем-нибудь «свеженьким», что ещё не успело надоесть как самим разработчикам, так и ученикам;
- стать заметными на фоне других игроков рынка;
- найти решение проблемы, когда «что-то ломается», проще говоря — оперативно и нестандартно устранить возникающие сложности.
Артём Пичугин подчеркнул, что креативность давно пора перенести из категории мягких навыков в категорию навыков, необходимых для выживания в современном мире.
«Потому что новый мир описывается в новой аббревиатуре как хрупкий, мир, в котором много тревоги, мир нелинейный и мир, который непознаваем. Раньше он был просто неопределённый, теперь он ещё и непознаваемый. Каждый год у нас какие-то новые вызовы, каждый год у нас что-то ломается. <…> Надо постоянно в новых условиях придумывать новые решения, и креативность здесь подходит», — заключил Артём Пичугин.
Умение смотреть на программу чужими глазами
Эксперты привели сразу несколько примеров взаимодействия с аудиторией разного возраста, которые наглядно показывают, как важно смотреть на обучение с позиции слушателя.
Например, Марина Вайндорф-Сысоева рассказала, как присутствовала на занятии по обучению компьютерной грамотности для людей старше 50 лет. Одна из участниц явно не понимала, что ей делать, — но при этом отказалась позвать преподавателя на помощь. Оказалось, она просто не хотела показывать остальным ученикам, что чего-то не знает.
«У меня складывается ощущение, что ключевые компетенции методиста — это гибкость и возможность встать в позицию своего слушателя. Потому что, если ты встаёшь в его позицию как педагог, методист, ты понимаешь, что, возможно, человеку в обучении будет сложно признаться в том, что он чего-то не знает, и допустить ошибку. И ты пытаешься выстроить образовательный процесс таким образом, чтобы это как-то нивелировать», — прокомментировала Варвара Егорова.
Но прислушиваться необходимо и к людям, которые непосредственно проводят занятия, подчеркнула Ульяна Раведовская. Она поделилась собственным опытом: на обучающем мероприятии участники получали удовольствие, а вот ей пришлось много бегать на каблуках за сценой, чтобы провести всё по сценарию.
«Того времени, которое было запланировано разработчиком, оказалось недостаточно для того, чтобы я смогла [со своей] задачей справиться. Учитель оказывается часто в такой ситуации, когда кто-то придумывает, а сделать это нельзя», — прокомментировала она.
Спикер добавила, что есть и ещё одна категория, которую нельзя не учитывать в работе — стейкхолдеры. Они хотя и не участвуют в непосредственном процессе обучения, но заинтересованы в его результатах и обладают значительной властью. В корпоративном обучении это руководители учащихся сотрудников. Бывает, что руководитель говорит: «Забудьте всё, чему вас научили, это сказки, а у нас тут реальность. Эти бездельники что-то придумали и вас повеселили, вот и всё».
«Если мы игнорируем [работодателя], в том числе при разработке процесса обучения, мы тоже будем ошибаться, тоже никакого результата не даст», — объясняет Ульяна Раведовская.
Может ли терминология тоже стать универсальной
Марина Вайндорф-Сысоева подытожила, что о терминах всё равно придётся договариваться. И касается это далеко не только понятий «методист», «методолог», «дизайнер». В качестве примера она привела совещание по дистанционному обучению, когда один участник сообщил — его команда сделала за год 15 тысяч курсов. Но выяснилось, что под курсом они с командой понимали презентацию из нескольких слайдов.
В заключение Михаил Осипов выразил надежду, что однажды всем удастся прийти к согласию. «Мне кажется, у нас в России должен быть лидер в этом вопросе, который смог бы понятийный аппарат создать для офлайн-обучения и для онлайн-обучения, в том числе касательно таких определений, как методист, методолог и педагогический дизайнер. Пока лидера нет, люди будут бесконечно общаться и спорить», — резюмировал он.
