«Нас несёт течение, с которым мы стараемся совладать». Как делают журнал «Шило»

«Шило» — альманах о современном искусстве и актуальных художниках Петербурга, который выходит раз в год. Его можно найти во всех модных книжных и в галереях, и его дизайн вызывает у аудитории вопросы, восхищение и недоумение.

Первый номер журнала увидел свет в конце весны 2022 года — это была дипломная работа студентки с курса Мити Харшака в Школе дизайна НИУ ВШЭ. Мы поговорили с основательницей, главредом и арт-директором «Шило», участницей объединения «Щёлочь» Настей Петяхиной о её проекте и о том, какие идеи стоят за макетами, шрифтами и фотографиями.

О работе над «Шило»

— Что заставило тебя продолжать выпуски журнала после защиты диплома?

— Я не скажу, что ощущала, будто был выбор, продолжать или нет. Конечно, он у меня был, но проект уже встал на рельсы и начал жить своей жизнью. Напечатанный тираж необходимо было реализовывать, мысли уже сами начали шагать в сторону второго номера, да и ко мне стала присоединяться нынешняя команда редакции. Все хотели делать что-то совместно, продолжать проект.

Выпустив первый номер, я уже понимала, что и где можно сделать лучше, и с точки зрения визуальных решений, и с точки зрения смыслов. В тот момент на полках было не так много классных российских журналов, даже если сравнивать с сегодняшним днём, — время было сложное, так что отсутствие среды мотивировало ещё больше.

Ощущение того, что я своим небольшим проектом оказываю хоть какое-то микровлияние на среду, меня захватывало.

— Ты и дизайнер, и редактор. Как ты совмещаешь две полноценные роли?

— Помимо этого я ещё преподаватель в университете, веду свой онлайн-курс по типографике и постоянно работаю как независимый дизайнер-фрилансер над проектами моих заказчиков.

Я люблю все дела, которыми занимаюсь. Если не люблю, то не занимаюсь — правило очень простое. Когда испытываешь реальную любовь, то и относишься ко всему иначе.

И я очень люблю обе части моей работы в «Шило». Как для дизайнера это больше для меня отдых, чем работа, ведь это проект, где на меня никто не давит сверху, я сама принимаю все визуальные решения — вообще все. Это полезно — работать с самим собой: вдруг понимаешь, что ты сам себе лучший критик и самый требовательный заказчик. И я стала значительно лучше понимать своих заказчиков, соответственно. Win-win!

А быть главредом уже не так весело. Потому что это менее понятная мне область, но не менее интересная. Я в ней много учусь, ошибаюсь и очень это люблю. Это моя точка роста, отчего рождается практически животный интерес к делу.

О дизайне альманаха

— Какие референсы у дизайна журнала? Реф-борд один на весь проект или для каждого выпуска отдельный?

— Референсы ― не основной наш подход. Конечно, я всегда пополняю свою базу насмотренности в голове, исследую, как визуально, так и контекстуально, большое количество изданий. Меня многое вдохновляет ― от всем известных современных журналов, как 032c или архивный Dazed and Confuzed, до личных архивов старых постсоветских самиздатов и даже найденных на просторах интернета изданий XV–XVI веков.

Но референсы в нашем случае ― это лишь набор вариантов решений задач, разных характеров и их исполнений. Главная отправная точка в рамках номера и материала — идея, которую мы хотим этим визуальным решением донести. Именно на эту идею и делается упор: все выбранные средства, решающие эти задачи, даже съёмки ― всё направлено на неё.

Для каждого материала отдельно прорабатывается месседж, который хочется транслировать. Собирается реф-борд, подкреплённый мудбордом, и только потом в вёрстке рождается синтез, докручивается до состояния «звона». Как только в нём всё срастается, я отпускаю его и начинаю работать над новым.

Читайте также:

16 журналов для дизайнеров и всех неравнодушных к визуальной культуре

— Вёрстка сразу получается такой харáктерной, дикой, или ты делаешь несколько подходов к каждому развороту и накидываешь эффекты?

— Подходов множество! Журнал делается целый год, поэтому каждый материал претерпевает большое количество изменений.

Сначала всё базово раскидывается по сетке, без каких-либо характерных отсылок ― чтобы всё ровно и чисто стояло. Потом выбираются и расставляются фотографии. Только после этого происходит визуальное усложнение, если оно требуется.

Это игра на кончиках пальцев на самом деле. Часто бывает, что материал висит свёрстанным несколько месяцев, я возвращаюсь к нему и понимаю, что пока не работает. А спустя время откуда-то свыше приходит понимание, чего не хватает или в какую сторону лучше увести образ.

Отстранённый взгляд помогает точнее отлавливать ошибки или недоработки, которые мешают материалу «зазвенеть», плюс жизнь иногда даёт прекрасные подсказки. Идёшь по городу, видишь, как на старой вывеске обшарпались буквы, и думаешь: «Вот оно! Такой шрифт туда нужен!»

— Какая метафора в логотипе «Шило»?

— С лого связана интересная история. Шрифт, которым он набран, я сама разработала ещё на третьем курсе университета. Конечно, я знать не знала, что использую его когда-то вообще. Это был мой самый первый шрифт — он неказистый, неровный, многие слова в нём просто не работали.

Когда нашёлся нейминг и наступил момент разработки лого, я понимала, что он должен в первую очередь отражать наше настроение: это острота, декоративность, конкретика. В какой-то момент примерила свой шрифт, и всё сложилось.

Всё хочу его немного докрутить, уточнить, но пока, видимо, не время. Не рождается.

— Художники, о которых вы делаете материалы, влияют на дизайн?

— Конечно, очень!

Наш дизайн прямо зависит от впечатления, которое складывается от художника во время нашей коммуникации с ним, и от того образа, который он транслирует в массы. Именно это визуальный облик каждого материала и несёт в себе, и это же — причина тому, что все материалы отличаются друг от друга.

Таким образом, мы и сами используем художественный подход к созданию макета ― осознаём, перерабатываем наши чувства и эмоции, полученные от артиста, и зашиваем их в невербальную коммуникацию. Читатель если и не считает это осознанно, то почувствует где-то на подкорке.

О реакции на «Шило»

— Какой комплимент дизайну журнала ты ценишь больше всего?

— Естественно, приятнее всего получать комплименты от тех, чья экспертность для меня значима, кто и сам работает над крутыми проектами, кто тоже занимается многостраничными изданиями и типографикой или ведёт свой бизнес. Поэтому комплименты от коллег — приятнее всего.

Также крайне приятно получать комплименты каким-то деталям, на которые, как мне иногда кажется, обращаю внимание только я сама. Я стараюсь строить несколькоуровневую визуальную коммуникацию, где помимо быстросчитываемых образов есть нечто более глубинное. Если на это обращают внимание, значит, мне удалось выполнить поставленную задачу — сама я этого оценить не могу, потому что мой взгляд субъективен.

— Какая критика дизайна тебе запомнилась?

— О первом номере говорили, что тексты практически нечитабельны. Но, буду честной, меня это не огорчало по нескольким причинам.

Сейчас мы прокачали тексты и вёрстка, соответственно, стала значительно читабельнее: шрифты крупнее, наслоений и сумасшествия меньше.

Вторая причина — смена отношения к критике. Часто те, кто критикуют, не погружаются в вопрос и вводные: «А почему так?» И это нормально, многие не понимают, что часто (всегда) реальность влияет на дизайн. Бюджет, время, силы, средства и многое другое.

Теперь я считаю, что, например, лучше сделать как-то, чем не делать вовсе, что стремление к идеалу может просто довести до того, что проект никогда не запустится. Оля Найдёнова, соосновательница бренда Eburet, недавно пересказала мне прекрасную мысль, которую она где-то прочла. Суть такая: «Если ты способен без угрызений совести и боли смотреть на первые итерации своего продукта, то, вероятно, ты начал своё дело слишком поздно». Это понимание долгое время было мне недоступно.

Об искусстве, о «Щёлочи» и о дизайне вообще

— В чём суть эстетики «Щёлочи»?

— «Щёлочь» в моём понимании — современные визуальные панки!

По моему личному мнению, этот проект — точное олицетворение его основателя, Бориса Шилина, который стал моим, не побоюсь этого слова, другом. Он очень конкретный, честный, открытый и доверяющий человек. Весь коллектив — молодые и горящие своим делом ребята, которые вкладывают силы, голову и энергию в разные частички проектов школы и студии. Боря всегда готов нас услышать и доверяет нашему мнению, прислушивается. Мы с ним, например, часто схватываемся в баталиях то на тему дизайна, то на тему философии, и я счастлива, когда наши мнения расходятся: мы все очень внимательны к точке зрения друг друга.

Это чувствуется в том, как выглядит проект. Он всегда разный, потому что напрямую зависит от того, кто его делает. У каждого из команды есть возможность самовыражаться в работе, что мне кажется самым ценным. Это честно и, думаю, именно эта искренность является главной «фишкой» проекта.

Читайте также:

Студия «Щёлочь» разработала брендинг для G8 2024

— Что такое современное искусство, сейчас и здесь?

— Это сложный вопрос. С моим мнением можно не согласиться, но я вижу для себя искусство как двигатель прогресса. Мы учимся общаться друг с другом с помощью него.

Когда-то искусство запечатлевало реальность, позже ― идеи. Совриск же фиксирует то, что мы никаким другим образом не способны донести: он «регистрирует» чувства, задаёт вопросы, не задавая их на самом деле, включает у зрителя мыслительный процесс, помогает нам лучше понять друг друга, но уже без слов. Сообщает всё то, для чего невозможно подобрать слова, что не описать, ― именно это нам говорит искусство.

Но самое интересное: каждый может воспринимать один и тот же объект искусства по-разному. Я, например, радуюсь, когда у меня расходятся с кем-то впечатления. Это приводит к крайне интересной дискуссии о том, как и почему ассоциации именно такие.

— Что делает «Шило» похожим на берлинские издания об искусстве и культуре?

— Приятно получить такой вопрос! Рада, что наш журнал создаёт подобное впечатление.

Возможно, это ощущение складывается из-за моего визуального языка ― берлинское настроение в графическом дизайне мне близко. Осмелюсь предположить, что всё дело в характере: мы стараемся, чтобы наш дизайн не просто существовал, а эмоционировал, коммуницировал, был свободным и громким.

Но у нас нет чётко сформулированной цели о том, к какому именно визуальному направлению мы стремимся. Нас несёт течение, с которым мы стараемся совладать.

— О чём дизайнер графики не обязан думать, а что точно должно быть тщательно продумано и обосновано?

— Мне кажется, что вообще никто никому ничем не обязан. Если быть честной, каждый выбирает свой путь и то, каким он будет. Хочешь ― решай только свои задачи, хочешь ― подходи к работе комплексно.

Впрочем, есть несколько граней этого вопроса.

Но, опять же, не думаю, что я могу решать, кто что должен. Каждый способен выбирать тот формат работы, который ему лично комфортен.