Утерянные шрифты Двиггинса

В рубрике «Дизайн, которого не было» публикуем перевод Михаила Воронина о нереализованных фантазиях знаменитого энтузиаста графического дизайна.

Двиггинс против Gothic

Дизайнер Уильям Аддисон Двиггинс был новатором и славился хорошим чувством юмора. Правда, в середине 1920-х годов у него начался период, когда он не мог взять в руки газету, не испытав хотя бы лёгкого раздражения. Не столько из-за новостей — хотя неприятных было немало, — сколько из-за шрифта, которым они были напечатаны.

«У газетного шрифта Gothic и его разнообразных воплощений мало достоинств», — писал он в «Макете рекламы» 1928 года, одном из своих многочисленных трактатов. «Он не особенно разборчив. В нём нет изящества. Прописные в Gothic обязательны, но хороших прописных в Gothic нет».

Это были провокационные высказывания, особенно если учесть, что критикуемые им буквы не могли дать сдачи.

Несколько месяцев спустя Двиггинс получил письмо от Гарри Гейджа, помощника директора по типографике компании Mergenthaler Linotype в духе «отвечай за слова пером». Гейдж намеревался расширить ассортимент новых шрифтов, которые его компания предлагала клиентам. Когда он ознакомился с разносом Gothic от Двиггинса, почувствовал, что согласен.

Шрифтовик-мечтатель

Следующие 28 лет — вплоть до своей смерти в 1956-м — Двиггинс грезил шрифтами. Впрочем, не просто грезил: он делал шрифты для книг, журналов, газетных статей и заголовков, печатных машинок, в том числе для ранней модели IBM.

И это несмотря на солидное наследие Двиггинса в других областях! Ко времени, когда прогрессивный дизайнер книг, каллиграф и иллюстратор начал разрабатывать шрифты, он уже оставил неизгладимый след на американском визуальном ландшафте. Возможно, он даже был первым, кто использовал термин «графический дизайнер» — это было в 1922 году. И то, как именно он работал в этой дисциплине и в смежных, в общем-то определило саму область.

Читайте также:

Владелец театра кукол и автор фирменного шрифта Nivea: кто был первым графическим дизайнером

«В работе над любым предметом у него проявлялась окрыляющая, неординарная ясность видения», — говорит Брюс Кеннетт, дизайнер книги и автор биографии художника W. A. Dwiggins: A Life in Design. «Он всегда думал о конечном пользователе».

Сегодня конечные пользователи могут посмотреть на эти утраченные шрифты Двиггинса через призму его жизненного пути и понять, чему можно научиться.

«Готика», которую не взяли в будущее

Получив письмо Гейджа, Двиггинс с головой ушёл в усовершенствование «Готики». Он отрисовывал образцы в десять раз больше 12 пунктов и вырезал из них трафареты, чтобы смотреть, как стоят буквы в наборе.

К концу 1929 года у него получился Metroblack — основательный шрифт без засечек, в котором простота Gothic сочеталась с гуманистической тёплотой и долей изящества: там были вьющиеся петли у g, бойкие хвостики у Q. Linotype разработали несколько вариантов в других начертаниях — Metrolite, Metrothin и Metromedium — и начали их продавать.

Увы, есть факторы, которые могут убить шрифт. Один из них — общественное мнение.

Несмотря на то что компания Linotype «горела» семейством Metro и рекламировала его с намёком, что шрифты напоминают «надписи на старых греческих и римских монетах», аудитория была настроена скептически.

«Публика жаждала всего современного», — пишет Кеннетт. Люди хотели, чтобы дизайн выражал стремление вперёд, а не вспять. Стройные, рациональные шрифты типа Futura были на пике популярности.

Когда клиенты пожаловались на несколько «несуразных» строчных знаков Metro, Двиггинс и Linotype переработали их и выпустили Metro 2. Но несмотря на то, что компания продолжала заниматься этим шрифтом, к 1940-м годам он был фактически снят с производства: его окончательно затмили более элегантные, более рациональные Futura и её аналог Spartan, который разработали в Linotype.

Другие проекты Двиггинса постигла та же участь, причём некоторые из них даже не успели принять крещение. Бессовестно гуманистический Experimental No. 63 с толстыми штрихами и асимметричными перекладинами, над которым Двиггинс работал несколько лет, в Linotype забраковали как «шрифт-фортель» и убрали в архив.

«…когда мы прекратим бойни и вернёмся к разумной человеческой деятельности»

Неподходящий момент тоже может погубить шрифт.

В начале 1930-х годов Двиггинс работал с производителем пишущих машинок Underwood над созданием «пузатого» курсива, который, по его словам, предназначался «для домашнего набора светской корреспонденции, писем „младшей лиги“ и всякого подобного». Его так и не выпустили «в силу скверного делового климата Великой депрессии», — пишет Кеннетт.

Тогда же Двиггинс написал своему начальнику в Linotype письмо, где подробно изложил идеи по переделке Scotch Roman. «Это для будущих лет, после войны», — добавил он в конце. Потом он понял свою ошибку, зачеркнул слово «война» и написал «депрессия».

Но он мог бы написать ровно такое же письмо десятилетием позже, без единого исправления. «В то время [во Вторую мировую войну] металл был в дефиците, — отмечает Кеннетт. Многие компании, в том числе типографии, частично или полностью передали свои мощности на военные нужды: Linotype производила бомбовые прицелы и другую технику. Это сокращало пространство для экспериментов.

Так вышло, что война совпала с самыми продуктивными годами Двиггинса. Он создал целый ворох эскизов, которые, как он писал, должны были «пополнить библиотеку шрифтов Linotype в те грядущие дни, когда мы прекратим бойни и вернёмся к разумной человеческой деятельности».

Пропавшие без вести шрифты

У Двиггинса с Linotype был договор на сдельную оплату, что означало одновременно и большую творческую свободу, и отсутствие каких-либо гарантий. «Он мог фантазировать до бесконечности, а потом они выбирали, какие из его мечтаний перенести в металл», — говорит Кеннетт. «Некоторые из шрифтов Двиггинса были развиты до такой степени, что ими набирались целые книги. Но до полноценного коммерческого выпуска в Linotype их так и не довели».

Какие-то из шрифтов дизайнер разрабатывал для совершенно конкретных целей — например, Charter, полностью вертикализованный скрипт. «По причинам, известным только Двиггинсу, он был убеждён, что у Charter будет долгое будущее в оформлении юридических документов», — пишет Кеннетт. «Вместо этого у него вообще не было никакого будущего: он так и не прошёл дальше стадии пилотного образца».

Другие проекты родились благодаря обширным и многопрофильным знаниям Двиггинса в области истории дизайна. «Часто он видел какой-нибудь исторический печатный образец и загорался его улучшить», — говорит Кеннетт. «Видит шрифт, созданный в Испании в начале 1600-х годов, и провозглашает: „О! Надо с этим что-нибудь сделать“».

Так родился Eldorado, который сам Двиггинс описал как «нечто живое и красочное, подходящее для набора сказки вроде „Острова сокровищ“». В итоге Eldorado даже отлили в металле и использовали в книжном производстве, но он сгинул на другом опасном перекрёстке: не приобрёл достаточную популярность, и потому его не перенесли в фотонабор.

Работа 1942 года, Tippecanoe, должна была стать достойной данью уважения итальянскому дизайнеру XIX века Джамбаттисте Бодони, которому другие современные дизайнеры пытались подражать, по словам Двиггинса, «со всей грацией скачущей коровы».

Компания Linotype довела Tippecanoe до стадии пилотного образца, но не дальше. А картины Франса Халса, голландского художника-портретиста XVII века, вдохновили дизайнера на создание шрифта Stuyvesant, которому Двиггинс придал «некоторую сытую прочность». Его тоже не выпустили.

Была Arcadia, которую Двиггинс описал как «круглую и хрусткую, как новолуние в первый день — как обрезок ногтя пальца ноги Дианы». Был Winchester, предназначенный для лёгкости чтения. Ни один не прошёл стадию пилотного образца.

К моменту окончания войны здоровье стало подводить Двиггинса. Ко многим своим идеям он уже не вернулся.

Дизайн, который есть

Однако в нескольких выдающихся случаях всё получилось. Несколько шрифтов Двиггинса выдержали испытание временем и успешно пережили переход от металлического к фотонабору, а затем и к цифровому.

Один из них — Caledonia. Это был результат тех самых лет работы над переделкой Scotch Roman: его запустили в производство в период между Великой депрессией и войной, и с тех пор он не сходит со сцены, в первую очередь в книжном дизайне.

Ещё один книжный шрифт, Electra, был выпущен в 1935 году. Двиггинс хотел, чтобы в нём сочетались точность и «тёплый, человеческий характер, полный согретой животной крови».

Возможно, самый интересный из всех «выживших» — набор графических элементов, которые Кеннет называет «модульными декоративными единицами», — Caravan Ornaments. Из них нельзя составить слова: это исключительно декоративные единицы, которые можно использовать по отдельности или составить из них обширный паттерн. Они нечитаемы, они узнаваемо связаны с буквами — будто двоюродные братья, которые специализируются на театре и танцах. «Он воображал их как магическое продолжение алфавита», — говорит Кеннетт.

Читайте также:

Что такое паттерн простыми словами

Потерянное и возрождённое

Electra, Caledonia и Caravan Ornaments сейчас доступны любому наборщику текстов. Metro тоже никуда не делся. Вообще, это неплохой средний показатель: у всех творцов есть и успехи, и промахи. Но если учитывать продолжительность и интенсивность шрифтовой работы Двиггинса, его наследие могло бы быть гораздо более обширным. «По моим подсчётам, существует больше 30 концепций шрифтов», — говорит Кеннетт. «В итоге шесть из них были выпущены в продажу. Остальные просто скрыты от посторонних глаз».

Но потери, говорит Кеннетт, на самом деле не поддаются подсчёту:

Величину утраты подтверждает тот факт, что за десятилетия после смерти Двиггинса его влияние проявлялось регулярно, иногда в замаскированном виде. В 1952 году Герман Цапф, другой известный дизайнер шрифтов, выпустил свой шедевр Optima. Более десяти лет спустя он был шокирован: во время работы с архивами Цапф обнаружил, что он практически заново создал Experimental No. 63 Двиггинса — тот самый «шрифт-фортель».

Другие его проекты — например, Eldorado и Winchester — уже современные шрифтовые дизайнеры реанимировали для цифровой эпохи. Есть надежда, что таких ревайвалов станет больше: пусть Двиггинс уже и не та фигура-мастодонт, «его по-прежнему почитают многие», — пишет Кеннетт. В конце концов, он надеется, что это число вырастет благодаря его книге.

Это большая работа — 480 страниц, и каждый, кто хотя бы пролистает её, точно увидит крошечную часть наследия Двиггинса: вся книга напечатана шрифтами, которые он разработал. Отрывки из произведений Двиггинса набраны Metro, Eldorado, Caledonia и другими, а основной текст — новой вариацией Electra, который Кеннетт специально заказал у дизайнера Джима Паркинсона.

«Все [цифровые] версии „Электры“ были тщедушными, измождёнными и утомительными для чтения», — говорит Кеннетт. «А в этой есть вся та теплота и живучесть, которые были в типографском металле». Та живучесть, которую, возможно, даёт то, что это один из последних сохранившихся шрифтов, в котором есть мечты человека, его наследие и «тёплая животная кровь» в последовательности точных линий. ❦

Михаил Воронин

Шрифтовой дизайнер, основатель шрифтовой студии NT Type. Рисую шрифты, леттеринг. Люблю любые штуки, связанные с буквами. Делюсь своими знаниями на фестивалях «Ё-фест», «Дизайн-выходные». Шрифты NT Type получили бронзу на «Среде-2023», вошли в шорт-лист HSE Creative Open 2024.

• Телеграм-канал NT Type
• Телеграм-чат NT Type