Глянцевое поле экспериментов: лучшие авангардные журналы

В английском языке есть устойчивое словосочетание cutting-edge, которое на русский язык переводится как «передовой», а если буквально ― «режущий край». Так часто описывают журналы, которые поражают читателей новизной и смелыми экспериментами с оформлением.

Безумная вёрстка, воровство в дизайне и нарочитая маргинальность ― об этом мы расскажем в подборке журналов, о которые не жалко порезаться.

В ролях:

• кислотный рейвер ― «Птюч»;
• прогрессивный дизайнер ― [кАк);
• дерзкий маргинал ― «НАШ»;
• ироничный гений ― Buffalo Zine;
• куратор с ножницами ― Modern Matter.

«Птюч»

Главный российский журнал девяностых о молодёжной и рейв-культуре открыл творческий коллектив во главе с Игорем Шулинским, который впоследствии основал издания Time Out и «Москвич Mag».

«Птюч» был не только невероятно свободным в выборе тем, среди которых секс и наркотики ― обычное дело, но и вызывающе экспериментальным по вёрстке, где нашли место и «скачущий» текст, и реклама с концептуальными фотографиями.

Уже с первого номера «Птюч» показывал, на что способен: несочетающиеся шрифты, неравномерный кернинг, наслаивающиеся друг на друга строки, скошенные колонки текста, инверсия и деформация фотографий, а также постмодернистские коллажи. Редакция не ограничивала себя правилами, читаемость не важна, главное ― эпатаж.

Но если первый номер был выдержан в тусклой зелёной и чёрной гамме с редкими вкраплениями красного, то последующие выпуски «Птюча» ― это красочный взрыв: от кислотных обложек до буйных цветных разворотов.

Со временем эксперименты становились всё интереснее. Например, колонки текста могли складываться в геометрические узоры так, что для чтения приходилось вертеть журнал в руках по кругу. Или в статье о вечеринке главной на развороте была фотография дольки лимона, а текст её лишь обтекал со всех сторон. Статьи имитировали анонимки из букв газетных заголовков или преображались в веб‑страницу.

Коммерческая реклама в журнале особенная, так как её делали ещё в те времена, когда капитализм в России только складывался: тогда не было никаких требований и стандартов брендов ― редакция сама решала, как всё будет выглядеть. Поэтому стал возможен, например, такой формат: реклама джинсов Levi’s занимает пять полос, на пустом белом фоне которых хаотично раскиданы небольшие эротические полароиды.

Ближе к нулевым «Птюч», хотя всё ещё выглядел ярко, стал спокойнее, его вёрстка — проще и более читаемой. А в 2003 году журнал закрылся, так как уже не мог конкурировать с крупными издательскими домами, которые пришли на российский рынок. Да и редакция порядком устала.

«Птюч» остался памятником безумным девяностым, с которым каждый может ознакомиться в интернет-архиве, выложенном в 2015 году анонимными поклонниками.

[кАк)

[кАк) — журнал о графическом дизайне Петра Банкова, основателя студии «ДизайнДепо». С первого выпуска редакция писала о дизайне и рекламе на стыке искусства и повседневности. Здесь были и фестивальные проекты, и некоммерческие, и примеры удачной упаковки, которую можно найти на полке в соседнем супермаркете. Главным критерием отбора были новизна, качество дизайна и непременная дерзость в дизайн-решениях. Тексты в журнале также никак нельзя было назвать академичными. Так, номер о японском дизайне открывался вступительным словом редактора с историей о «маргинале с духом японца», который год вытачивал себе минималистичный самопал, а потом застрелил из него соседскую собаку и сел в тюрьму.

Редакция [кАк) много писала о российском дизайне, а также делала тематические номера о дизайне разных стран. Причём география была очень обширна — наряду с ожидаемыми «голландским», «японским», «американским» выпусками были сделаны номера об индийском, иранском, хорватском дизайне.

За 16 лет было выпущено полсотни номеров, которые выходили в среднем ежеквартально, хотя на соблюдение периодичности могли влиять и погода, и общемировые финансовые кризисы.

Обложку верстали по единому общему правилу — название журнала почти всегда находилось в левом верхнем углу, подложка была однотонной (в большинстве случаев — белой или светлой), выносы оформляли леттерингом без использования компьютерных шрифтов. На этом правила заканчивались и начиналась полная анархия. У журнала не было зафиксированного логотипа: название писали от руки, рисовали на компьютере, наносили через трафарет или даже выкладывали колбасками из фольги. Если у обложки был главный герой, то это могла быть иллюстрация в одной из десятков техник, найденный или смастерённый арт-объект, а для одной из обложек даже позировал обнажённый Эркен Кагаров на розовых простынях с нежной розой в руках. О читаемости выносов не заботился никто вовсе — получалось очень красиво.

Внутри же аккуратную сетку макетов ломали выходящие за край фотографии, скошенные колонтитулы или неправильно обрезанные элементы. За аккуратно свёрстанной в три колонки полосой с интервью уже на следующем развороте мог последовать взрыв из разлетающихся в стороны строк с примерами описываемого шрифта.

По содержанию журнал скорее напоминает музей современного искусства, где в стерильном пространстве «белого куба» выставлены концентрированные образцы человеческой креативности. В отличие от «Птюча», [кАк) не про авангардные эксперименты в вёрстке, он про авангард по наполнению. Читатели узнавали о передовых явлениях современного дизайна — от высокого стиля швейцарской типографики в исполнении молодых дизайнеров до нашумевшей многодневной акции London-Huiondon, где русские художники устраивали перформансы и выставки, сдабривая их обильными возлияниями.

«НАШ»

Экспериментальный журнал, который в конце 1990-х открыл Антон Бухман ― владелец типографии в Днепропетровске. Он планировал выпускать свой модный глянец, но в итоге в редакции собрались люди с особым концептуальным видением будущего издания, которые решили заполнить другую нишу. «НАШ» ― это сочетание откровенных провокационных снимков, серьёзных статей о бездомных и наркодилерах, гонзо-репортажей с панк-фестивалей и материалов о постмодернизме.

Все решения небольшая редакция принимала коллективно, но проводником визуального стиля в ней был дизайнер Игорь Николаенко. Он заказывал съёмки из разных концов постсоветского пространства, причём фото ему отправляли поездами ― так быстрее. Он по два раза в день ходил на вокзал забирать отснятый материал и по дороге в редакцию на ходу компоновал в голове будущий облик разворотов.

Главной задачей редакции было делать то, что другие делать хотели, но боялись. Поэтому журнал переполнен экспериментами. Текст мог наслаиваться, падать и пропадать. Вместо рекламного разворота — волны помех и надпись «реклама какой‑то дряни». Среди фотографий очень много вызывающей обнажёнки и замиксованных коллажей. Иногда обложки рождались долго и мучительно, идея приходила в последний момент. Например, никак не получалась обложка для девятого номера. В итоге издатель увидел в углу подушку с вышитым рисунком и объявил: «Так вот же наша обложка!» Её отсканировали, а жена одного из дизайнеров вышила логотип журнала, чтобы иллюстрация приобрела законченный вид. В другой раз обложку, также накануне сдачи, слепили из пластилина.

Особое место на страницах «НАШ» занимало творчество Николая Троха — культового андеграундного фотографа постсоветского пространства, антикоммерческие и откровенные работы которого часто появлялись на страницах журнала. Трох считал, что художник должен показывать негероическое изображение человеческого тела и жизни, быть выше обыденности. Глянцевые фотографии одинаковых топ-моделей он сравнивал с фашизмом в искусстве. Его чёрно-белые снимки отличали неприукрашенный взгляд на тело, поиск границ эротики на грани дозволенного.

Buffalo Zine

К 2010-м на постсоветском пространстве свобода 1990-х и начала нулевых осталась в прошлом, с ней ушла и эпоха экспериментов в принте. В Европе же, наоборот, на волне нового интереса к физическим носителям с 2010-х годов появляется всё больше экспериментальных изданий.

Buffalo Zine ― независимый журнал, который издают испанцы Эдриан Гонсалес-Коэн и Дэвид Узквиза, живущие в Лондоне. Это модный глянец, который выходит раз в полгода и из номера в номер меняет стиль, формат и концепцию. Он уже был газетой, книгой в твёрдой обложке, каталогом, мимикрировал под интерьерный и кулинарный журналы. Каждый раз новый формат получал и новый логотип.

Тем не менее, несмотря на изменчивую эстетику, журнал всегда держит высокую планку модных снимков, выбирая свободный и дерзкий подход к их стилю. И ещё у каждого номера обязательно есть несколько вариантов обложки. Так, для девятого Гонсалес-Коэн и Узквиза подготовили десять обложек, сделав пародии на Dazed, 032c, Purple и другой модный глянец. И конечно, сделали они это под самым известным девизом Пикассо:

Многое о журнале даст понять десятый номер (у которого, кстати, тоже десять обложек), только посмотрите, как его анонсировали:

На страницах этого номера есть правки текста будто бы ручкой, стикеры с заметками, калибровочные шкалы и необработанные фотографии с бэкстейджей. Тексты также посвящены неоконченным произведениям, оборванным карьерам и в целом феномену незавершённости.

В более поздних выпусках Buffalo Zine повысили градус «попсовости» (в хорошем смысле). Тринадцатый номер стал «вирусным», его оформили «мемным» шрифтом Impact, напечатали в горизонтальном формате и наполнили материалами о явлениях, которые быстро захватили интернет, от туториалов по мейкапу до аватаров.

Пятнадцатый номер Buffalo Zine посвящён розовому цвету как парадоксальному феномену ― одновременно гиперфеминированному, ассоциирующемуся со всем милым и в то же время цвету радикального феминистского протеста и панк-рока. Каждый разворот повышает уровень сахара в крови обилием гламура и барби-эстетикой, а фоторяд акцентирует внимание на обнажённых частях тела и возрасте моделей, обнажая противоречия и внутренний заряд бунта и сексуальности.

Modern Matter

Modern Matter ― издание, которое реализует безумные эксперименты на бумаге и одновременно культивирует высокую британскую журналистику, что сделало его любимым журналом Ханса Ульриха Обриста.

По направлению и общей концепции журнал похож на [кАк), но только посвящён не дизайну, а больше современному искусству. В оформлении создатель журнала Олу Одукойа ― арт-директор студии OMO Creates ― сочетает лаконичную обложку, имеющую чёткий и узнаваемый стиль, и пространство бурных экспериментов под ней.

В Modern Matter много перекрывающих друг друга изображений, уходящих за край фотографий, разностилевых шрифтов на одном развороте и даже гиперссылок (!), которые читателю нужно вручную вбивать в браузер, чтобы посмотреть материал.

Пустые белые пространства с крупными заголовками в журнале перемежаются с концептуальными и порой немного жуткими фотографиями вроде бриллиантового украшения на куске курицы, деформированном так, что сначала его можно принять за старческую ушную раковину.

Внутри номеров можно найти вкладыши, порванные и заклеенные страницы с красочными мазками кистью поверх, а для девятого номера редакция сделала полупрозрачную суперобложку, похожую на те, в которые оборачивают школьные учебники. Поверх вызывающе написано совсем не детское предупреждение, что кто-то хочет сделать в тебе дыру и отыметь.

19-й выпуск посвящён данным и призван доказать, что, несмотря на цифровизацию, в мире всё ещё преобладает реальная жизнь. В номере часть страниц разрезана на пять продольных частей, и читатель может вручную собирать развороты или развлекаться с неожиданными сочетаниями фрагментов изображений.

Анонс 19-го номера очень хорошо подходит для описания как Modern Matter, так и явления экспериментальных журналов в целом.

Будут ли завтра журналы интереснее и смелее? Пример и Buffalo Zine, и Modern Matter показывает, что за спадом интереса к явлению обязательно следует расцвет. И как бы ни пытались предсказать «закат эпохи принта», но если авангардные журналы и уходят на время в тень, то затем появляются вновь в самых неожиданных обличиях — как одна из форм вызова, протеста и искусства.