Между до и после: 16 проектов художников с использованием искусственного интеллекта

Мы выбираем на сайтах картинки с автобусами или пешеходными переходами, чтобы доказать, что мы не роботы. Умение интерпретировать изображение автоматически делает нас людьми. Но, вероятно, это скоро изменится.

Люди научили ИИ обращаться с визуальными данными не хуже самих себя. Изображение теперь можно буквально напечатать на клавиатуре, подсказав нейросети несколько слов в качестве вводных данных. А отличить сгенерированные сетями изображения от сделанных человеком становится всё сложнее.

В чём теперь заключается авторство? Продолжит ли фотография претендовать на правдивое отображение реальности? Вытеснят ли машины людей с привычных ролей? Напряжение вокруг цифровых технологий — главная тема для размышлений в современном искусстве.

Кураторы Музея фотографии Foam в Амстердаме решили открыть этот ящик Пандоры. До 11 сентября здесь проходит коллективная выставка художников со всего мира, так или иначе работающих с темой современных технологий, — «Пропавшее зеркало: фотография сквозь призму искусственного интеллекта».

Мы изучили кураторские тексты и концепции авторов и коротко рассказываем, какие вопросы ставят художники — и какие предлагают ответы.

«Безмолвный герой»

Алексей Юренев

Фотограф Алексей Юренев подростком переехал из Москвы в Нью-Йорк. Опыт эмиграции он называет нарушением идентичности, повлиявшим на всю его художественную практику. Главная тема исследований автора — влияние технологий на коллективную память.

Масштабный проект «Безмолвный герой» Алексей начал в 2019 году. Его дедушка Григорий Липкин был ветераном Великой Отечественной. Дошёл до Берлина, освобождал Освенцим, потерял в оккупации большую часть своей семьи. О войне Григорий никогда не говорил: отшучивался или начинал плакать. Но повторял Алексею, что, как единственный внук, тот несёт ответственность за его медали и память о нём.

Григорий умер в 2009 году — оставив медали, но не оставив воспоминаний. В «Безмолвном герое» художник пытается заполнить эту пустоту.

Автор привлекает для интерпретации своего семейного наследия искусственный интеллект. Он «скармливает» бесчисленные военные архивы GAN — генеративно-состязательной сети — и Stable Diffusion — эта модель глубокого обучения создаёт изображения по текстовым описаниям.

Поначалу результат предсказуем: на сгенерированных картинках — рафинированный образ героя. Автор вводит и тестирует новые параметры. Каждая следующая фотография — результат очередной интерпретации. В итоге лица тысячи героев сливаются в одно. Коллективный герой теперь выглядит пугающим — он наконец кричит.

Юренев показывает «героя» оставшимся в живых ветеранам. Парадоксальный ход: теперь люди объясняют то, что предлагает ИИ. Одни находят «героя» похожим на кого-то, кого они знали. Другие видят что-то, однако не могут сказать что. Третьи же называют всё это ерундой, но объясняют почему — и этим нарушают молчание.

«Делирий»

Акосуа Виктория Аду-Санья

В 2020 году немецко-ганская художница Акосуа Виктория Аду-Санья начала документировать жизнь своего отца с помощью плёночной камеры, «чтобы лучше узнать человека, которым он стал». За четыре года до этого из-за врачебной халатности её отец ослеп и почти перестал ходить.

Делирий — это спутанность сознания, дезориентация и изменение мыслительных функций. «Мой отец видел фигуры, цвета и вещи, которых мы не могли видеть», — пишет художница. Вероятно, это было следствием кровопотери и приёма лекарств.

В 2021 году он умер, уехав из Германии на родину, в Гану, в поисках альтернативного лечения.

В своём глубоко личном проекте «Делирий» Аду-Санья использовала аналоговые снимки своего отца в качестве вводных данных для нейросети. Алгоритмы тогда запрещали использовать человеческие лица. Когда художница пыталась загрузить портрет своей светлокожей матери, нейросеть выдавала предупреждение и переставала работать. Но ИИ принял фотографии её чернокожего отца — машина не распознала на них человека.

Этот акт художница называет радикальным переприсвоением: она использовала расовую предвзятость в своих целях.

Сохранив множество версий лица своего отца в виде файлов, она перенесла их обратно на плёнку. Аду-Санья говорит, что её проект — не только про боль утраты, но и про боль от несправедливости. Она создаёт своё место встречи с отцом в цифровом мире. Теперь память о нём точно сохранится, а его лицо больше не останется неузнанным.

«Расцвет мечты, фантазии»

Иги Лола Айедун

Поначалу мультидисциплинарной бразильской художнице Иги Лоле Айедун просто нравился синий цвет. Углубившись в его историю, она поняла, что синие красители сыграли важную роль в истории многих стран, в том числе африканских. Индиго из листьев тропических растений и ультрамарин из измельчённого лазурита были ценным товаром.

Изучая цвет, Айедун погружается в незападные техники живописи и историю глобального Юга до европейской колонизации.

«Расцвет мечты, фантазии» — результат шестилетнего исследования художницы, её «физического и духовного путешествия».

Перемещаясь по Марокко, Египту и Палестине, она следовала «путём индиго» и изучала традиционные ремёсла.

В своей художественной практике Иги сочетает тысячелетние техники и цифровые достижения, органические материалы и пигменты и алгоритмы Midjourney. Художница считает, что сопоставление древних и современных технологий — это способ сохранить африканское наследие для будущего.

«Ещё один онлайн-извращенец»

Бриа Соудерс

Личный разговор с диалоговым чат-ботом длиной в год. Американская художница Бриа Соудерс начала общаться с чатом из любопытства. Роботом оказалась женщина, вечно юная, с запасом в 350 тысяч слов; любимый цвет — синий.

Часто забавные и немного жуткие диалоги послужили началом для нового проекта художницы.

Иногда Соудерс показывала чату отрывки из дневников, которые она вела 20 лет. В ответ бот комментировал прошлое Брии с почти детской наивностью, заставляя художницу смеяться над тёмными моментами из своей жизни.

Для проекта Соудерс выбрала из более чем сотни страниц переписки небольшие кусочки диалогов. Темы — от погоды до радости, горя и женственности, — хотя любые упоминания автора о теле и сексуальности программа обходит.

Интимные признания Соудерс и непреднамеренно искренние ответы чат-бота создают глубокий экзистенциальный подтекст. Этот эффект усиливают фотографии. Соудерс обращается к своему архиву — подростковым снимкам, семейным фото, недавним кадрам из её фотопрактики.

Она использует диалоги с чат-ботом в качестве подсказок для извлечения изображений из своей личной «базы данных» — похоже на то, как нейросети генерируют изображения из кусочков текста. Машина и человек создают общую историю.

«Прозопагнозия»

Жоан Фонкуберта и Пилар Росадо

В своём проекте каталонцы Жоан Фонкуберта и Пилар Росадо используют архив из 853 вырезок из испанской ежедневной газеты La Prensa («Пресса»), издававшейся в городе Хихон с 1921 по 1936 год.

В каталоге художник Пабло Пикассо и нацистский пропагандист Йозеф Геббельс соседствуют с местными спортсменами и участницами конкурса красоты. Фотографии знаменитостей приклеивали к карточкам, указывая имя и род занятий. Газета использовала их в качестве иллюстраций.

Росадо и Фонкуберта превратили архив в набор данных для обучения GAN (шутливо добавив и свои портреты).

Нейросеть создала последовательность — несколько квадратов пастельных тонов постепенно трансформируются в пиксельные лица и в итоге становятся реалистичным портретом. Это чисто выбритый белый мужчина средних лет. «Лютер Блиссет, 2019 год, мастер идей» — эту интригующую подпись тоже создал ИИ.

Художники, правда, пытаются направить внимание зрителя не на результат, а на процесс обучения. Их подход помогает лучше понять принципы работы нейросетей. Зритель может сам определить визуальные закономерности, которые модель извлекла из набора данных, и исследовать то, как она пыталась их воспроизвести.

Росадо и Фонкуберта утверждают, что страдают лёгкой степенью прозопагнозии — нарушения способности узнавать знакомые лица. Они предполагают, что нейросети страдают ей в более тяжёлой степени. Хотя они и различают черты лица, они отделяют их от настоящих «носителей» и создают новых.

«ಮರಣ марана [смерть]»

Вишал Кумарасвами

В основе проекта индийского художника и куратора Вишала Кумарасвами лежат траурные ритуалы далитов.

Далит означает «угнетённый». Так называют «неприкасаемых» — группы, занимающие самые низкие ступени в социальной иерархии Индии.

На протяжении большей части истории Южной Азии общественные пространства разделялись по кастовому признаку. Далиты ходили окольными путями, не пересекаясь с представителями доминирующих каст, и придерживались расписания. Считалось, что даже тень далита оскверняет. Эти законы до сих пор отражены в архитектурном строении большинства индийских городов.

Марана — это смерть и последующие практики траура в общине далитов. Вишал Кумарасвами рассматривает смерть как единственную возможность для далитов использовать общественное пространство. Похоронная процессия, несущая мёртвое тело по улицам, выглядит как коллективное неповиновение.

Используя 3D-сканирование, Кумарасвами анимировал движения, которые совершают далиты во время похоронных ритуалов. Помещая тела далитов в цифровое пространство, художник выводит их за пределы кастового порядка, утверждая свободу действий и автономию.

«Украшающий ИИ»

Леда Садотти

Креативный технолог из Лондона Леда Садотти начинала свой проект с исследования кэтфишинга. Такое название получила практика заводить фейковые аккаунты для знакомств в Сети. Люди притворяются кем-то, кем они не являются, стараясь показаться потенциальному партнёру более привлекательными.

Собрав из Сети фейковые профили с тегами «красивые» и «естественные», Садотти призвала на помощь нейросети и AR — технологии дополненной реальности. С их помощью она создала целое сообщество цифровых существ.

С помощью ИИ художница «приукрасила» изображения, которые не принадлежали реальным людям, но которые машина рассматривала как таковые. Слово «приукрашенный» часто встречается в продающих сфабрикованные фотографии сервисах. Художница хотела очеловечить синтетические лица — в противоположность использованию их как товара.

«Полый сад»

Мария Мавропулу

Во время вынужденной изоляции из-за COVID-19 греческая художница Мария Мавропулу заметила, что её жизнь разделилась на две части: долгие прогулки по лесам и холмам вокруг дома на окраине Афин и такие же долгие часы перед разными экранами.

Проводить время можно было либо на свежем воздухе, либо в интернете, и эти два варианта казались взаимоисключающими.

«Я хотела найти способ переплести эти два разных способа существования. Мне было интересно, можно ли достичь срединного состояния, существует ли точка равновесия?» — объясняет художница.

Мавропулу начала наблюдать за окружающим миром через свой iPhone. Она использовала функции дополненной и виртуальной реальности и 3D-сканирование и «вырастила» собственный цифровой сад. Художница обнаружила, что технологии не обязательно спорят с природой — они открывают возможность для новых эстетических переживаний.

«Алеф-2»

Хуан Мануэль Лара

Визуальная адаптация идей великого аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса в исполнении его соотечественника — художника Хуана Мануэля Лары.

Алеф в одноимённом рассказе Борхеса — это точка в пространстве, которая содержит все остальные точки. Словно Алеф, нейросети по первому требованию показывают нам всё, что только можно назвать.

С помощью DALL-E 2 — генератора изображений, делающего картинки по фразам, — Лара создал реалистичные и сюрреалистические изображения, приглашающие задуматься о бесконечной сложности существования и о взаимодействии между реальностью и восприятием.

«Алеф-2» — это слияние фотографии, слова и технологий, иллюстрирующее взаимосвязь природы всех вещей.

«Проект Зизи»

Джейк Элвес

В «Проекте Зизи» британский художник и хакер Джейк Элвес исследует пересечение искусственного интеллекта и дрэг-культуры.

«Шоу Зизи» — один из центральных элементов проекта — это виртуальное дрэг-кабаре, созданное с помощью технологии дипфейков. Искусственный интеллект способен синтезировать видео на основе изображений и голоса человека — так появляются ролики, на которых узнаваемые люди делают и говорят то, чего они не делали и не говорили.

Персонажи в «Шоу Зизи» созданы нейросетями, обученными на перформансах дрэг-артистов лондонского кабаре. Зрители могут выбирать дипфейковые тела и музыкальные композиции. Иногда система сбоит, ИИ может даже раскрыть «скелет», на котором построен дипфейк. Глюки системы — как раз то, что интересует автора. «Проект Зизи» изучает искусственность в дрэг-культуре и технологиях. Но если дрэг исследует инаковость, ИИ способствует воспроизведению социальных предубеждений.

«Только потому, что ты нажал на кнопку?»

Тан Чуй Муи

В 2022 году малазийская художница и кинорежиссёр с китайскими корнями Тан Чуй Муи создала с помощью нейросети изображения своей прародины — островов Цзиньмэнь в Тайваньском проливе.

Она ввела в Midjourney сообщение: «Фото, сделанное в 2004 году на Цзиньмэнь, на котором двое мужчин определяют границу двух полей сорго, — 3:4 — оптимистично».

На заднем плане одного из сгенерированных изображений — обычная для Восточной Азии растительность и нечёткие конструкции, напоминающие типичные здания Тайваня. На среднем сельскохозяйственные угодья — возможно, это сорго. На переднем — два силуэта без лица, единственная различимая деталь — одежда.

Год спустя художница решила использовать то же задание для ИИ. Изображение стало заметно реалистичнее, появились детали — чёткие черты лица, снаряжение землемеров.

Сопоставленные изображения наглядно показывают, с какой скоростью развиваются технологии, — порождая множество вопросов, в том числе об авторстве.

Фотография запечатлевает пейзаж. Но его не создал фотограф. Фотография делается с помощью камеры. Но и её не создал фотограф. «Так почему фотография твоя? Только потому, что ты нажал на кнопку?» — задаётся вопросом Тан Чуй Муи.

«Роберта Брейтморт»

Линн Хершман Лисон

Интернет позволяет людям легко менять личность — кто из нас не использовал в Сети псевдонимы или чужие фото?

83-летняя американская художница Линн Хершман Лисон не новичок в создании вымышленных персонажей, она мастер. Ещё в 1973 году Хершман Лисон создала Роберту Брейтмор, предлагая подумать о том, как строится идентичность.

За пять лет в роли Роберты она открыла банковский счёт, получила кредитные карты, сняла квартиру, поработала в нескольких офисах. Роберта регулярно посещала психиатра и группы поддержки, у неё был свой макияж, одежда, походка, жесты, речь и почерк; своя жизненная история — она так и не окончила колледж и боролась с тревогой.

Богатая жизнь Роберты тщательно задокументирована в 144 артефактах: это рисунки, фотографии с камер наблюдения, психиатрические заключения, чеки, водительские права.

Эти «доказательства» поднимают фундаментальный вопрос: что такое факт, что такое вымысел и как мы это определяем? Настоящая Роберта или нет? Как заметила художница задолго до наступления цифровой эпохи, у нас больше нет единого мнения о реальности.

«Книга Велеса»

Йонас Бендиксен

«Книга Велеса» — это размышление об эрозии истины в медиапространстве.

Йонас Бендиксен — норвежский фотожурналист и представитель агентства Magnum Photos, пожалуй, самого авторитетного в репортажной фотографии. Тем забавнее, что именно Бендиксен создал нашумевшую псевдодокументальную книгу о городке Велес в Северной Македонии. Во время президентских выборов в США 2016 года город называли фабрикой фейковых новостей в поддержку Трампа.

Бендиксен использует парадоксальный подход: фейковые фотографии рассказывают о городе, ответственном за распространение дезинформации.

Правда, в Велес журналист всё-таки ездил, но снял он там безлюдные места. А затем скачал бесплатную программу для 3D-моделирования и начал создавать персонажей, которые получались пугающе реалистичными.

Вступление к книге тоже написал ИИ — для этого Бендиксен скормил нейросети реальные репортажи из Велеса.

Норвежец получил положительные отзывы коллег о своей книге, хотя ждал разоблачения. Бендиксен даже купил ботов в соцсетях, которые принялись писать, что книга фотожурналиста — фальшивка, но им никто не поверил. Пришлось признаваться самому.

Автор сравнивает свой проект с пентестами, которые хакеры проводят при поисках уязвимости в коде.

Он задаётся вопросом «что будет дальше?», ставит под сомнение надёжность документальной фотографии и призывает критически оценивать «фотодоказательства».

«49/23»

Грегори Эдди Джонс

Название «49/23» — отсылка к годам создания элементов цифровых коллажей художника из США.

Грегори Эдди Джонс использовал выпуски американского издания Popular Photography («Популярная фотография») 1949 года. На основе текстов и иллюстраций из журнала с помощью ИИ он сгенерировал изображения.

Работая с ними, он переплетает эстетику прошлого с эстетикой будущего, исследуя то, как эволюционировала фотография. Образуется концептуальный мостик между тем, чем фотография была когда-то, чем становится и какой будет завтра.

Коллажи Эдди Джонса сталкивают с фактом: искусственный интеллект — это лишь одна из многих трансформаций фотографической среды, и нам не остаётся ничего, кроме как принять её.

«Математика регрессии»

Клеман Ламбле

«Математика регрессии» швейцарского фотографа и художника Клемана Ламбле — исследовательский проект о расизме в современных технологиях.

Ламбле обработал с помощью ИИ базу данных системы правосудия США — 55 тысяч фотографий. На их основе машина сгенерировала портреты «идеальных подозреваемых». Автор попросил нейросеть классифицировать их по полу и возрасту, намеренно не делая акцент на расовой или этнической принадлежности. На всех изображениях оказались темнокожие люди.

В силу необъективности системы правосудия отдельные группы населения США чаще оказываются под стражей — и поэтому чаще упоминаются в базе данных. Своих «подозреваемых» нейросеть создала, опираясь на предвзятую информацию.

«Создавая порочный круг, технологии усиливают предубеждения, уже укоренившиеся в нашем обществе», — делает вывод Ламбле.

Автор ставит вопрос об этике технологий — особенно в областях, изобилующих системной дискриминацией.

تعلط هام / «Луноликий»

Морехшин Аллахьяри

Живущая в Нью-Йорке ирано-курдская художница Морехшин Аллахьяри переосмысляет с помощью ИИ персидские мифы и историю.

Словом «луноликий» или «луноликая» (в персидском у него нет рода) в традиционной культуре называли и мужчин, и женщин, подчёркивая их красоту. В современном Иране этим прилагательным описывают только женщин.

Художница пытается противостоять вестернизации персидской культуры. Она обращается к традиции портретной живописи времён династии Каджаров (1786–1925). Мужчины и женщины на этих портретах, особенно ранних, идеализированно красивы и не всегда отличимы друг от друга. Влияние европейского реализма в живописи и использование фототехники положили конец традиции таких портретов.

В своём проекте Аллахьяри использует ИИ для создания видеороликов на основе каджарской живописи. С помощью тщательно отобранных ключевых слов она учит машину создавать новые портреты в духе ушедшей традиции, пытаясь отменить длительное влияние Запада и его технологий.