«В настоящей игре нет ошибок»: интервью с экспертом по игропедагогике

Почему геймификаторы — очень серьёзные люди

— Давайте разберёмся в терминах: вот есть «игропедагогика», или Edutainment, как её называют на английском языке, есть игровые техники в обучении и есть геймификация образовательных процессов. Как это всё соотносится?

— Игровые технологии и механики — это инструменты игропрактики. А геймификацией европейские специалисты называют системное создание особой игровой реальности, в которой могут запускаться серьёзные процессы, только оформленные как игровые. Если говорить об игропедагогике, то это не когда в урок просто встраивают отдельные игры, а когда весь курс превращается в подобие компьютерной игры или игры реального действия (типа квеста).

— Чьи цели и задачи вы имеете в виду?

— У заказчика могут быть свои долгосрочные цели и задачи, а у участников игры — свои сиюминутные боли и вызовы. Разработчику нужно учесть и те, и другие. Поэтому организатору подобного действия важно быть, с одной стороны, игротехнологом, то есть человеком, создающим новые игры, а с другой стороны — игропрактиком, то есть человеком, который применяет существующее многообразие игр осознанно и системно для достижения определённых целей. Ну, и как говорилось выше, — психологом, способным к неоценочному функциональному наблюдению и правильным выводам из него.

— Получается, геймификатор — очень серьёзная профессия, это не просто игропрактик? А со стороны кажется — сплошное развлечение.

— Да, хотя игра кажется чем-то лёгким и забавным, геймификатору нельзя быть поверхностным человеком. Ему важно глубоко разбираться в том, чем он занимается, владеть множеством технологий, методик и уметь их грамотно использовать, объединять друг с другом. Он должен уметь рефлексировать сам и запускать рефлексию участников игры через эту игру, быть эмпатом, знать основы когнитивистики и владеть ими на практике. И много что ещё. Он — тот же трекер, только работает в ситуативной игровой реальности, им же и создаваемой. Настоящий геймификатор погружает вас в действие, которое затягивает, становится смыслом вашего существования здесь и сейчас.

Я наблюдала в действии многих экспертов в геймификации из разных стран, но с уверенностью назвать профессионалом могу только, пожалуй, Ю Кай Чоу. Часто использую в своих игропрактиках один из самых известных его инструментов — октализ мотивации, расширяя его теми, которые создала наша команда: «Пирамидой самоактуализации», «Колесом обозрения эмоций» и «Мотивационной парадигмой с триггерами». В этом тоже суть геймификатора — играя, улучшать игру и выходить из неё на улучшение реальности, совершенствовать тестовые и другие практики инструментами, которые опробовали в игре.

Сколько лет игропедагогике?

— Игры существуют столько же, сколько и человечество, но сознательно использовать их в педагогике стали относительно недавно. Почему?

— То, что игропедагогика появилась недавно, — заблуждение. На самом деле игры были образовательными всегда, просто осознанность образовательной направленности игрового процесса взрослела вместе с обществом.

Даже у животных есть чётко выраженный ювенальный период, в течение которого они проявляют игровое поведение, повторяя повадки взрослых особей. Люди на ранних этапах своего развития тоже сначала передавали детям через игру узкоповеденческие навыки, необходимые для охоты, собирательства и других жизненно важных занятий. Поэтому первые игры были направлены на развитие меткости — дети повторяли действия взрослых в процессе охоты. Игры девочек с куклами тоже родом из древности — они готовят к материнству.

Следующая стадия развития игр связана с развитием сознания, мышления, — математического, логического, критического, стратегического.

Вообще, всем, кто интересуется темой игр, стоит прочитать «Человека играющего» — классический трактат, который написал Йохан Хёйзинга. Он показал, что игра — основа всего существования человека и человечества, государства, религии и даже науки.

— Какие образовательные игры нам известны с давних времён?

— Их много. Ну давайте вспомним хотя бы такую древнюю игру, как шахматы, — для чего она нужна? Для развития стратегического мышления.

Лото, получившее распространение в XVIII веке, разные варианты игр в слова — всё это тоже развивающие образовательные игры.

Можно приводить бесконечное множество примеров. Главное, что хочется отметить: и отдельные образовательные игры, и игра с точки зрения системного подхода к образованию появились задолго до того, как мы стали называть это явление словом «игропедагогика».

— Если игропедагогика, по сути, существует давно, то почему именно в наше время она стала такой модной, причём в обучении не только детей, но и взрослых?

— Наверное, потому, что в XXI веке человечество столкнулось с очень высоким уровнем турбулентности во всех сферах жизнедеятельности — тем, что называют VUCA-миром. Ведь что такое VUCA-мир? Это всего-навсего ускорение типичных событий. То, что кроется за аббревиатурой VUCA, на самом деле было заложено даже архетипично в народных сказках, просто сейчас всё значительно ускорилось. Если в сказках мы привыкли к неспешному зачину, то теперь в нашей жизни его уже нет, происходит быстрая смена завязок и развязок, а всё остальное мы «пролистываем».

Благодаря этому сегодня игропедагогика и даже то, что её подменяет, стали такими популярными. Игра — это автономное (даже если играет целая группа) вариативное действие в относительно безопасной реальности, ускоренная возможность апробировать решения без реальных рисков.

Почему не всё, что называется игрой, — игра на самом деле

— Вы сказали: «Игропедагогика и то, что её подменяет». Что вы имеете в виду под подменой?

— Бывает, что за игру выдают квази-игру. Например, дидактические игры, столь любимые некоторыми педагогами, не являются играми в классическом смысле слова. Вот приходит ребёнок в детский сад или в школу, ему говорят: «Сейчас мы поиграем!», и он ждёт игры. Но вместо этого получает тест множественного выбора или контрольную работу с применением игровых механик — что угодно, но не настоящую игру. И чувствует себя обманутым.

— А почему забавный тест или «весёленькая» контрольная — не игра в классическом смысле?

— Задания, в которых есть единственно верный вариант решения (то есть надо выбирать между «правильно» и «неправильно») и за которые ставится оценка, — не игры. Они не помогают ребёнку, а делают его мышление стереотипным, ограничивают его всякими клише и прививают страх ошибки.

— Почему в настоящей игре невозможно ошибиться? Я делаю неверный ход — и вылетаю.

— В игре перед вами бесконечный выбор вариантов, как поступить, при этом среди них нет единственно верного, а значит, нет и настоящей ошибки. Вы выбираете какой-то вариант и смотрите, что получилось. Если случилась неудача, это воспринимается не как трагедия, а как новый опыт, подсказка: «Ты сейчас пошёл не тем путём, но можно вернуться и переиграть». В игре никто не скажет: «Неправильно, двойка, сядь на место».

— В сфере корпоративного обучения часто создают игровую обстановку, чтобы обучить людей некому алгоритму действий, отработать его. Это игра?

— У меня к вам встречный вопрос: как вы считаете, когда физиолог Павлов включал собакам в лаборатории лампочки разного цвета и собаки привыкали к тому, что после лампочки одного цвета их ждёт еда, а после лампочки другого цвета — боль, он с ними играл?

— Нет, конечно.

— Вот и в вашем примере тоже не игра, а вариант автоматизации процесса. Возможно, это создание игровой среды путём использования игровых механик и приёмов — но не игра. По-настоящему же увлекает человека именно полноценное игровое действо.

— Какие функции настоящей игры делают её полезной для образования, обучения?

— Первичная функция игры — самопознание (для ребёнка на одном уровне, для взрослого — на другом), вторая функция — социализация (это тоже касается и детей, и взрослых), третья — эмоциональная включённость, четвёртая функция — развлечение.

Как работают самопознание и диагностика в игре

— Чему игра может научить взрослых людей?

— Игра вообще-то не учит. Она помогает игроку сформулировать правильные вопросы к самому себе — конечно, если человек играет осознанно. Это и есть функция самопознания. Когда вопросы поставлены, человек мотивирован искать ответы. То есть играть дальше.

Игра — это своеобразный диагностический инструмент, лакмусовая бумажка и катализатор одновременно. С её помощью мы можем создать ситуацию, в которой человек, во-первых, поймёт, какие навыки и умения у него есть, а каких нет, во-вторых, начнёт формировать компетенции, которых ему не хватает, в-третьих, научится относительно безопасно применять полученный опыт в неигровой реальности.

Задачи игропрактика — организовать такую осознанную игру, понимая цели и задачи игроков, а потом способствовать их переходу из игры в реальность.

— Если игра может помочь человеку осознать свои слабые стороны, пробелы в навыках, то, получается, её можно использовать как мотиватор для обучения — а само обучение проводить уже в традиционном «серьёзном» формате?

— Конечно, не обязательно геймифицировать весь образовательный процесс — достаточно интегрировать игры туда, где они действительно необходимы. Особенно хороши они как раз для понимания мотивов и мотиваторов человека. Причём этот инструмент полезен не только для самопознания, он многое может дать и преподавателю — для понимания учащихся.

— Например?

— Благодаря игре можно узнать, в каком эмоциональном состоянии группа пришла на занятие, и соответственно этому выстроить подачу учебного материала. Если большинство учеников ещё «не проснулись» или они в стрессе после другого урока, вы с помощью игры быстро это выявите.

Если человек уходит со встречи в хорошем настроении, есть шанс, что он ещё раз вернётся к полученной новой информации, обдумает её и она хотя бы отчасти станет его знанием.

— А можно с помощью игры разобраться в расстановке сил в группе учеников? Вот приходит педагог на первое занятие с новой группой. Ему важно быстро вычислить лидера. Как это сделать с помощью игры?

— Это можно сделать всего за пару минут, есть масса вариантов таких игр. Расскажу про «Мультконтакт» (она из игротеки «Дети мира», выпущенной в издательстве «Билингва»). Эта игра подойдёт и для школьной, и для студенческой, и для взрослой аудитории.

Организатору игры понадобятся карточки с изображениями сказочных персонажей — по числу участников. Каждый вытягивает или выбирает (чтобы лучше идентифицировать себя с героем) по одной карточке. Потом все как можно скорее (фактор времени очень важен!) должны построиться по росту — но не своему, а по предполагаемому росту своих персонажей. При этом нельзя разговаривать и издавать любые звуки. Показывать свои карточки друг другу можно и нужно.

— И как проявится лидер?

— Он первым сообразит, что, пока не решено, в какой точке должен находиться самый высокий, а в какой — самый маленький персонаж, будет продолжаться бессмысленная толкотня. Лидер возьмёт на себя организацию процесса: покажет простым жестом, где встанут самые высокие и в какую сторону пойдёт снижение роста.

— Заодно, наверное, проявятся и обладатели зашкаливающего эго?

— Да, почти в каждой группе находится свой «домовой» или «кот Баюн», который непременно рвётся встать рядом с «великанами». Бывает и наоборот: леший и Яга становятся после домового (проявляется заниженная самооценка).

— Подобная диагностика полезны и для руководителей в корпоративной среде.

— Конечно. Поэтому игры очень популярны в бизнес-тренингах.

Как с помощью игры вычислить перспективного и неэффективного менеджеров

— Можете привести примеры удачного применения игр в корпоративной среде?

— C помощью игр можно выявить, например, соответствуют или не соответствуют люди тем позициям, которые они занимают в компании. Несоответствие некоторых управленцев их ролям — большая боль современных структур.

Если нет необходимых надпрофессиональных качеств (например, системного мышления), то сколько бы полезных знаний человек ни получил, он не сможет их применить должным образом.

— Зачем же такому человеку принимать участие в «диагностической» игре, от результатов которой зависит его карьера? Это ведь риск, а мы говорили о том, что в настоящей игре нет реальных рисков, поэтому она и привлекательна.

— Человек присоединяется к игре со своим личным интересом (индивидуальными задачами и целями), не зная, какие цели вложил в неё с подачи заказчика организатор. Я упомянула в начале нашей с вами беседы, что у заказчика игры могут быть свои долгосрочные (large) цели и задачи, а у участников — свои сиюминутные (smart), и разработчику важно учесть и реализовать те и другие. Ваш вопрос сейчас — как раз про такой случай.

Представьте: компания-работодатель обращается к игропрактику, игротехнологу или геймификатору с неким запросом. Например, нужно выявить сотрудников с определённым типом личности или понять, кому из кандидатов предложить повышение. Специалист подбирает или разрабатывает специально для этих целей игру, но так, чтобы сотрудникам было искренне интересно в ней участвовать. Поэтому разработчик предварительно изучает ещё и их личные мотивы и актуальные для них мотиваторы. Для этого можно провести, например, небольшое предварительное игрофицированное тестирование.

И вот люди увлечённо играют, получают удовольствие и обретают новые компетенции, а игропрактик внимательно наблюдает за ними и делает выводы, отвечающие требованиям заказа.

— Это как в игре «Мультконтакт», про которую вы рассказали: студенты думают, что соревнуются в сообразительности (и для них действительно это так и есть), но не знают, что главная цель игры для преподавателя — вычислить лидера.

— Совершенно верно. Такие корпоративные игры проводятся обычно в приятной расслабляющей атмосфере, людям нравится процесс. Они выходят из игры довольными собой и обратной связью, которую получили от игропрактика: он раскрыл им про положительные стороны и перспективы личного развития. Заказчик тоже получает свои ответы.

Почему страсть к игре не может подменить мотивацию для учёбы

— Можно ли с помощью игровых механик создать внешнюю мотивацию для обучения, если настоящего внутреннего мотива у человека нет? Чтобы учащийся приходил на каждое занятие только ради продолжения игры? Ведь именно это, по сути, пытаются делать разработчики онлайн-курсов, когда включают в них игры только ради того, чтобы сделать процесс более увлекательным.

— Так получается не мотивация к учёбе, а её имитация. У меня снова встречный вопрос к вам: почему создатели курсов пытаются это делать?

— Потому что образование сегодня конкурирует с развлечениями: если во время онлайн-лекции студент заскучает, он уйдёт смотреть ролики в TikTok, YouTube, включит любимую игру и так далее. Всё — в этот момент мы его потеряли, он выпал из процесса учёбы. Чтобы этого не случилось, его пытаются завлечь игрой.

— Чтобы человек не отвлекался в процессе учёбы, ему нужны настоящие, осознанные внутренние мотивы, а не имитаты. Имитация сокращает время в начале пути, но делает путь слишком коротким и ведёт к ненастоящей цели. Вместо ресурсного для последующих действий состояния, которое должно быть в итоге, человек с облегчением выдыхает, как Фамусов в «Горе от ума»: «Подписано, так с плеч долой!»

Игра на самом деле способна решить много актуальных задач, стать ответом на новые вызовы реальности. Но только при условии её системной организации и профессиональной реализации.