Каким было женское образование в Российской империи

Из этой статьи вы узнаете:

• какой была система женского образования в Российской империи до второй половины XIX века;
• как женщинам разрешили стать вольнослушательницами в университетах, а потом передумали;
• как барышни уезжали в Париж не за красивой жизнью, а за дипломом, и какой ультиматум им поставили власти;
• почему даже альтернативу университетам — высшие женские курсы — то открывали, то закрывали;
• чего стоило курсисткам получить полноценный университетский диплом;
• как один князь устроил публичный скандал на тему женского образования;
• как женщин снова допустили в университеты, а потом — вы не поверите! — опять передумали;
• кто всё-таки подписал документ о праве женщин учиться наравне с мужчинами.

Какой была система женского образования в России до второй половины XIX века

Вплоть до второй половины XIX века российские женщины могли получить только среднее образование. Его давали женские гимназии, институты благородных девиц (учебные заведения закрытого типа, где девочки жили постоянно), народные и епархиальные училища. Многие девушки вообще не получали систематического образования и учились только дома как придётся, в зависимости от возможностей родителей.

Качество женского образования при этом оставляло желать лучшего. Программы женских средних учебных заведений, например, сильно уступали тем, что изучались в мужских классических гимназиях. Девочек не во всех заведениях обучали иностранным языкам, как древним (греческий, латынь), так и современным (немецкий, французский). Эти предметы были необязательными, и за их изучение нужно было платить дополнительно.

Значительно проще были курсы по математике и физике, естественно-научным и гуманитарным предметам. Считалось, что справиться со сложными задачами девушкам не под силу. Зато проводились дополнительные занятия по домоводству и рукоделию, в институтах благородных девиц центральное внимание уделялось обучению хорошим манерам. Само преподавание велось зачастую довольно убого. Часто по окончании закрытых пансионов девушки умели лишь красиво одеваться, танцевать, петь и так далее.

Читайте также:

Елизавета Водовозова — о том, как учились и сдавали экзамены в Смольном институте

Вот что писал об этом известный педагог того времени Д. Д. Семёнов:

Некоторые частные женские гимназии, впрочем, работали по тому же курсу, что и мужские классические гимназии. Например, открытые в 1868-м и 1872 году Общеобразовательное женское училище Спешневой и Частная женская гимназия Фишер.

Мужские и женские гимназии выдавали разные документы об образовании, в первом случае — аттестат зрелости, во втором — свидетельство об окончании. Для поступления в университет требовался именно аттестат.

Окончание женской гимназии давало степень «учительницы народных училищ». С ней можно было получить только малопрестижную и низкооплачиваемую работу.

У девушек в гимназиях и институтах также была возможность отучиться в восьмом двухгодичном «педагогическом» классе. Это позволяло стать домашней учительницей — гувернанткой — или остаться преподавательницей в своём институте или гимназии.

При этом даже у представительниц привилегированных сословий не было паспорта. Начать учиться девушки могли только с разрешения отца, мужа или брата. Не было у них и равного с мужчинами права на труд и экономическую самостоятельность. Например, на государственную службу женщина поступить не могла. Стать настоящим доктором — тоже, ведь для этого требовался университетский диплом.

Всё это означало, что женщины не имели возможности реализовать себя практически нигде, кроме сферы воспитания и обучения детей, медицины (но только в качестве акушерок и «фельдшериц»), неквалифицированного труда и разного рода подработок.

К шестидесятым годам XIX века женщины всё больше выступали против такого второсортного положения. Борьба за право учиться в университетах наравне с мужчинами и работать по профессии продолжалась 60 лет.

Как началась борьба женщин за право на высшее образование

В России о «женском вопросе» стали писать в газетах и вести светские дискуссии ещё во второй половине пятидесятых годов XIX века. Тема практически сразу стала животрепещущей. Особенно остро стояла проблема допуска к высшему образованию.

Есть несколько причин, почему именно в середине XIX века женщины стали активно бороться за доступ в университеты.

Во-первых, государственное устройство Российской империи всё больше противоречило развивавшимся тогда общественным и политическим идеям. Особенно тем, которые касались свободы личности. Появилась мода на нигилизм, одна из идей которого — «быть собой» вне зависимости от навязанных обществом рамок. Например, освободиться от родительской опеки — пусть даже с помощью фиктивного брака.

В стране активизировались различные общественные движения за демократизацию страны, в том числе и за равноправие женщин. Первые активистки начали вести просветительскую деятельность.

Читайте также:

Былое: как студенты-народники 150 лет назад тайные школы открывали

Во-вторых, именно во второй половине XIX века сама жизнь вынудила многих женщин к поиску самостоятельности. После отмены крепостного права многие дворянские семьи разорились. Появилось много образованных женщин без профессии, которым нужно было как-то добывать средства к существованию, а иногда ещё и поддерживать престарелых родителей или малолетних братьев и сестёр.

Сказался и опыт Крымской войны (1853–1856), в которой женщины впервые приняли активное участие в качестве сестёр милосердия и показали себя с лучшей стороны.

В-третьих, влиял пример развитых стран Запада, за которыми всегда следила российская образованная элита. А во Франции, Швейцарии, США, Германии и Италии уже с шестидесятых-семидесятых годов XIX века женщины могли быть бакалаврами, а затем и докторами наук.

В-четвёртых, многие надеялись, что реформы Александра II сделают более либеральными и порядки в университетах.

По всем этим причинам женщины стремились к тому, чтобы их допустили учиться вместе с мужчинами. Поддерживали их в этом демократически настроенное студенчество и либеральные профессора.

Первые «женские походы» в университеты

Действовавший ещё с 1835 года университетский устав не разрешал, но и напрямую не запрещал женщинам посещать высшие учебные заведения. Воспользовавшись этой лазейкой, университеты стали допускать девушек на лекции в качестве вольнослушательниц. Вольнослушатели были особой категорией учащихся — они, как и обычные студенты, платили за посещение занятий, но при этом не считались полноправными студентами, не могли без специального разрешения сдать экзамены, чтобы получить диплом.

Начались так называемые «женские походы» в университеты Петербурга, Харькова и Киева.

Первой стала 19-летняя Наталья Корсини. В 1860 году она начала посещать лекции профессора юридического факультета Петербургского университета Константина Дмитриевича Кавелина. Сам Кавелин сыграл в этом значительную роль: благодаря своему влиянию в совете университета он смог продавить в нём допуск для вольнослушательницы. По тем временам появление в университете девушки могло быть расценено как по-настоящему дерзкий и вызывающий поступок, поэтому поначалу до аудитории её провожали ректор или преподаватель.

За Корсини потянулись и другие, в том числе знаменитые Надежда Суслова и Мария Бокова, Антонина Блюммер, Мария Коркунова. Среди них немало тех, кто стал первыми женщинами-врачами в России. Неслучайно девушек интересовало медицинское образование — поскольку государственная служба для них была закрыта, докторская практика в ту эпоху представляла собой фактически единственно возможную свободную профессию. Но одной только медициной интересы вольнослушательниц, конечно, не ограничивались.

Одни девушки систематически посещали лекции определённого направления, например, только по юриспруденции. Другие просто приходили на занятия разных известных учёных.

Отношение к появлению в университетских аудиториях вольнослушательниц было разным. Советы Харьковского и Киевского университетов предлагали полностью уравнять женщин в правах с мужчинами на обучение и получение научных степеней, другие выступали резко против этого. А советы Московского и Дерптского университетов и вовсе отказались принимать девушек даже вольнослушательницами.

В 1861 году прошли первые в российской истории студенческие волнения, и некоторые вольнослушательницы, например, Наталья Корсини, приняли в них участие. Также многие из них были членами радикальных кружков вроде «Земли и воли». Когда эту организацию раскрыли и стали громить, Министерство народного просвещения дало указание: женщин в университеты не допускать.

Принятый в 1863 году новый университетский устав окончательно разбил надежды на равноправие мужчин и женщин в образовании. Университеты были провозглашены чисто мужскими учебными заведениями.

После этого женщин стали пускать в университеты только в качестве большого исключения. Так, в 1864/1865 учебном году медицинский факультет Петербургского университета посещала лишь одна женщина — Варвара Кашеварова. За неё походатайствовал и оплатил её обучение оренбургский генерал-губернатор, потому что ему для местного мусульманского населения требовалась женщина-врач.

Дебаты «за» и «против» вольнослушательниц

После принятия нового университетского устава споры по поводу высшего женского образования в российском обществе не исчезли. Те, кто не желал видеть в университетах женщин, открыто приводили аргументы, которые в наше время кажутся абсурдными и оскорбительными, да и тогда многих возмущали.

Некоторые, например, профессор Петербургского университета П. И. Георгиевский, боялись, что приём студенток приведёт к росту преждевременных и неравных браков и дальнейшему распаду семейного быта.

Были и те, кто опасался, что женщины «отберут» места в университетах у мужчин, «лучше подготовленных и имеющих большее право на приём в университет». Об этом писал, в частности, профессор Варшавского университета Г. Ф. Вороной.

Другие переживали за «судьбу науки»:

Но больше всего представители антиженского лагеря боялись, как отмечал профессор В. М. Хвостов, что с обретением равных прав женщины потеряют присущие им качества и станут похожими на мужчин.

Сторонники женского образования считали все эти отговорки надуманными и почитали женское образование за благо.

Дальнейшая борьба и мизерная уступка

Хотя царское правительство чётко высказало свою позицию, активистки продолжили добиваться права посещения университетов. Они учреждали съезды, писали прошения, лично общались с чиновниками просвещения, но всё — безрезультатно.

Так, в 1867 году женщины из Петербурга, Смоленска, Москвы, Тифлиса, Киева, Екатеринослава, Керчи подали ходатайства в Министерство народного просвещения с просьбой допустить их в университеты. С представительницами движения даже встретился министр просвещения Д. А. Толстой, но ничего из этого не вышло.

В следующем году журналистка Е. И. Конради вместе с Д. И. Менделеевым и И. М. Сеченовым возглавила обращение 400 женщин в администрацию Петербургского университета. Они просили провести переговоры с Министерством народного просвещения о создании специальных совместных курсов. На это им ответили, что русские женщины недостаточно подготовлены для изучения университетских программ.

Единственным послаблением властей стало разрешение на создание высших женских педагогических курсов и акушерских курсов при Санкт-Петербургской Императорской Медико-хирургической академии (последние через пять лет получили новое название — «Высшие женские врачебные курсы», но уже в 1881 году их закрыли). Полученное на этих курсах образование не позволяло пойти в карьере дальше земских учреждений, созданных в рамках либеральных реформ шестидесятых годов XIX века. А земские врачи, как и учителя, чаще всего получали мизерную зарплату, иногда работали почти на голом энтузиазме.

Сами земские управы, кстати, испытывая острый недостаток врачей, учителей и других специалистов, ходатайствовали о предоставлении женщинам права на высшее образование.

Тем не менее доступ женщинам в вузы практически полностью оставался закрыт вплоть до революции 1905–1907 годов. Но, несмотря на это, они продолжали надеяться и бороться. Например, в 1901 году группа из 300 женщин обратилась в совет Томского университета с просьбой допустить их к совместному со студентами слушанию лекций. Дальше ректора это прошение не пошло.

Где всё-таки могли учиться женщины до революции

Когда государство полностью закрыло доступ женщинам в университеты, у них оставалось только два способа получить высшее образование: за границей или на высших женских курсах. Но курсы стали открываться лишь в семидесятых годах XIX века.

Заграничные университеты

Этот вариант могли позволить себе очень немногие — те, кто располагал необходимыми средствами и поддержкой родных.

В Цюрихе, например, в 1873 году обучались 103 россиянки. Уезжали за образованием также в Берлин, Париж, Кёнигсберг. Правда, получение диплома там было лишь первой ступенью. Чтобы его признали в России, выпускницы иностранных вузов по возвращении сдавали здесь экзамены за университетский курс заново.

Докторские степени за рубежом получили Софья Ковалевская — в области математики, Надежда Суслова (о ней мы уже упоминали) — в области медицины, Юлия Лермонтова — в области химии, Софья Переяславцева — в области зоологии, Анна Евреинова — в области юриспруденции.

Желание девушек учиться было настолько сильным, что за границу ехали порой без достаточных средств, тайком от родных и даже не окончив среднее образование. Не все достигли поставленной цели.

Российские власти увидели проблему и в этом женском паломничестве за образованием. Дело в том, что некоторые российские студентки за рубежом не ограничивались научными интересами и активно общались с политическими эмигрантами, даже вступали в Первый интернационал — международное товарищество рабочих.

В 1873 году была созвана специальная комиссия. В неё вошли министры внутренних дел и народного просвещения, а также руководители III и IV отделений канцелярии его императорского величества — первая занималась политическим сыском и цензурой, вторая — вопросами благотворительности. Комиссия не придумала ничего лучше, кроме как создать в стране женские курсы при университетах строго определённой историко-филологической направленности. Они-де и должны были отвлечь россиянок от разлагающего влияния западных вузов.

В противном случае девушкам грозили, что они не смогут поступить в России на службу по специальности (смешно: ведь это и так было практически невозможно), а сдавать экзамены им будет запрещено. Их также пытались убедить, что в России им гарантируют возможность получить научные знания. Постановление отменили только в 1886 году (через 13 лет), и тогда в вузы Швейцарии вновь потянулись абитуриентки из России.

Во время Первой русской революции (1905–1907 годы) у многих женщин, обучавшихся за рубежом, затеплилась надежда на то, что закончить образование можно будет на Родине. Они стали подавать об этом высочайшие прошения.

Ответ на такие обращения был один: «Объяснить, что закон не допускает женщин в университет».

В результате многие из женщин, получивших образование в Европе, в Россию так и не вернулись. Софья Ковалевская, например, занималась наукой и преподавала за границей.

Университет «лайт» для девочек: высшие женские курсы

С конца шестидесятых годов стали появляться курсы как альтернатива недоступным университетам и уступка многочисленным просьбам женских обществ. Первыми появились Лубянские курсы в Москве (1869), Аларчинские (1869–1872) и Владимирские (1872–1877) в Петербурге. Посещать их могли как мужчины, так и женщины, а программа была ближе к средним учебным заведениям. Из чисто женских самыми известными были московские курсы профессора В. И. Герье (открыты в 1872 году) и Высшие женские курсы в Петербурге (1878), больше известные как Бестужевские. В 1876 году правительство дозволило открыть курсы и в других университетских городах: они появились в Казани и Киеве.

Даже на эти заведения тоже почти сразу стали нападать противники женского образования, в том числе из числа чиновников.

Например, во всеподданнейшем докладе императору говорилось, что курсы Герье «не имеют законченного характера и потому, при всей пользе, едва ли достигают своей цели». Само учреждение к тому моменту проработало меньше года. Примерно такую же оценку чиновники просвещения дали ещё не открытым Бестужевским курсам.

Курсы считались частными учебными заведениями, а их окончание, по сути, не давало никаких прав. Выпускницы не получали дипломов и специализации и фактически учились, что называется, «для себя».

Учёба была платной и стоила от 50 до 150 рублей за полугодие. Зачастую девушки отдавали последние деньги и жили впроголодь. Так, 40% курсисток питались исключительно «пятикопеечным супом и кашей», а 12,7% и вовсе обедали не каждый день.

Сами курсы существовали полностью на общественные средства: плату за учёбу, ведомственные (например, от городских дум) и частные пожертвования. А потому материальное положение этих учебных заведений нередко было не лучше, чем у курсисток.

Преподаватели часто работали бесплатно, а иногда и сами жертвовали средства курсам. Не хватало помещений, оборудования, мебели, не говоря уж о книгах и учебных пособиях. Бывало, например, что курсистки конспектировали лекции, стоя на коленях перед стульями.

Были курсы, которые и вовсе арендовали здание ночного клуба, где по утрам воспитанницам приходилось убирать следы ночного кутежа перед занятиями.

А вот лекторы часто были замечательными. Например, химию на Аларчинских курсах читал Д. И. Менделеев, а историю на Владимирских и Лубянских — Т. Н. Грановский и В. О. Ключевский. На курсах Герье преподавали профессора Московского университета, а на Бестужевских — Петербургского.

Хотя курсы и так бились за выживание, власти вскоре стали препятствовать их работе. Создавать подобные учебные заведения в других городах, например в Одессе, Варшаве и Харькове, министр народного просвещения Д. А. Толстой в конце семидесятых — начале восьмидесятых уже не позволил. А в 1886 году был остановлен и набор на действующие курсы. Последние выпускницы покинули их в 1888-м.

Всему виной стало распространение среди курсисток идей «вольнодумства»: идей о демократизации и равноправии.

Естественно, в высокие кабинеты вскоре посыпались прошения о восстановлении работы женских учебных заведений. Так, в 1889 году в Министерство народного просвещения обратились представители Бестужевских курсов и курсов Герье.

Опасаясь роста напряжённости в обществе, правительство разрешило первым продолжить работу, но только на условиях Министерства. Оно ввело свои порядки: уволило ректора и повысило плату за учёбу. Несмотря на это, число бестужевок с каждым годом росло.

Но в остальном власти по-прежнему оставались непреклонны. Например, московские курсы Герье не разрешали восстановить 11 лет — до 1900 года. Ходатайства из других университетских городов чиновники отклоняли. Лишь под влиянием революционных событий 1905 года правительство разрешило свободно открывать частные высшие курсы. После этого появилось 72 подобных учебных заведения в разных городах, но до 1917 года из них дожили только 59. В 30 могли обучаться только женщины, а в оставшихся 29 был смешанный состав учащихся, но курсистки составляли большинство.

Курсистки обучались как традиционным университетским наукам (история, филология, физика, математика, медицина), так и «практическим» (агрономия, инженерное дело, коммерция). Юридический факультет появился лишь в 1906 году — на Бестужевских курсах, затем на частных высших женских курсах В. А. Полторацкой в Москве. Учились прилежно и старательно:

Впрочем, как уже было сказано выше, долгое время эти старания оставались бесполезными в практическом смысле. Учёба на курсах долго не давала возможности получить полноценный диплом. Всё, на что можно было рассчитывать после них, — это дальнейшая учёба за границей. Совет профессоров Бестужевских курсов выделял среди окончивших слушательниц самых одарённых — для завершения образования и получения учёной степени их командировали за границу. Поначалу эта командировка, в отличие от университетских, не оплачивалась, и воспользоваться ею могли только материально обеспеченные, но затем их стали оплачивать.

Окончившие Бестужевские курсы, правда, могли преподавать в старших классах женских гимназий: это право они получили с 1904 года, а с 1906-го — и право преподавать в четвёртых классах мужских учебных заведений.

В 1910 году Государственный Совет признал Бестужевские курсы высшим учебным заведением с объёмом преподавания, равным университету. Это была маленькая победа, однако не полная: свидетельства об окончании ВЖК были приравнены к выпускным свидетельствам университета, но не к дипломам.

С 1911 года каждый раз с особого разрешения министра окончившие слушательницы допускались, после предварительной сдачи дополнительных испытаний по программе мужских гимназий, к государственным экзаменам при Петербургском университете по всем обязательным предметам, входившим в программу факультета за годы обучения на курсах.

Кстати, появление женщин в университетских испытательных комиссиях, где сдавали экзамены и обычные студенты, привело к забавной проблеме. О ней упоминала в 1915 году в своих дневниках Надежда Платонова, жена историка С. Ф. Платонова:

Выдержавшие такие экзамены получали диплом и звание и могли пользоваться «всеми правами и преимуществами, предоставляемыми дипломами соответствующих мужских учебных заведений, кроме прав служебных и сословных». То есть поступить на госслужбу, имея диплом, женщина по-прежнему не могла, как и стать, например, адвокатом (частным поверенным). Но могла устроиться на частное предприятие, что некоторые и делали, работая с документами и бухгалтерией. Некоторые выпускницы становились ассистентами и преподавательницами на своих же курсах. Но большинству приходилось довольствоваться лишь учительской и низкоквалифицированной работой вроде телефонисток и телеграфисток.

Читайте также:

Сколько зарабатывали и как жили учителя в Российской империи

Даже среди преподавателей женских курсов не все придерживались мнения, что это образование должно давать и профессиональные права, а не только знания. Так, упомянутая выше Надежда Платонова писала в своих дневниках о декане историко-филологического факультета Бестужевских курсов И. М. Гревсе: «Я знаю, что, по мнению Гревса, его ученицы должны заниматься „для души“, и что всякое соприкосновение с практическим применением полученных на курсах знаний ему противно».

Под занавес существования Российской империи в Петербурге открылись, наконец, и первые государственные женские институты — медицинский (в 1897 году) и педагогический (в 1903-м), а также Высшие женские богословско-педагогические курсы в Москве (в 1914-м). Они, конечно, всё рано не были равны университетам, но профессию давали. Педагогический вуз готовил учительниц, а богословские курсы — преподавательниц женских епархиальных училищ. Выпускницы же медицинского института поначалу получали звание «врач женщин и детей», не могли поступать на государственную службу, но имели право вести частную практику и занимать должности в некоторых медучреждениях, работать в женских отделениях больниц. Лишь с 1904 года выпускницам института предоставили возможность работать наравне с мужчинами в лечебных заведениях всех профилей, а также претендовать на соискание учёных степеней в области медицины.

К 1917 году студенток было всего около трёх тысяч человек (4%), в то время как только в государственных вузах обучалось около 65 тысяч студентов.

Как женщины стали вольнослушательницами университетов во второй раз

Ехать за границу большинству было не по карману. Учиться на частных курсах, при всей их популярности, могли и хотели не все: это не давало полноценных прав, да и не везде соответствовало университетскому уровню преподавания, а одни только Бестужевские курсы, конечно, не могли вместить всех желающих, хоть количество учащихся там и росло. Поэтому многие женщины по-прежнему стремились в университеты.

Новый виток борьбы за женское высшее образование непроизвольно вызвал своим неосторожным высказыванием министр народного просвещения П. С. Ванновский. Он заявил, что собирается пересмотреть университетский устав 1884 года, и у сторонников равноправия вновь появилась надежда на решение женского вопроса.

Однако в высоких кабинетах этот оптимизм мало кто разделял. Например, на страницах газеты «Гражданин», не стесняясь в выражениях, рвал и метал князь В. М. Мещерский. Он призывал не пускать «баб» в университеты, заявляя, что иначе вузы превратятся в «притоны разврата», обвинял «учёных женщин» и «курсисток» в «гадких манерах» и «распущенности». Вот только одна из его фраз:

В условиях не стихавших с 1899 года студенческих забастовок статья Мещерского произвела эффект разорвавшейся бомбы. Волнения разразились с новой силой, отдельные сходки собирались конкретно против выпада Мещерского.

Мещерский за свою выходку отделался «высочайшим порицанием». Но критиковалось не содержание статьи, а лишь тон автора.

Единственное, чего добились протестующие, — признания дипломов докторов медицины, полученных женщинами за границей. Правда, для этого всё равно выпускницам иностранных вузов приходилось заново подтверждать свои знания: в 1902 году их допустили к сдаче экзаменов при императорских университетах и Петербургском женском медицинском институте.

Второй «женский поход» в университеты

Первая революция 1905 года вынудила власти не только возродить высшие женские курсы, но и стала толчком для нового «женского похода» в университеты. Свою роль в этом сыграли женские организации. Например, «Союз равноправия женщин», «Русское женское взаимно-благотворительное общество», «Женская прогрессивная партия». Так, Русское женское взаимно-благотворительное общество стало рассылать прошения о допуске женщин вольнослушательницами по университетам страны.

К 1906 году советы всех российских университетов, за исключением Варшавского (на тот момент временно закрытого), допустили женщин в качестве вольнослушательниц. Это стало возможным благодаря тому, что под давлением революционного движения правительство в 1905 году приняло временные правила для университетов, и те получили ограниченную автономию.

Постепенно советы вузов и вовсе стали признавать ненормальным то, что вольнослушательницы при прочих равных не имеют права без высочайшего разрешения сдавать экзамены и получать дипломы.

Несмотря на это ограничение, многие женщины, замужние и незамужние, с детьми и без, вдовы, поспешили воспользоваться открывшейся возможностью. Всего за пару лет в России появилось около 2130 вольнослушательниц. Они составляли 5,5% от всех учащихся вузов и примерно треть от всех вольнослушателей.

Стать вольнослушательницей было не так-то просто. Многие университеты, не желая снижать требования к поступающим, хотя те и шли учиться на изначально неравных со студентами условиях, решили проводить дополнительные экзамены для женщин. В основном приходилось проходить испытания по математике и древним языкам. Учитывая, что во многих школах для девочек не преподавали эти предметы совсем либо преподавали их гораздо более поверхностно, чем мальчикам, абитуриенткам приходилось готовиться самостоятельно.

Наиболее популярными среди девушек юридическое и медицинское направления. На эти факультеты приходилось 70,4% вольнослушательниц. Были и те, кто стремился в инженерно-промышленные, политехнические и сельскохозяйственные институты.

Характерно, что педагогическое поприще, к которому готовили историко-филологические и физико-математические факультеты, не особо привлекало женщин. А ведь именно эту деятельность как наиболее «подходящую» им навязывало государство.

В целом, преподаватели были довольны вольнослушательницами. Так, профессор Томского университета М. Н. Соболев отмечал, что те были хорошо подготовлены, прекрасно разбираются в теоретических вопросах, умело излагают свои мысли, учатся прилежно и сознательно.

У вольнослушательниц была возможность получить полноценный диплом, испросив допуск к экзаменам в испытательных комиссиях.

Борьба за полноценный доступ женщин в университеты

Либеральный министр народного просвещения И. И. Толстой не чинил вольнослушательницам препятствий. Он даже предложил председателю Совета министров С. Ю. Витте допустить женщин в университеты на равных с мужчинами.

Но Витте идею не оценил. Он считал, что совместное обучение — «лучший способ вконец революционизировать высшую школу, так как женщины являются носительницами и вдохновительницами разрушительных идей». Якобы только дай им вкусить от науки, то они посчитают себя «развитыми» и «врагами всякой рутины и отсталости». Никакие доводы Толстого не переубедили председателя царского кабинета министров.

Баталии по женскому вопросу велись и в только созданной Государственной думе. Демократические члены призывали отменить вообще все ограничения женщин в правах, не только в части образования. Всего за это выступили 111 депутатов самых разных фракций.

Противников эмансипации женщин среди депутатов думы тоже хватало, причём представляли они также самые разные политические силы: от правых октябристов до левых кадетов и демократов.

Новый университетский устав, по которому студентами и вольнослушателями могли становиться женщины, так и не был принят Советом министров.

Новые запреты и борьба за возможность закончить курс

В 1908 году министром просвещения стал А. Н. Шварц — представитель консервативных взглядов. При нём право женщин на поступление в вольнослушательницы, как и многие другие демократические завоевания первой русской революции, снова отменили. Приём вольнослушательниц в университеты был запрещён специальным циркуляром.

Уже принятым позволили дослушать курс, но преподавателям предписывалось заниматься с вольнослушательницами только в свободное от «основных» занятий время. То есть девушек не хотели допускать на лекции вместе с «полноценными» студентами. Это ставило вольнослушательниц в очень уязвимое положение. Например, консервативно настроенные профессора просто отказывались проводить с ними дополнительные занятия.

Женщины стали бомбардировать правительство и членов Государственной думы письмами. В том числе подали петицию на имя П. А. Столыпина.

Советы профессоров также включились в борьбу. В Томском университете совет преподавателей и вовсе пошёл на демарш. Он принял решение допускать вольнослушательниц к обычным занятиям, ссылаясь на нехватку времени у преподавателей для дополнительных занятий.

Читайте также:

Какие правила обязаны были соблюдать студенты Российской империи и кто их контролировал

В итоге специальным повелением Николая II действующим вольнослушательницам позволили закончить обучение на равных с мужчинами.

Тем не менее число вольнослушательниц всё равно сократилось больше чем на половину: их осталось меньше тысячи. Большинство отсеяли за якобы недостаточный образовательный уровень. Перевестись в другой университет они при этом уже не могли: это запретил своим распоряжением лично Столыпин, а Николай II согласился с его мнением.

Дело в том, что по поводу уже учащихся вольнослушательниц была проведена проверка. Специально созданная комиссия пришла к выводу, что вузы принимали девушек «на весьма облегчённых условиях». Якобы плохо проверяли их знания (они измерялись возможностью сдать экзамены за курс классической мужской гимназии) и политическую благонадёжность. Не обошлось и без антисемитизма — в отчёте указывалось, что среди вольнослушательниц оказалось «слишком много» евреек.

Около тысячи девушек смогли продолжить учёбу.

В 1915 году, поскольку из-за Первой мировой войны места на некоторых факультетах университетов пустовали, на них стали принимать женщин: на медицинский и физико-математический в Казани, медицинский в Саратове, медицинский и юридический в Томске. В целом же, в начале XX века лишь медицинская сфера давала женщинам Российской империи возможность получить полноценное высшее образование.

Тем, кто не успел поступить в университеты вольнослушательницами до запрета на это, оставался лишь вариант высших женских курсов или Московского городского народного университета, открывшегося в 1908 году. Это было частное учебное заведение, созданное на средства мецената А. Л. Шанявского. За разрешение на его открытие основателям тоже пришлось долго бороться, ведь концепция университета была совершенно «космической» для того времени: для поступления не требовалось документов о предыдущем образовании, не было ограничений ни по полу, ни по социальному и имущественному цензам, ни по вероисповеданию. Плата была весьма умеренной — Шанявским двигала идея просвещения, а не обогащения. В 1910/1911 учебном году на академическом отделении женщины составляли 56% слушателей, а в 1915/1916-м — 68%. К сожалению, этот университет, конечно, не мог выдавать государственные дипломы.

В итоге женский вопрос в образовании решился только после революции 1917 года. Народный комиссариат просвещения 31 мая 1918 издал постановление «О введении обязательного совместного обучения», в котором говорилось:

А в августе того же года Ленин подписал декрет «О правилах приёма в высшие учебные заведения», согласно которому каждое лицо, независимо от гражданства и пола, достигшее 16 лет, могло вступить в число слушателей любого высшего учебного заведения. Правда, одновременно отменялось и требование какого-либо базового уровня образования для поступления (запрещалось требовать аттестат или свидетельство об окончании средней школы), но это уже другая история.