«Дети — прирождённые учёные». Почему наблюдения и эксперименты важнее учебников и тестов

История учителя, который создал уникальную лабораторию и прославил школу маленького города.

Степан Ботарёв

Журналист. Пишет и переводит статьи о самобытной культуре и образовании. Ведёт Telegram-канал «Работник культуры».

Зачем нужна школьная лаборатория

Гэри Коппельман — заслуженный американский учитель, в профессии он больше 30 лет. После окончания университета в 1976 году Коппельман устроился в начальную школу Блиссфилда, маленького города на юге штата Мичиган. Спустя годы он создал в этой школе живую лабораторию, где дети могут увидеть более 80 видов животных и более 125 видов растений.

Это не обычный зоопарк: местные школьники приходят сюда, чтобы делать научные наблюдения. Для Коппельмана эти дети — молодые учёные, и он уверен, что для многих детское увлечение природой обернётся более глубоким изучением физики, географии, биологии и других наук.

Лабораторию Коппельмана посещают более тысячи школьников. Она прославила Блиссфилд настолько, что люди стали специально переезжать сюда, чтобы устроить детей в одну из местных школ. С 2002 по 2015 год результаты стандартизированных тестов по естествознанию в округе стабильно оказывались выше средних значений по всему штату Мичиган. Несколько лет подряд начальная школа Блиссфилда была в числе лучших в штате.

Пересказываем материал The Atlantic о том, как мальчик, с трудом справлявшийся со школьной программой, стал учителем и создал лабораторию, в которой каждого ребёнка воспринимают как настоящего учёного.

Как слабый ученик стал сильным учителем

Коппельман с детства увлекался миром живой природы, но в школе задать волновавшие его вопросы было некому. Гэри искал ответы самостоятельно — в полях и лесах неподалёку от фермы родителей. Ходил по лисьим следам, изучая маршруты хищницы, исследовал разную местную живность, а возвращаясь домой, отыскивал названия животных и насекомых в книгах и зачитывался научными рассказами об их жизни.

Несмотря на такой исследовательский интерес, Гэри Коппельман даже не мечтал о колледже и уж тем более о том, чтобы стать учителем. Ему тяжело давались математика и чтение, а выступая перед одноклассниками, он запинался. Мальчика постоянно дразнили, и друзей у него было немного.

Но однажды у Гэри появился учитель, который отнёсся к нему с большим вниманием и уважением, стал регулярно подчёркивать его сильные стороны — например, ответственность и трудолюбие. Когда мальчика дразнили, учитель приходил ему на помощь. А ещё выяснилось, что у Гэри с учителем есть общее увлечение: лошади и конный спорт. Мальчик стал побеждать на соревнованиях.

Вдохновлённый поддержкой учителя, Коппельман решил продолжить учёбу.
В 1970-м он поступил в Университет Восточного Мичигана — стал обучаться педагогике. Там ещё один преподаватель с вниманием отнёсся к парню, заметив его проблемы с речью и слухом. Он протестировал Коппельмана по нескольким показателям, и так выяснилось, что у юноши дислексия. Учитель посоветовал слушать аудиокниги на кассетах и после лекций обращаться к преподавателям за дополнительной помощью.

Тогда же Коппельман понял, что его увлекают самостоятельная работа над проектами и лабораторные эксперименты — они помогали ему лучше понять, как теории работают на практике. В 1976 году он выпустился из университета со степенью магистра, став одним из лучших учеников в своей группе.

Как устроена лаборатория Коппельмана

Личный опыт Коппельмана подсказывал ему: стандартизированное образование, основанное на пассивном слушании лекций и чтении учебников, — не лучший формат обучения. Молодой преподаватель стал искать альтернативу. Так, с самых первых дней в начальной школе Блиссфилда у Коппельмана появилась мечта создать там научную лабораторию для детей. Но найти финансирование удалось лишь спустя 20 лет.

Сегодня лаборатория открыта для более чем 1 200 школьников любых возрастов. Местные преподаватели самых разных предметов — от английского до обществознания — придумывают уроки, которые можно было бы провести в лаборатории Коппельмана. Холодные мичиганские зимы создают не лучшие условия для круглогодичного изучения дикой природы, однако благодаря лаборатории Коппельмана дети из близлежащих школ могут и зимой, и летом изучать флору и фауну тропических лесов, пустынь и многих других экосистем.

В лаборатории, например, есть комната с климатом дождевых лесов, зона с пустынным климатом, а также бассейны с пресной и солёной водой — в первом живут пресноводные рыбы, лягушки и черепахи, во втором — морские обитатели.

Дети бывают здесь не для развлечения. Даже детсадовцы приходят в лабораторию с блокнотами, внимательно наблюдают и задают вопросы: «Дышат ли тарантулы?», «Нужна ли им вода?», «Нужна ли им еда?», «Деревья — живые или неживые?», «А им нужна вода?», «Откуда мы это знаем?» Коппельман помогает им найти ответы. При желании ребята могут стать даже сотрудниками этого «зоопарка».

Для многих блиссфилдских учеников работа в лаборатории становится самым ярким впечатлением за все школьные годы и прививает интерес к учёбе вообще, не только к биологии. Так, в статье The Atlantic упоминается парень-старшеклассник, который, готовясь к поступлению в колледж на отделение информатики, признавался, что любовью к математике и вообще науке он обязан именно лаборатории Коппельмана.

Почему живой опыт так вдохновляет детей

По мнению Коппельмана, дети обладают всеми необходимыми свойствами хороших учёных: они любопытны, им не терпится исследовать мир вокруг себя, они обожают экспериментировать. Однако когда они приходят в начальную школу, во многих из них страсть к науке угасает, ведь учебный план обычно оторван от их жизни и далёк от мира природы.

«В основе любого урока должно лежать то, что интересно самим детям», — суммирует свою философию Коппельман.

Главный рецепт его педагогики: дайте детям возможность взаимодействовать с миром природы, задавать вопросы, собирать и анализировать данные и сотрудничать с одноклассниками в поиске ответов. Не секрет, что детей очень интересуют животные и насекомые. Наблюдения в лаборатории не только помогают ребятам открыть дверь в мир природоведения и биологии, но и пробуждают интерес к научным дисциплинам — в том числе к математике, географии и даже социальным наукам.

Причём очень важно дать такую возможность именно младшим школьникам. В 2003 году учёные провели обзор 110 исследований, в которых изучалось отношение детей к науке. Выяснилось, что увлечённость предметом начинает ослабевать примерно в 11 лет, а лучшее время, чтобы зародить в детях интерес к науке, — начальная школа.

Можно ли массово внедрить лабораторный подход

Если опыт лаборатории настолько успешен, почему его ещё не применяют во всех американских школах? — спросите вы.

Для начальных школ классы, оборудованные так, как лаборатория Коппельмана, — большая редкость, объясняет профессор Висконсинского университета в Мэдисоне Джон Рудолф, автор книги «Как мы учим науке: что изменилось и почему это важно». По мнению Рудолфа, большинство школ сосредоточены на обучении фактам. Младшеклассников учат запоминать строение глаза, строить графики и писать доклады. Гораздо реже у школьников появляется возможность поговорить с учителем и одноклассниками о том, почему у людей вообще есть глаза, и о том, как отличаются глаза у разных животных. Хотя именно это детям было бы интересно.

Такой подход требует более тщательной подготовки учителей, большего финансирования и более сложных систем оценивания, но результат того стоит, считает Рудолф. При таком отношении школьники не только будут развивать критическое мышление и коммуникативные навыки, но также станут глубже понимать, как учёные вообще собирают доказательства и приходят к научным заключениям. Недостаток такого понимания, по словам Рудолфа, способствует научной безграмотности, а это приводит к росту числа, например, противников вакцинации и людей, не верящих в изменение климата.

А сам создатель лаборатории напоминает, что если бы чтение, письменные задания и стандартизированные тесты были лучшим способом обучения, то он никогда не смог бы поступить в колледж и уж тем более создать свою лабораторию для детей.

Сейчас Коппельман на пенсии, но до пандемии он каждый день приходил навестить своё детище. Ещё больше времени он проводит на научных конференциях и в беседах с чиновниками, определяющими курс образовательной системы. Коппельман пытается доказать им ценность своего преподавательского подхода, но признаётся: «Сложно объяснить людям, не занимающимся преподаванием, каково это, когда какое-нибудь явление природы или науки вызывает у детей изумление и трепет». Впрочем, он добавляет: «Но я и мои коллеги видим это каждый день. Это того стоит. И ничто с этим не сравнится».