Былое: «Можно привыкнуть ко всему на свете, но только не к экзаменам»

«Весной 1895 года наступила ужасная пора экзаменов. Мои нервы были на пределе. Ожидание неизвестности угнетало меня, как кошмарный сон. Можно привыкнуть ко всему на свете, но только не к экзаменам. Воспоминания о них преследуют каждого всю жизнь, тогда как другие события и переживания детства забываются.

Экзамен состоялся во Владимирском дворце.

Великий день настал, и я очутился лицом к лицу со своими грозными инквизиторами, с ареопагом, возглавляемым директором Морского кадетского корпуса. К моему ужасу, среди них был и мой отец.

Государственные экзамены в России имели любопытную особенность. В известной степени успех экзаменуемого зависел от фортуны, а не от того, много или мало он знал. Это было делом везенья. Вопросы относились ко всем предметам, входящим в программу, и в каждом из них крылась загадка, придумать которую мог лишь изобретательный ум экзаменатора. Листочки бумаги, на которых были написаны вопросы, раскладывали на столе, покрытом зелёной скатертью. Казалось, что без этого необходимого атрибута, как без знамени, не мог обойтись ни один экзамен.

Нужно было вытянуть билетик этой зловещей лотереи и поразмыслить над ним некоторое время, прежде чем быть допущенным в зал суда. Положение члена императорской семьи ни в коей мере не влияло на мои шансы на успех или провал. Со мной обращались так же, как с остальными. Я сдал и испытывал огромную радость и облегчение — все мои недобрые предчувствия не оправдались».

Контекст

Эти воспоминания об экзаменах оставил Кирилл Владимирович Романов, один из внуков императора Александра II. После революции в России он смог эмигрировать и в 1924 году, как наследник императорской фамилии, объявил себя императором Всероссийским Кириллом I.

Приведённый выше отрывок из мемуаров касается его предвыпускных экзаменов в Морском кадетском корпусе, где он учился с 1891 по 1895 год. Все мужчины императорской фамилии должны были поступать на военную службу и получали соответствующее образование — Кирилл Владимирович не исключение.

Как учился Кирилл Владимирович

Будущий император в изгнании вспоминал, что на самом деле был не очень хорошо подготовлен к учёбе в Морском кадетском корпусе. Дело в том, что, как все представители императорской семьи, Кирилл Владимирович в детстве получил домашнее образование, и, как он пишет в мемуарах, специально для этого назначенный наставник — им был генерал в отставке Александр Даллер — к выбору учителей относился несерьёзно. В итоге юный Кирилл не очень дружил с математикой, хотя для изучения морской навигации это ключевой предмет. И проблемы были не только с ней. Поэтому к учёбе в Морском кадетском корпусе ему пришлось готовиться дополнительно.

Занятия музыкой и рисованием, конечно, не имели отношения к кадетскому корпусу — это был обычный для того времени стандарт светского образования, обязательного для представителей высочайшей фамилии. В дальнейшем, параллельно с науками кадетского корпуса, молодой Романов наряду с теоретической навигацией продолжал осваивать премудрости светского этикета.

Само обучение в Морском кадетском корпусе состояло из двух частей — теоретической и практической. Теорию гардемарины осваивали в классах, а вот практику — в настоящих морских путешествиях. Однако и на морских суднах им тоже предстояло не только осваивать физические навыки, но и много зубрить. Например — названия деталей устаревшего парусника, то есть судна такого типа, который настоящий военно-морской флот уже не использовал. У курсантов это, конечно, энтузиазма не вызывало, но деваться некуда — такой была программа.

Экзамены тоже были практическими и теоретическими. Сначала предстояли испытания теоретические — их называли предвыпускными, и именно их вспоминал Кирилл Владимирович в приведённом выше отрывке, а спустя некоторое время курсанты отправились на борт. «Моё пребывание на учебном корабле „Верный“ закончилось практическим экзаменом, на котором экзаменационная комиссия, следовавшая за нами по пятам, проверила наши знания по навигации, торпедам и ряду других дисциплин», — писал Романов.

Как проходили экзамены в Российской империи

Кирилл Владимирович не единственный отмечал, что устные экзамены были «делом везенья», и касалось это не только Морского кадетского корпуса. Так же считал, например, князь Владимир Андреевич Оболенский (1869–1950), учившийся в 1887–1891 годах в Санкт-Петербургском императорском университете на естественно-научном (естественном, как тогда его называли) факультете. Он называл экзамены лотереей, что неудивительно: нужно было знать наизусть такое количество разнообразного материала, сколько даже при хорошей памяти зазубрить малореально, и в конечном счёте всё зависело от того, какой попадётся билет. К тому же в университетах ситуация усугублялась тем, что до 1900-х годов вопросы экзаменационных билетов запросто могли не соответствовать содержанию тех учебных курсов, которые читали профессора.

Подход к экзаменам как к примитивной зубрёжке и лотерее критиковали многие передовые преподаватели. Например, Дмитрий Иванович Менделеев считал, что устные экзамены по билетам вообще не имеют смысла, испытания должны иметь практический характер. Сам он, кстати, старался проводить экзамены нестандартно, и тот же князь Оболенский, бывший его студентом, вспоминал экзамены с удовольствием. О бесполезности устных экзаменов писал и Лев Николаевич Толстой.

Сложность экзаменов, конечно, порождала огромный страх перед ними. «Юноши и девушки, которые проваливались на экзаменах, становились позором для своей семьи, какое-то время их сторонились, считали неудачниками. Они были обречены на неустроенность в этом мире. Над нашей юностью висела зловещая тень экзаменов», — вспоминал Кирилл Владимирович.