Былое: Лев Толстой — о бесполезности школьных и университетских экзаменов

О школьных экзаменах

«Большой человек мучает маленького, не имея на то никакого права. Учитель знает, что ученик мучается, краснея и потея, стоя перед ним; ему самому скучно и тяжело, но у него есть правило, по которому нужно приучать ученика говорить одного.

А для чего приучать говорить одного, этого никто не знает. Нешто для того, чтобы заставить прочесть басенку при его или её превосходительстве. Мне скажут, может быть, что без этого нельзя определить степени его знания. А я отвечу, что действительно нельзя постороннему лицу определить в час времени знания ученика, учитель же без отвечания ученика и экзамена всегда чувствует меру этих знаний. Мне кажется, что приём этот одиночного спрашивания есть остаток старого суеверия. В старину учитель, заставлявший всё учить наизусть, не мог иначе определить знания своего ученика, как приказав ему повторить всё от слова до слова. Потом нашли, что повторение наизусть слов не есть знание, и стали заставлять учеников повторять своими словами; но приём вызывания по одиночке и требования отвечать тогда, когда захочется учителю, не изменили.

<…>

Там, где введены экзамены (под экзаменом я разумею всякое требование отвечания на вопрос), является только новый бесполезный предмет, требующий особенного труда, особенных способностей, и предмет этот называется приготовлением к экзаменам или урокам. Ученик гимназии учится истории, математике и ещё главное — искусству отвечания на экзаменах. Я не считаю этого искусства полезным предметом преподавания. Я, учитель, оценяю степень знания своих учеников так же верно, как оценяю степень своих собственных знаний, хотя бы ни ученик, ни я не докладывали мне уроков, а ежели посторонний хочет оценять эту степень знания, то пускай он поживет с нами, изучит результаты и приложения к жизни наших знаний. Другого средства нет, и все попытки экзамена суть только обман, ложь и препятствия преподаванию. В деле преподавания один самостоятельный судья — учитель, и контролировать могут его только сами ученики».

Об экзаменах в университетах

«Как скоро существуют экзамены с их настоящим устройством, переводные или выпускные — это всё равно, непременно должно существовать и бессмысленное долбление, и лотерея, и личное расположение, и произвол профессора, и обман студентов.

Не знаю, как испытывали это устроители университетов с их экзаменами, но как мне показывает здравый смысл, как я не раз испытывал это и как соглашались со мной многие и многие, — экзамены не могут служить мерилом знаний, а служат только поприщем для грубого произвола профессоров и для грубого обмана со стороны студентов.

Я держал три экзамена в моей жизни: первый год я был не перепущен из первого на второй курс профессором русской истории, поссорившимся перед тем с моими домашними, несмотря на то, что я не пропустил ни одной лекции и знал русскую историю; кроме того, за единицу в немецком языке, поставленную тем же профессором, несмотря на то, что я знал немецкий язык несравненно лучше всех студентов нашего курса. В следующем году я из русской истории получил 5, потому что, поспорив с студентом-товарищем, у кого лучше память, мы выучили по одному вопросу наизусть, и мне достался на экзамене тот самый вопрос, который я выучил, как теперь помню — биография Мазепы. Это было в 46 году. В 48 году я держал экзамен на кандидата в петербургском университете и буквально ничего не знал и буквально начал готовиться за неделю до экзамена. Я не спал ночи и получил кандидатские баллы из гражданского и уголовного права, готовясь из каждого предмета не более недели. В нынешнем, 62 году, я знал студентов, кончающих курс и начинающих готовиться к предмету за неделю перед экзаменом. В нынешнем же году я знаю, что четверокурсники подделывали билеты; знаю, что один профессор поставил студенту 3, а не 5 за то, что студент позволил себе улыбнуться. Профессор заметил ему: «Нам можно улыбаться, а вам нельзя», и поставил 3».

Контекст

Лев Николаевич Толстой, как известно, не только классик литературы, но и один из величайших мыслителей своей эпохи. Не было такой сферы общественной жизни, которая его не волновала бы. Педагогика и общее значение образования для человека и общества — тоже не исключение. Он резко критиковал современные ему системы образования, как школьного, так и университетского, и писал об этом в публицистических статьях, которые вызывали бурную полемику.

Если с устройством высшего образования Толстой был знаком лишь как студент, то в школьном образовании у него был опыт и учителя, и создателя собственной школы. В 1859 году 31-летний Толстой открыл в Ясной Поляне школу для крестьянских детей, где применял совершенно нетипичные для той эпохи подходы к обучению и воспитанию. Они были основаны на принципах свободы — детей ни к чему не принуждали и не держали в тисках строгой дисциплины.

Школа просуществовала очень недолго, так как применявшиеся в ней педагогические подходы вызвали неудовольствие властей. Уже после её закрытия Толстой в 1862 году стал издавать педагогический журнал «Ясная поляна», где делился своими взглядами, подходами и критиковал актуальные на тот момент системы образования. Там и вышли те статьи, отрывки из которых приведены выше.

Журнал жил ещё меньше, чем школа, — вышло только 12 номеров, и его тоже пришлось закрыть из-за большого неудовольствия властей.