Былое: «Большой летающий шар производил всеобщее оживление». Как Циолковский вёл уроки

О преподавании в Боровском уездном училище (1880‑1892)

«Несмотря на глухоту, мне нравилось учительство. Большую часть времени мы отдавали решению задач. Это лучше возбуждало мозги и самодеятельность, и не так было для детей скучно.

С учениками старшего класса летом катались на моей большой лодке, купались и практиковались в геометрии.

Я своими руками сделал две жестяных астролябии и другие приборы. С ними мы и ездили. Я показывал, как снимать планы, определять величину и форму недоступных предметов и местностей, и обратно, по плану местности, восстанавливать её в натуре в любом пустом поле. Впрочем, больше было весёлости и шалостей, чем дела.

Летом я ещё нашёл другую забаву для учеников. Сделал огромный шар из бумаги. Спирту не было. Поэтому внизу шара была сетка из тонкой проволоки, на которую я клал несколько горящих лучинок. Монгольфьер, имеющий иногда причудливую форму, подымался, насколько позволяла привязанная к нему нитка. Но однажды нитка нечаянно внизу перегорела, и шар мой умчался в город, роняя искры и горящую лучину. Попал на крышу к сапожнику. Сапожник заарестовал шар. Хотел привлечь меня к ответственности. Потом смотритель моего училища рассказывал, что я пустил шар, который упал на дом и со страшной силой разорвался. Так из мухи делают слона.

Потом уже я свой монгольфьер только подогревал, огонь же устранял, и он летел без огня. Поэтому скоро опускался. Ребята гнались за ним и приносили обратно, чтобы снова пустить в воздух».

О преподавании в Калужском епархиальном женском училище (1899‑1918 гг.)

«Физический кабинет был полуразрушен. Мне приходилось, что можно, поправлять. Но я и сам много приборов производил заново. Делал, например, простые и сложные блоки разных сортов, сухие гальванические элементы и батареи и электродвигатели. Химические опыты тоже производились моим иждивением: добывание газов, сжигание железа в кислороде и прочее.

Зажжённый водород у меня свистел и дудел на разные голоса. В пятом классе всегда показывал монгольфьер. Он летал по классу на ниточке, и я давал держать эту ниточку желающим. Большой летающий шар, особенно с легкой куклой, производил всеобщее оживление и радость. Склеенный мною бумажный шар, весь в ранах и заплатах, служил более полутора лет.

<…>

Комбинировал разные опыты с воздушным насосом.

Давление воздуха испытывалось всем классом: я предлагал оторвать колокол (магдебургские полушария были испорчены) всем желающим и сомневающимся. Класс видел, как несколько человек, несмотря на все усилия, не могли оторвать стеклянный колпак от тарелки насоса. Паровая машина была со свистком. Девицы самолично орудовали свистком, и это доставляло им большое удовольствие».

Контекст

Константин Эдуардович Циолковский (1857–1935), будучи увлечённым идеей воздухоплавания и разработкой реактивных летательных аппаратов, работу имел самую что ни на есть земную — он был школьным учителем математики и физики.

Преподавал сначала мальчикам в уездных училищах (это была одна из разновидностей общеобразовательных школ), затем получил назначение в епархиальное женское училище — школу для девочек из семей духовенства. Несмотря на то, что эти девочки были далеки от математики и физики, он сумел увлечь их этими предметами.

Детям очень нравилось, что Циолковский вёл уроки не скучно — сохранились их собственные воспоминания об этом. Так, одна из учениц епархиального училища, А. В. Маслова, писала о нём:

Даже условия задач Циолковский старался сделать для детей наглядными. Например, два ученика выходили к доске и изображали движущиеся с разной скоростью навстречу друг другу пароходы. «Подобная наглядность не только уясняет задачу, но и придаёт ученикам силы, оживляя класс», — объяснял педагог свой метод.

Председатель совета епархиального училища сообщал директору народных училищ губернии о Циолковском, что тот «представляет собой исключительный экземпляр педагога. <…> Вместе с учёностью в нём уживается редкая способность преподавать учащимся даже отвлечённые математические истины в простой, наглядной, общедоступной форме, что делает его уроки доступными слабым ученицам».

К школьным отметкам у Циолковского тоже был особый подход — об этом мы расскажем в следующей публикации.