Былое: история отмены отметок как проклятого наследия буржуазии

«Трудно сказать, что, собственно, руководило курсантами, когда они ополчились против отметок. Я полагаю, что мотивы, руководившие ими, были очень различны.

Были, конечно, такие, очень немногие, вроде нашего В., для которых отметки не только не играли роли, но даже и с непривычки при наличии самолюбия являлись чем-то излишним и почти что оскорбительным. В самом деле, для чего была пяти- или двенадцатибалльная система, например, этому В., если он целью своей жизни поставил прочесть кипу нагромождений на его конторке и изучить ряд предметов, не входящих в программу? Естественно, что ни у него, ни у М., изучавшего астрономию с проклятиями, но неослабевающим рвением, возможность получить высокий балл не возбуждала даже чувства соревнования. Не до соревнования было этим серьёзным и по горло занятым своими науками людям.

Затем, конечно, были такие, которые не желали системы баллов только потому, что эта система являлась «проклятым наследием буржуазии». Так они и говорили на собрании, прибавляя к этому, несколько громких фраз о «пролетариате», которому не нужна буржуазная палка и который без неё в силу своей сознательности будет учиться прилежно и успешно. В число мыслящих таким манером входил весь коллектив коммунистов, к слову сказать, не включавший в свой состав ни одного прилежного и поступившего на курсы ради науки курсанта.

Большинство сторонников этой точки зрения были, конечно, лентяи, однако лентяи с некоторой долей ума, совести и самолюбия. Они и придумали вместе с коллективом эту удобную формулу о «проклятом наследии»; они совестились обнаружить своё баклушничество, и им всё-таки было неприятно в результате своей лени иметь единицу, в то время как сосед будет иметь пятёрку… Без баллов же было совсем спокойно.

<…>

Вопрос об отметках был единогласно провален, и преподаватели оказались в весьма затруднительном положении, будучи совершенно лишёнными возможности оценивать познания своих учеников. Впрочем, скоро они приспособились: большинство по старой привычке отмечало у себя в записной книжке плюсы и минусы, некоторые пробовали делить классы на разряды успешных и неуспешных, а некоторые просто махнули рукой и преподавали так, как им предписало «общее собрание курсантов», то есть бесконечно читали по учебникам и объясняли, опрос же проводился раз в месяц без всякой оценки знаний».

Контекст

В 1918 году в Петрограде открыли курсы командного состава флота при Морской академии. Молодая советская власть, оставшись без царских офицеров, очень быстро поняла, что одними матросами на флоте не обойтись, нужны специалисты — штурманы, механики, электротехники, радисты, артиллеристы. Именно этому и собирались учить на курсах.

Для поступления достаточно было четырёх классов образования, но даже с таким низким образовательным цензом желающих не хватало, поэтому фактически на курсы приняли даже тех, кто имел за плечами всего пару классов. Большинство курсантов были из числа матросов. Программа обучения требовала базовых знаний алгебры, геометрии и физики и хотя бы знакомства с латинским алфавитом, а в идеале — владения английским языком, но в реальности многие могли лишь читать и писать, а с простейшей арифметикой испытывали сложности. Подробнее об этом мы рассказывали здесь.

Состав учащихся получился неоднородным и по уровню базовых знаний, и по возрасту, и по мотивации к учёбе. Одни курсанты по-настоящему вгрызались в новые для них науки и пытались самостоятельно восполнить большие пробелы в базовых знаниях, другие же фактически не учились, а пришли за льготами — жалованьем, повышенной порцией хлеба и крышей над головой.

Мнение преподавателей тогда не значило практически ничего, все ключевые вопросы решались общим собранием. И даже главный человек на курсах — комиссар — не мог противостоять воле курсантов-коммунистов. Именно это позволило прогульщикам и лентяям из числа пролетариев, пользуясь «правильными» лозунгами, настоять на отмене оценок.

Позднее таким же манером курсанты добились и отмены экзаменов. Забегая вперёд, скажем, что до конца учёбы самые отъявленные прогульщики и лодыри не продержались — их всё-таки отчислили, а ряды курсантов разбавили молодёжью из интеллигенции. Неидеальное с точки зрения новой власти происхождение интеллигентов компенсировалось хорошим базовым образованием. Как писал автор этих мемуаров, учились они старательно, хотя возможно, что не «за совесть», а «за страх».