13 книг об истории образования в России: как учились и учили наши предки

Как и чему учились наши прапрадедушки и прапрабабушки? А каково было работать учителем и преподавателем в прежние эпохи — легче или труднее, чем сейчас? Почему образование всегда «крайнее», им вечно все недовольны, его вечно реформируют, а потом говорят, что раньше было лучше? Что инновационное в образовательных практиках — на самом деле хорошо забытое старое?

Погружаться в историю всегда интересно, и мы собрали подборку книг для любителей это делать. Книги охватывают историю образования в России как в дореволюционную эпоху, так и в послереволюционный советский период.

Повседневная жизнь русской школы от монастырского учения до ЕГЭ

Как учили княжеских и боярских наследников и детей простых сословий в средневековой Руси? Что такое «цифирные школы» и народные училища? Какими были первые лицеи и гимназии в России? Чем отличались друг от друга учителя простых земских школ и привилегированных — тех же гимназий и лицеев? Как были устроены учительские семинарии и педагогические институты, которые стали появляться в 1870-х годах? Что произошло со школами после революции и во время Великой Отечественной войны? Это лишь часть вопросов, ответы на которые можно узнать из книги историка и педагога Натальи Петровой.

Хотя заметно, что автор глубоко погрузилась в документы и хроники, её книга — не сухой академический труд, а увлекательный живой нон-фикшен, написанный лёгким языком. Несмотря на обилие интересных фактов и широкий охват эпох, книга компактного объёма.

Расписание перемен. Очерки истории образовательной и научной политики в Российской империи — СССР

А это увесистый том — для любителей долгого и серьёзного чтения. Книга представляет собой сборник академических статей и монографий разных авторов, каждый из которых основательно изучил тот или иной аспект образования в дореволюционной или послереволюционной России. В ней обобщено громадное количество фактов и статистических данных. Всё это позволяет понять, как раньше были устроены системы школьного, среднего профессионального и высшего образования, какие у них были проблемы в разные эпохи, как менялась государственная политика в этой области.

Например, если вы, встречая в разных источниках что-нибудь про дореволюционные школы, окончательно запутались в том, каких видов они были и чем друг от друга отличались (и немудрено — это действительно была невероятно сложная и неоднородная система!), то благодаря двум большим очеркам историка Игоря Зубкова вы наконец-то точно в этом разберётесь. А из очерка Евгения Балашова узнаете много интересного об экспериментах в школах 1920-х годов.

Вы также узнаете, как было устроено высшее образование до революции 1917 года и как после неё университеты и институты пытались пролетаризировать. Очень интересно описана история негосударственного образования в России, отдельный раздел посвящён очень непростому женскому пути в науку, и есть разбор совершенно уникального явления — советского партийного образования в 1918 — 1930-х годах.

Повседневная жизнь Царскосельского лицея

Людмила Михайлова раньше заведовала Мемориальным музеем-лицеем — тем самым, где когда-то учился Пушкин. Собрав исторические материалы, она написала книгу в двух частях, в которой воссоздаёт картину лицейских будней. В первой книге (она вышла с подзаголовком «Дней Александровых прекрасное начало») речь идёт о том, как создавалось это закрытое привилегированное учебное заведение и как там жили и учились его воспитанники. А во второй книге под названием «Наставникам, хранившим юность нашу…» рассказано о тех, кто руководил лицеем и преподавал в нём. Здесь можно узнать, какой научной и литературной деятельностью они занимались параллельно с учительством и какие у них были взаимоотношения с лицеистами.

Институты благородных девиц в мемуарах воспитанниц

Закрытые учебные заведения для девочек — особый вид образовательных учреждений. О них написано много обзорных статей, художественных книг и снято немало фильмов, но если вы хотите окунуться в реальную атмосферу такого заведения, то эта книга — лучший способ. Это сборник мемуаров, которые оставили выпускницы разных институтов — от самого знаменитого Смольного в Петербурге до менее широко известного Родионовского в Казани.

Включённые в сборник воспоминания относятся к разным эпохам. Самые ранние написаны в 1830-х годах, а самые поздние — в начале XX века. Стили изложения и впечатления от пребывания в этих заведениях у разных институток очень различаются — кто-то напыщенно превозносит свою альма-матер и классных дам, с восторгом вспоминает о визитах высочайших особ, а кто-то с горечью описывает голод, холод, унижения, глупые шутки и издевательские правила, царившие в стенах заведений. Но искренние тёплые воспоминания о настоящей дружбе и прекрасных учителях тоже есть. Одни эпизоды производят удручающее впечатление, а другие умиляют или смешат. Словом, мемуары отлично показывают, что, как и всё в жизни, институты благородных девиц нельзя назвать ни однозначно прекрасным, ни однозначно ужасным явлением.

Дневники смолянки

Воспоминания об институте благородных девиц

Это ещё одни мемуары — пожалуй, самые знаменитые и подробные — о жизни, воспитании и образовании в Смольном институте благородных девиц. Их оставила Елизавета Водовозова, а она была не только прекрасной рассказчицей (вы обязательно оцените её живой и богатый язык), но и умной наблюдательницей. Вообще-то, она написала большие воспоминания о своей эпохе, а книга про детство и юность в Смольном — лишь их часть.

Водовозова застала приход в Смольный институт великого Константина Ушинского и реформы, которые он там устроил. Она описала, как это было. Ушинский, кстати, оказал влияние и на её судьбу. Вдохновлённая его примером, Елизавета стала учительницей и женой учителя, они с мужем разделяли передовые для того времени педагогические идеи. Тем интереснее читать её ретроспективную оценку собственного образования в детстве. Между прочим, будущего супруга — Василия Водовозова — Елизавета встретила именно в Смольном. Ушинский пригласил его туда в качестве нового учителя, когда поувольнял прежних, ничему толком девочек не учивших.

Быт и нравы дореформенного Смольного института Водовозова описывает без прикрас. Некоторые эпизоды могут шокировать тех, кто привык к современному детоцентричному устройству.

Наследник встал рано и за уроки сел… Как учили и учились в XVIII веке

Эта совсем небольшая книжка тоже состоит из живых свидетельств — выдержек из мемуаров и дневниковых записей. Все они относятся к XVIII веку и начинаются с Петровской эпохи. Например, здесь есть выдержки из воспоминаний Ивана Неплюева, которому Пётр I повелел учиться морской навигации сначала в России, а потом за границей. Выдержки из воспоминаний нескольких провинциальных дворян — о том, как их учили грамоте и прочим наукам дома и в пансионах. Один из первых студентов Московского университета вспоминает об оригинальном методе, который практиковал его преподаватель латыни: тот показывал по пуговицам на своём кафтане пять склонений, а по четырём пуговицам на камзоле — четыре спряжения.

Самую большую часть сборника занимают дневниковые записи Семёна Порошина, одного из воспитателей и учителей будущего императора Павла I. Он скрупулёзно фиксировал все занятия царского наследника в течение дня, его успехи и неуспехи в учёбе и даже свои учебные планы.

Вот, например, одна из записей: «Ездил я к г. Эпинусу, был у него часа с два и постановил следующий порядок. По окончании арифметики буду я предлагать государю великому князю геометрию теоретическую и практическую, потом фортификацию и артиллерию, начальные основания механики и идростатики, наконец, генеральные правила о тактике. Господин Эпинус ныне проходить будет с великим князем физику, независимо от математики; как же скоро от меня сведает, что его высочество довольно уже твёрд в геометрии, то начинает с ним математическую часть физики, пространную механику, правила оптики и астрономии, основываясь на моей геометрии».

Дневник учительницы воскресной школы и другие произведения

В наше время неграмотный взрослый — уникальный случай, и современным молодым учителям вряд ли приходилось работать в общеобразовательных вечерних школах для рабочих. Тем интереснее погрузиться в описание такого опыта — ведь когда-то он был массовым. Узнать, каково это было — учить взрослых по обычной школьной программе — можно из книги Эмилии Кислинской (1861–1957). Она была активной участницей дореволюционного народнического движения — когда энтузиасты-интеллигенты основывали бесплатные школы для неграмотных и малограмотных взрослых крестьян и рабочих. Назывались эти школы воскресными, потому что занятия там проходили в выходной день, а также в будни по вечерам — ведь днём в будни ученики работали. Кислинская (в замужестве — Вахтерова) открывала такие школы и преподавала в них. Она вела дневниковые записи и отчёты о своей работе, публиковала статьи о педагогической практике. Дневник Кислинской-Вахтеровой можно прочитать на сайте «Прожито», а в книгу издательства Common Place, кроме дневника, вошли также её статьи.

Острова утопии. Педагогическое и социальное проектирование послевоенной школы (1940–1980-е)

Эта книга представляет собой сборник статей российских и зарубежных учёных. Статьи объединены предисловием составителей и послесловием известного педагога Евгения Ямбурга. В статьях описаны как широко известные советские школьные реформы и типы школ (например, математические), так и необычные практики того времени. Например, одна из статей рассказывает о Коммуне юных фрунзенцев в Ленинграде — пионерской организации, основанной на принципах самоуправления и коллективного творческого воспитания. В книге можно найти информацию не только о школе, но и о неофициальных подростковых группах, об организациях для летнего отдыха детей, а также о советском школьном кино.

Интересная особенность книги в том, что статьи о советском опыте соседствуют с исследованиями зарубежных практик: например, за рассказом о «политехнизации» школ СССР в конце 1950-х (тогда предполагалось, что старшеклассники будут осваивать рабочие профессии уже в школе) следует статья про аналогичные идеи в Югославии, а наряду с объединениями советских школьников рассматриваются практики школьного самоуправления в ФРГ и Швеции.

Русские профессора. Университетская корпоративность или профессиональная солидарность

Эта книга — для любителей академического чтения. Её авторы задались вопросом: каким было профессорское сообщество в Российской империи первой половины XIX века (то есть тогда, когда оно складывалось), какие у него были ценности, взгляды и этические нормы? Можно ли его вообще назвать отдельным особым сословием? Книга описывает результаты большого исторического исследования по этой теме — его провели по архивным данным.

Из первого раздела книги вы узнаете, как в России вообще формировалась университетская система и чем этот процесс отличался от того, как появлялись университеты в Европе. Второй раздел книги посвящён отношениям профессоров со студентами, а в третьем разделе рассматривают ценности и нравы профессорского сообщества. Кроме того, в книге опубликованы интересные архивные документы.

Университеты в России: как это работает

В этой монографии авторы, долгое время руководившие одним из ведущих в России университетов — НИУ ВШЭ, попытались охарактеризовать всю систему высшего образования в стране. И начали они с истории вузов, потому что корни того, как устроены российские университеты сегодня, находятся в их прошлом.

Истории посвящены первые две из десяти глав книги, а также отдельные подразделы тематических глав о развитии науки и о международных связях российских вузов. Вначале Кузьминов и Юдкевич прослеживают формирование системы высшего образования от создания Академии наук и Академического университета при ней по решению Петра Первого, подробно описывают устройство дореволюционных императорских университетов и развитие системы государственных и частных институтов, характеризуют перемены первых десятилетий советской власти. Вторая глава книги рассказывает о развитии вузов СССР и России во второй половине XX века, когда система стала массовой и приобрела многие черты, сохранившиеся и сегодня. Из восьмой главы можно узнать о том, как произошёл исторический разрыв между сферами науки и высшего образования в СССР, а из десятой — как менялись условия международного сотрудничества на протяжении истории отечественных вузов.

Университет и город в России (начало XX века)

Ещё один сборник статей об истории вузов, но в данном случае авторы пристально изучают связь университета с городом. Вы узнаете не только как создавались университеты Петербурга, Москвы, Казани и Тарту (Дерпта, Юрьева), но и каким образом наличие университета влияло на жизнь города. Вам, например, приходило когда-нибудь в голову, что приезжие студенты становятся основной причиной появления бизнеса по сдаче квартир (потому что нехватка общежитий — проблема вечная, а не чисто современная), а также развития книгопродажи и индустрии развлечений? В свою очередь, студентам, конечно, чаще всего не хватало на жизнь тех средств, которыми их снабжали родители, и приходилось подрабатывать, внося свой вклад в экономику города. Зарабатывали они отнюдь не только репетиторством (кстати, в Москве, чтоб стать репетитором, надо было пройти проверку на благонадёжность в канцелярии генерал-губернатора). В книге много занимательных фактов и статистики такого рода.

По волнам жизни

Всеволод Стратонов (1869–1938) был основателем Российского астрофизического института (РАФИ), а с 1918 по 1920 год очень активно участвовал в создании нового Туркестанского университета (впоследствии тот стал называться Среднеазиатским государственным университетом, а сейчас это Национальный университет Узбекистана имени Мирзо Улугбека). В те годы на волне энтузиазма открывалось много новых вузов, несмотря на тяжёлую жизнь, и это один из примеров.

В 1920 году Стратонов стал деканом физико-математического факультета Московского государственного университета. Это произошло в драматичнейший период — когда советская власть стремилась пролетаризировать высшую школу и диктовать профессуре, как и что им следует преподавать, а профессора пытались отстоять прежние академические порядки. Это противостояние закончилось высылкой в 1922 году из СССР большого количества университетской интеллигенции (событие вошло в историю под названием «философский пароход»). Был среди высланных и Стратонов — так что история его деканства была очень недолгой, но по насыщенности событиями тогда один год шëл лет за десять.

Впоследствии Стратонов написал мемуары о своей жизни (они вышли в двух томах). Воспоминания касаются, конечно, не только университетской поры, но период создания Туркестанского университета и работы деканом в Москве занимает значительную их часть, в которой много ярких моментов. Например, он описывает, каково было преподавать и учиться в лихие 1920-е годы и как вели себя в университетских аудиториях студенты из пролетариев, хлынувшие туда буквально толпами. Подробно ведёт хронику конфликта властей и профессуры.

Фаворские. Жизнь семьи университетского профессора. 1890–1953. Воспоминания

Эта книга — тоже мемуары. Их автор — Татьяна Фаворская (1890–1986) — была профессором химии в Ленинградском государственном университете и дочерью Алексея Фаворского, который тоже был профессором химии в Санкт-Петербургском университете, выдающимся учёным и академиком.

Татьяна Алексеевна описала историю своей семьи, но в то же время очень многое в её воспоминаниях показывает устройство дореволюционного и послереволюционного образования, причём не только университетского. Она, например, описывает свою учёбу в гимназии, на Высших женских курсах, а также учёбу младших сестёр и брата уже в послереволюционные годы, когда сильных школ с традиционным преподаванием практически не осталось, а интеллигентные родители, которые хотели дать детям хорошее классическое образование, — ещё да.

После революции Фаворская стала работать лекционным ассистентом в университете — так началась её преподавательская карьера, и тогда в её мемуарах немало внимания уделяется работе со студентами. Например, Татьяна Алексеевна вспоминает, как в 1920-х годах на волне повального увлечения как в обычной, так и в высшей школе различными экспериментами преподавателей обязали заменить весь курс лекций семинарскими занятиями и лабораторной практикой.