Глазами архитектора: почему новый корпус Третьяковки на Кадашёвской набережной — это провал?

Строительство нового корпуса Государственной Третьяковской галереи на Кадашёвской набережной было непростым и проходило в несколько этапов. Проект превратился в долгострой: процесс стройки тянулся с 2007 года и завершился весной 2024 года.

Получившееся здание подверглось шквалу критики. Ксения Коробейникова, искусствовед и специалистка по продвижению арт-проектов, сравнила здание с торговым центром, написав, что «если бы здание появилось на свет лет 20 назад, это было бы оправданно. Сегодня даже в глухих европейских провинциях открываются ошеломляющие с архитектурной и содержательной точек зрения музеи. А при наших-то ресурсах и жёсткой нехватке качественных современных музеев, то, что мы получили ещё и рядом с Кремлём, — это позор».

Более мягко выразился бывший заместитель генерального директора галереи Андрей Воробьёв. Его мысль сводится к тому, что открывшееся пространство — результат почти четвертьвековой давности. «Проблема в другом. Многие решения Андрея Бокова (именно он — самый реальный автор проекта внутреннего устройства музея), условно, 2000 года устарели уже тогда», — высказался Воробьёв.

Мы решили разобрать этот проект и посмотреть на него глазами архитектора: что не удалось, особенно в сравнении с аналогичными (и куда более удачными) архитектурными проектами вроде «ГЭС-2» и музея Главный штаб.

Дария Алахверды

Преподаватель бакалавриата архитектурной школы МАРШ, практикующий архитектор.

Устаревший дизайн

— Общее впечатление, что цель очень амбициозная, требует много сил и времени, и, видимо, исполнители были не слишком заинтересованы в результате (по разным причинам). Поэтому создаётся ощущение совершенно замусоренного пространства, недопустимое для объекта такого уровня.

Ещё есть впечатление, что такое пространство и дизайн уже очень устарели. Концептуально похоже на немецкий музей начала нулевых. Не считаю это проблемой, но это заметно.

Проблема устаревшего дизайна также в том, что само строительство было очень длительным. Отсюда и часть решений. В середине нулевых архитекторы пытались найти новый дизайн-язык, построенный на простых технологиях и экономичных материалах, поэтому появлялось много паттернов, ритмов, градиентов.

Сейчас технологические и экономические условия изменились, поэтому фасад, построенный на графике, модный тогда, не кажется больше актуальным. Создавая музей, нужно думать о том, что он многие годы будет у всех на виду, поэтому для него уместнее более универсальные вневременные приёмы.

Спорное решение фасада Третьяковки

— Фасад музея оказался декоративным. Конечно, есть такой подход, и он заслуживает право на существование. Но ощущение фейковости остаётся. Из-за качества проработки, деталей, пропорций и материалов.

Что действительно беспокоит, так это «картины» в рамах на фасаде. Они висят не в музейном формате, а именно в виде постеров или магнитиков. Это даже немного оскорбительно, что произведения искусства кадрировали под форматы рам, будто это просто обои, а не целостные произведения в определённых пропорциях.

Хотелось бы, чтобы такой работой (развесить картины на стене уличного музея) занимались профессиональные кураторы. Но подобное декоративное решение, сделанное без уважения к материалу, создаёт ощущение фейка. И это не интересный, модный фейк, а что-то просто как будто некачественно сделанное.

Конечно, вокруг нового здания музея существует атмосфера современной постмодернистской архитектуры. Изначально в проекте стремились к декоративности, имитации, фейковости, заигрывали с классическими приёмами. Чтобы здание превратилось в крутое постмодернистское произведение, ему не хватает одной важнейшей детали — иронии и юмора (и в том числе самоиронии). Но здание Третьяковки по своей концепции совершенно серьёзное.

Проблемы с коммуникациями

— Есть два абсолютно разных подхода: сделать все инженерные элементы, трубы и прочее специально видимыми либо всё спрятать. В случае с Третьяковкой — не сработал ни один способ, всё видно неспециально, и это нарушает целостность пространства.

Основная концепция центрального атриума от входа в музей такова, что она служит будто бы продолжением улицы, но накрыта стеклянным потолком (фонарём). Вдоль этой «улицы» стоят двери входов в залы. На самом деле это всё большое единое пространство, которое трансформируется под разные форматы. Но пока этого увидеть нельзя, потому что открыта лишь малая часть здания.

— Коммуникации, отмеченные стрелочками, не могут быть спрятанными. Но действительно заметно, что элементы конструкции очень неаккуратные. Чаще всего подобное происходит из-за несогласованной работы дизайн-отдела и конструктивного/инженерного отдела. Все эти коммуникации расставляют инженеры, дизайн — не их компетенция, они не должны уметь делать это красиво.

Хороший профессиональный дизайнер должен был по идее вместе с инженерами сидеть и всё это расставлять, подбирать цвета элементов, фактуру, расположение элементов, если есть возможность их передвигать. А ещё лучше — сразу создать дизайн-проект таким, чтобы инженеры могли в него вписать всё без лишних хлопот.

Примеры удачных решений с коммуникациями

— Конечно, есть контрпримеры с коммуникациями, и это здания «ГЭС-2» в Москве и Генштаба в Санкт-Петербурге.

В дизайне «ГЭС» все инженерные элементы органичны, они будто сами по себе часть дизайна. «ГЭС» — это музей совриска, возможно, такой подход неуместен для музея более традиционного.

А вот Генштаб как раз больше похож по типологии и назначению на Третьяковку, и он тоже выстроен в духе «устаревшего дизайна» (однако абсолютно органичен).

Проблемы с композицией в новом здании Третьяковки

— Покрытие атриума нового корпуса Третьяковки не складывается в единую композицию. Есть основные несущие балки (толстые) и расстекловка. Но балки не акцентные, поэтому они просто есть, и нет ощущения, что они несут нагрузку. При этом они достаточно массивные, нельзя сказать, что пытались создать ощущение невесомой парящей конструкции.

— Как пример хорошего решения — главный атриум с «фонарём» в Генштабе. Совсем иная пропорция расстекловки. Есть градация на главное и второстепенное, благодаря чему создаётся композиционное единство. И трубы тоже присутствуют, например заметна в первую очередь большая круглая, но она выглядит частью дизайна.

Фейковое перекрытие

— В здании Третьяковки есть ниши в полу. В Генштабе есть подобные фрагменты с отрывом перекрытий от стен. Такие элементы вписывают в дизайн, когда хочется добавить ощущения невесомости либо чтобы дать возможность заглянуть на нижний уровень. В Третьяковке они не выполняют ни одной из этих функций. Хочется верить, что их просто временно заколотили и потом откроют.

Мелкие ремонтные недочёты

— В здании Третьяковки нигде нет плинтуса, из-за этого все стыки неровные. Да, многие современные дизайнеры делают проекты без плинтусов, это нормальная практика, но она накладывает обязательства продумать сочетания материалов, их раскладку, все узлы. А здесь этого нет, поэтому кажется, что всё картонное, материалы не имеют толщин, будто две бумажки пытались склеить под углом. Из-за этого стыки везде замазаны герметиком, что выглядит неаккуратно.

Почему дизайн нового здания Третьяковки получился таким провальным?

— Это проблема сроков, неправильного менеджмента и бюджета. Теоретически заказчики могли всех подгонять к сдаче проекта. Также могли просто не подружить дизайн с остальными отделами, и они саботировали процесс.

История с долгостроем нового здания Третьяковки — очень поучительная для дизайнеров, так как видно, что концепция менялась на разных стадиях проекта, видны многочисленные элементы, которые остались несогласованными. Дизайнер должен знать весь комплект смежного оборудования и всю последовательность работ, и потому на нём большая ответственность.

По моему опыту работы над госпроектами, всё, что произошло с новым зданием Третьяковки, скорее всего, — системная ошибка управления проектом из-за отсутствия конкретного ответственного заказчика, заинтересованного в результате.