Психотерапия в каждый дом: как искусственный интеллект лечит живые души

Российская компания iCognito основана в 2019 году. Сегодня она предлагает три приложения для смартфонов: «Анти-стресс», «Анти-депрессия» и «Отношения». Суммарно у этих приложений уже более 400 тысяч скачиваний.

Генеральный директор iCognito Ольга Троицкая рассказала нам, как пришла к идее замены психологов искусственным интеллектом, на что похож сеанс психотерапии с чат-ботом и как выглядят перспективные модели ИИ, которые будут знать о нашем душевном состоянии практически всё.

Ольга Троицкая

Генеральный директор и основатель компании iCognito, кандидат наук, преподаватель МГИМО в области когнитивной психологии и принятия решений.

Содержание

• Как найти идею для стартапа
• Что общего у психотерапии и онлайн-обучения
• Психотерапия как игра
• Как программисты и психологи нашли общий язык
• В поисках инвесторов
• Будущее за машинным обучением

Как найти идею для стартапа

— Как вы пришли к идее iCognito?

— На определённом этапе жизни решила попробовать себя в предпринимательстве, начала размышлять о бизнес-идее, которая могла бы стать основой стартапа. Хороший способ найти подобную идею — проанализировать личный опыт, вспомнить о проблемах, с которыми вы регулярно сталкиваетесь.

Для меня такой темой стала психологическая поддержка. Периодически я обращалась к психологам, но была разочарована тем, что получала во время общения с ними. Я предположила, что алгоритмы могут выдавать точные диагнозы и советы по преодолению сложных жизненных ситуаций.

Так возникла идея сделать программы, обеспечивающие диагностику и базовые рекомендации для людей, страдающих от типичных психологических проблем. Причём пользоваться ими люди могли бы самостоятельно, без помощи специалистов.

— Что было не так с психологами-людьми?

— Меня не устраивала их субъективность. А также то, как неохотно они делились информацией о ходе консультаций. Полная неизвестность о том, как и сколько мы будем работать. Не хватало системности, глубины знаний.

Как человек, разбирающийся в современных IT-технологиях, я больше доверяю алгоритмам, чем людям. (Улыбается.) Понимаю, что хорошо обученные модели ИИ могут работать на уровне лучших специалистов. Конечно, если эти модели основаны на больших объёмах достоверных данных, на огромном количестве кейсов, взятых непосредственно из практики.

— При этом ваша профессия до старта проекта не была связана с IT‑технологиями?

— Совершенно верно, я не программист. Всю жизнь работала (и продолжаю работать) в университете, у меня академический бэкграунд. Сейчас преподаю в МГИМО. Веду курс по когнитивным наукам, принятию решений. Эта тема тесно связана с психологией, с тем, как работает наш мозг.

Что общего у психотерапии и онлайн-обучения

— Вы считаете, что будущее за автоматизацией психологической помощи?

— Конечно, да! Сейчас автоматизация проникает во все сферы жизни. Я часто сравниваю психотерапию с онлайн-обучением. Посмотрите, какой в последние годы произошёл перелом в сознании. Раньше было немыслимо представить себе обучение без учителя — именно он считался носителем особых знаний. А теперь признали, что человек способен самостоятельно научиться очень многому. И это может быть очень качественное образование.

В психотерапии мы сейчас тоже находимся на пороге больших изменений. Скоро мы поймём, что можем без психотерапевта, сами, улучшать своё состояние и оказывать себе помощь, используя соответствующие знания и алгоритмы.

— Сейчас у нас психотерапия — не самая популярная услуга?

— Сегодня психотерапия относится к классу люксовых услуг. Подавляющее большинство населения не может позволить себе обращение к специалисту. Настоящих профессионалов мало, стоимость высока.

Для достижения нужного эффекта психотерапевт должен работать с вами на протяжении длительного времени, общаться наедине, без посторонних. Такое индивидуальное обслуживание всегда было и будет очень дорогим.

— Может ли программа полностью исключить необходимость живого общения с настоящим специалистом?

— Полностью не может. Алгоритмы выступают как источник второго мнения, дополняют и уточняют заключение специалиста. Это похоже на ситуацию, когда люди одновременно ходят консультироваться к нескольким врачам, чтобы подтвердить диагноз. Только в данном случае роль второго врача выполняет программа.

При всей любви к IT-технологиям я понимаю, что принимать окончательное решение должен человек, а не ИИ, особенно в вопросах, касающихся здоровья. Но при этом нейросеть может обработать огромное количество данных, оценить несколько факторов, интегрировать их так, как не может человек. Поэтому алгоритмизированные средства диагностики и самопомощи приносят огромную пользу.

Психотерапия как игра

— В ваших приложениях пользователь общается с чат-ботом?

— Да, основная фишка состоит в том, что разговорный ИИ прекрасно подходит для реализации современных методов разговорной психотерапии. То есть эффект достигается за счёт диалога со специалистом, в наших программах происходит его имитация.

Уже через несколько минут у пользователя возникает иллюзия живого общения, он настраивается на содержательный разговор. И в таком случае, как правило, диалог приносит ему облегчение.

— Но есть и отрицательные отзывы?

— Действительно, кто-то эту незримую рамку не может до конца отбросить. Человек может ощущать, что общается с пустотой, с неодушевлённой программой. Но всё же большинство к этому относятся очень спокойно, как к компьютерной игре: принимают её правила и начинают по ним действовать.

— Действительно, похоже на игру. То есть человек общается не столько с ИИ, сколько с самим собой?

— Да, но наши приложения позволяют ему правильно сформулировать вопросы и попытаться найти на них позитивные ответы. Они обеспечивают совокупность цифровых инструментов, алгоритмов, которые дают пользователю возможность проанализировать проблему в формате дневника или самостоятельных упражнений.

— Почему человек, страдающий от депрессии, не может выбраться из неё без посторонней помощи?

— Прокручивая в голове одни и те же мысли, он просто ходит по кругу. И этим, как правило, только усугубляет своё состояние. А приложение за счёт грамотной организации диалога позволяет взглянуть на проблему под другим углом. И у пользователя случается некий инсайт, расширяется поле зрения. Вот почему люди уже через несколько сессий общения с нашими чат-ботами пишут позитивные отзывы.

— На чём основаны сценарии диалогов чат-ботов?

— Мы программировали наши решения строго в соответствии с научно признанными клиническими опросниками и методами когнитивно-поведенческой психотерапии. Итоговая оценка, которую выдают программы, также вычисляется по стандартным формулам, многократно доказавшим свою эффективность и достоверность. Тут мы не можем импровизировать и придумывать какие-то свои методики.

— Создаёт ли кто-то ещё подобные приложения?

— Сейчас эта тема активно развивается. Среди англоязычных решений самыми известными являются приложения Wysa и Woebot. Они, кстати, привлекли большое количество инвестиций. В Woebot вложили уже более 100 миллионов долларов.

Как программисты и психологи нашли общий язык

— Расскажите о своей команде. Сколько в ней человек?

— Для реализации такого сложного проекта потребовалось создать мультидисциплинарную команду. Давайте перечислим всех: четыре программиста (один из них — специалист по data science), дизайнер, маркетолог, копирайтер, психологи (их было больше всего)… Ну и я, как руководитель. (Улыбается.)

С нами работало восемь практикующих психологов и психотерапевтов. Мы привлекли их на проектной основе в качестве экспертов. Каждый был специалистом по своему направлению, соответствующему тематике наших приложений. Соответственно, их можно назвать методологами этих программ.

— Как выглядел пайплайн создания приложений?

— Вначале наши методологи переложили лучшие, наиболее эффективные техники очной психотерапии на язык алгоритмизированных сценариев, описывающих в концентрированном виде процесс общения человека с машиной. Они выбрали определённый стиль общения, наполнили объём этих сценариев смыслами так, чтобы их прохождение было интересно пользователям и приносило им психотерапевтический эффект.

Далее мы с копирайтером провели их литературную обработку, чтобы сделать диалоги более дружелюбными и живыми. Затем всё это перешло к нашим разработчикам — техническим специалистам, которые создали программный код и интерфейс приложений в соответствии с нашим техническим заданием.

— Вы тестировали приложения?

— Конечно, тестировали, вносили изменения, в частности в тексты диалогов. Вот так в каждой нашей программе рождались сценарии — совокупность психотерапевтических техник, по которым человек может работать самостоятельно.

Получив готовый продукт, мы провели исследование эффективности каждого из трёх наших приложений. Замерили их эффективность и увидели, что они реально работают, дают психотерапевтический эффект. Результаты мы оформили в виде научных статей. Так, чтобы все желающие могли с ними ознакомиться.

— Сложно управлять коллективом, состоящим из специалистов из разных сфер? Психологи и программисты нашли общий язык?

— Очень хороший вопрос. В проектах такого рода действительно приходится преодолевать барьер между психологами и айтишниками.

Психологи, например, абсолютно не понимают правила IT-разработки: как корректно составить техзадание для программистов, организовать классы и функции ПО и так далее. С другой стороны, разработчики понятия не имеют, как строятся сеансы психотерапии.

— Но вы помогли им понять друг друга?

— Да, я как раз выполняла в проекте роль модератора, помогала всем своим сотрудникам понять друг друга. Поскольку мне интересны обе темы, я брала у психологов информацию, помогала делать техзадание, адаптировать их запросы под язык айтишников.

В поисках инвесторов

— Сколько людей уже воспользовались вашими приложениями?

— У нас сейчас порядка 400 тысяч загрузок. Понятно, что не все пользователи прошли программу до конца. Кто-то просто скачивает, открывает пару раз и забывает. Но в целом порядок именно такой.

— Почему вы решили создать три приложения — «Анти-стресс», «Анти-депрессия» и «Отношения», а не одно?

— Это очень разные типы запросов. Человеку, который страдает от депрессии, неинтересна помощь по отношениям. Здесь очень разные целевые аудитории. И они находят продукт, который им больше подходит.

— Но самым популярный — «Анти-депрессия»?

— Да.

— Как думаете, это запрос общества?

— Может быть, люди с депрессией просто более склонны к взаимодействию с цифровыми инструментами. Потому что человек, находящийся в депрессии, в принципе не хочет ни с кем общаться. И ему как раз очень комфортно работать с ИИ.

— Государство оказывало вашему проекту какую-то поддержку?

— Да, в России есть очень хорошие институты развития. Мы получали гранты от фонда «Сколково» и от Фонда содействия инновациям (Фонд Бортника). Даже в сложном 2022 году нам дали небольшой грант.

Но за счёт фондов можно получить лишь первоначальный толчок для стартапа. Полноценный бизнес не может работать только на грантах. Нужны инвесторы, готовые долгосрочно вкладывать средства на постоянной основе.

Пока мы таких инвесторов для нашего проекта не нашли. Так что iCognito в этом плане открыт для новых коммерческих предложений.

— А вы с кем-то из потенциальных инвесторов уже общались?

— Да, мы демонстрировали наши продукты ряду фондов и бизнес-ангелов, однако привлечь инвестиции пока не удалось. У нас есть задел в прорывной технологии, но отсутствует устойчивая бизнес-модель. Пока мы не можем убедительно показать, что каждый вложенный в нас рубль в течение Х месяцев принесёт Y рублей.

У меня сложилось впечатление, что российские инвесторы в целом не заинтересованы вкладываться именно в стартапы в классическом смысле этого слова — рискованные технологические инновации, способные изменить рынок. В этом слишком много неизвестности, требуется время на отдачу.

Поскольку в России очень часто меняются правила игры и рынок подвергается потрясениям, российские инвесторы и фонды избегают лишних рисков — ищут традиционные растущие малые бизнесы, которым нужен быстрый толчок для масштабирования.

Им неважно, будут ли это маникюрные салоны, прокат самокатов или IT-решения. Главное — чтобы была надёжная готовая бизнес-модель, которая даст прирост хотя бы в одну копейку на каждый вложенный рубль.

— Как вы планируете развиваться дальше в таких условиях?

— Главный вектор — выход на международный рынок и развитие англоязычных продуктов, чем мы сейчас активно занимаемся. Второй — создание привлекательных продуктов для корпоративного сектора.

Мы уже предлагали этот вариант нескольким крупным корпорациям, нефте- и газодобывающим компаниям. Пока никто не заинтересовался.

— Почему?

— Во-первых, выяснилось, что у крупных компаний хватает ресурсов для того, чтобы обеспечить сотрудников живым общением с психологами. Их руководители говорят: «Зачем нам ИИ, если у нас есть кабинет психолога?»

Во-вторых, корпорации с некоторым подозрением относятся к программам сторонних разработчиков и не спешат запускать приложения, подобные нашим, в свой информационный контур.

— Вам, наверное, больше бы подошли компании среднего уровня?

— Да, я думаю, что наши разработки могут быть востребованы, например, в сферах ретейла или телемаркетинга — там, где работает персонал, которому не нужна высокая квалификация, и где наблюдается высокая текучесть кадров. Кассиры и сотрудники колл-центров постоянно работают с клиентами, испытывают огромные эмоциональные нагрузки. Учитывая большое количество таких работников, каждому из них живого психолога обеспечить невозможно. Мобильная программа могла бы решить эту проблему.

— Сейчас ваши приложения работают по модели freemium?

— Изначально да: основная часть функций была доступна бесплатно, а дополнительные можно было подключить за небольшую плату. Но с марта 2022 года пользователям запретили покупать приложения в магазине Google Play. Поэтому сейчас мы не можем монетизировать свою разработку, и это большая проблема. Из-за неё весь проект пришлось поставить на паузу, и мы до сих пор думаем, как его развивать дальше.

— Вы уже изучали российские аналоги магазинов приложений?

— Изучала. Пока совершенно непонятно, какое количество русскоязычных пользователей перейдёт в альтернативные магазины и сколько времени потребуется на такой переход. Сейчас там не так много покупателей.

Статистика показывает, что до 40% пользователей наших приложений были из стран СНГ и ближнего зарубежья. Если эти люди не перейдут в новые магазины, то мы их потеряем.

— Вы планируете перевести приложения на английский, выйти на иностранный рынок?

— Сейчас это основной вектор нашего развития. Наш проект или станет глобальным, или не выживет. Я уверена, что только так мы сможем кратно расширить пул возможных инвесторов и потребителей, вывести продукты на устойчивую бизнес-основу.

Будущее за машинным обучением

— Вы планируете более широкое применение искусственного интеллекта в своих приложениях?

— Да, это следующий этап развития нашего проекта. Сегодня у нас уже есть работающие экспериментальные модели ИИ, реализованные с помощью машинного обучения.

Они позволяют по тексту, написанному человеком, определить его эмоциональное состояние, а также намерения. Одна из наших моделей умеет распознавать депрессию, тревожность, гнев, раздражительность или склонность к суициду. И эти состояния она с довольно хорошей точностью может определить, всего лишь проанализировав текст, написанный пользователем.

— Состояния, которые определяет ваш ИИ, — это эмоции?

— Нет, эти понятия пересекаются лишь частично. Психологические состояния — это нечто устойчивое, а эмоция — это что-то более краткосрочное и ситуативное. Поэтому модель ИИ распознаёт признаки психологического расстройства, а не только эмоции. Это намного сложнее.

— С какой точностью работает модель?

— Точность меняется в зависимости от класса. Лучшие показатели, которых нам удалось достичь, находятся на уровне 88%.

— Где вы брали данные для обучения?

— Первая база, на которой мы делали эксперименты, была собрана с психологических форумов. Мы взяли три форума, спарсили там несколько десятков тысяч реплик, разметили их. Это были сообщения, в которых люди развёрнуто описывали свои проблемы. Затем наш датасет дополнился обезличенными текстами, которые мы выгрузили из наших же приложений.

Сейчас у нас уже накопилась огромная база сообщений. В ней около 50 миллионов текстов, которые оставили наши пользователи. Они размечены по определённым переменным. База собрана очень качественная. И она представляет большую ценность для машинного обучения.

Читайте также:

Данные: новая нефть или обыкновенный хайп?

— Разве все возможные варианты ответов пользователей не запрограммированы заранее? Что вы записываете в датасет — стандартные ответы?

— Конечно, нет. Анализ стандартных ответов не имеет особого смысла. На определённых шагах использования приложения, например, когда человек анализирует и описывает индивидуальный опыт, ему нужно составить отчёт в виде текста, написанного в свободной форме.

У нас там есть упражнения «Какая мысль вас беспокоит?» или «Если бы ваше настроение умело говорить, что оно вам сказало бы?» Ответы на эти вопросы мы и используем для обучения ИИ.

— Кто-то в мире делал что-то подобное?

— Такие исследования ведутся очень активно, я читала несколько научных публикаций на английском. Пока это в основном академические работы, никто особенно не понимает, как использовать такое распознавание в прикладном ключе в бизнесе.

Для нас это уже пройденный этап. Мы решили более сложную задачу: наш ИИ определяет психологические расстройства.

— Но пока эти новые модели ИИ не внедрены в те приложения iCognito, которые сегодня можно скачать?

— Пока, к сожалению, их там нет. Но я понимаю, что начала большой проект, он должен пройти длинный путь развития. Это задел на будущее, новые модели мы планируем внедрить при следующих обновлениях. Процесс мог бы значительно ускориться, если бы нам удалось привлечь дополнительные инвестиции.

— Я не буду спрашивать, какая конкретно модель вами использована. Это, наверное, коммерческая тайна?

— Нет, не тайна. Это модифицированный вариант нейросети BERT. А вообще, мы все результаты опубликовали в научной статье, так что специалисты могут ознакомиться с ними и узнать детали.

— Не боитесь, что кто-то воспользуется вашими наработками?

— Пусть попробуют. (Улыбается.) Думаю, что порог вхождения в такой проект довольно высокий. И наша сегодняшняя беседа наглядно это иллюстрирует. Я знаю очень много людей, которые говорят: «Ой, да это же так просто! Вот я сейчас пойду и тоже напишу такую программу». Но это иллюзия. Сделать качественный, по-настоящему полезный продукт в области психотерапии — очень сложно.