«Учиться хорошо среди нас считалось стыдным»: Петров-Водкин о нравах приходского училища

«Здесь ученье, в сущности, не играло большой роли, ибо, пожалуй, только арифметика ещё была для меня новой и доставляла мне интерес. Мне нравились неизбежные выводы её действий: бабы с яблоками, текущие краны воды, поезда, прибывающие в неизвестные часы и минуты, которые надо определить, — трудность этих выкладок меня увлекала. Конечно, это увлечение ничуть не говорило о моей склонности к математике — с математикой в дальнейшем у меня будут большие заскоки.

Не говоря уже о самой системе наших школ, тренирующей впустую ученика „на память“, а не на чёткость органических восприятий, самый состав учащихся не располагал принять всерьёз предлагаемую науку. Из бывших со мной в классе в первые два года никто из мальчиков не пошёл дальше.

Учиться хорошо среди нас считалось стыдным, так же как и говорить об уроках, о заданном. Провести, высмеять учителя считалось доблестью. Ухитриться во время стояния наказанным в углу за печкой незаметно освободить желудок от содержимого было высшим спортом.

Классом руководили сорванцы, главным образом беспризорные по тем или иным домашним условиям. В свободное от занятий время многих из них я встречал ходящими с сумою по городу, а были и такие, которые промышляли воровством на базаре.

С одним из таких товарищей по классу, по прозвищу Кривошей, у меня была знаменательная встреча. Он был одним из руководителей на дурные предприятия. В первом классе он пребывал уже третий год, и этим классом, насколько помнится, и закончилось его образование. Злой, мстительный, со сломанным и остро отточенным перочинным ножом в кармане, Кривошей был страхом для мальчиков, и если бы не было ему в противовес великовозрастного доброго парня — Васина, который за кусок хлеба мог в любое время поколотить Кривошея, последний был бы совершенно невыносимым для нас, малышей, и его вымогательства были бы безграничны.

Однажды на базаре остановился я у лотка для какой-то покупки. Покупателей, обступивших лоток, было много. В это время из-за меня к прилавку протянулась чья-то рука и быстро и ловко выхватила лежавшие на прилавке деньги. Я обернулся назад и увидел Кривошея. Мальчуган злобно сверкнул на меня глазами и скрылся в толпе.

Воровство осталось незамеченным, но теперь в школе Кривошей со своей злобностью стал придираться ко мне, словно он мстил мне за нечаянно подсмотренный мною его поступок».

Контекст

События, описанные в автобиографической книге, происходили в городе Хвалынске Саратовской губернии, где родился и прожил до 14 лет будущий живописец Кузьма Сергеевич Петров-Водкин. Он был сыном сапожника, отправленного в солдаты. В восьмидесятых годах XIX века Кузьма поступил в приходское училище. Находилось оно на базаре, «во дворе городской управы, и покоем обрамляло оно этот двор классами, квартирами учителей и сторожкой».

Приходские училища были в Российской империи одним из самых распространённых типов начальных школ, в основном городских — для детей бедноты.

Причём приходские школы и приходские училища представляли собой разные виды учебных заведений. Школы существовали при приходах (в основном в сёлах), подчинялись Синоду и епархиальным училищным советам, существовали за счёт прихода и прихожан, а учительствовал там обычно священник или дьякон.

У училищ же зачастую название «приходское» сохранялось лишь по старинке, а в действительности это были обычные городские школы, подчинявшиеся Министерству народного просвещения. Содержались они частично за счёт казны, частично за счёт земств (органов местного самоуправления), сословных обществ и частных благотворителей. Учителя приравнивались к госслужащим, как и в других школах, относившихся к ведомству министерства.

Читайте также:

10 фактов о школах в дореволюционной России

Училища эти были двух видов — одноклассные и двуклассные. В первых учились 3–4 года, во вторых — 5–6 лет. Соответственно, программа одноклассных ограничивалась Законом Божьим, церковным пением, грамотой и арифметикой, а в двуклассных (в таком учился и Кузьма Петров-Водкин) была чем-то средним между «началкой» и средней школой. Художник вспоминал, например, как готовился к экзамену по физике.

По уставу 1828 года целью существования таких училищ было «распространение первоначальных, более или менее всякому нужных сведений», принимали туда детей «самых нижних состояний». Другими словами, задачей этих заведений было хоть немного облагородить, отвадить от безделья и хулиганства детей из простых бедных семей, обучить их писать и считать.

Правда, как показывает приведённый выше эпизод, училища в этом не очень-то преуспевали. Упомянутого в эпизоде хулигана и вора Кривошея, кстати, учиться привели не родители — отца своего мальчишка вообще не знал, мать пила, — а полицейский. Вот как писал об этом Петров-Водкин: «Ни младенчества, ни детства не видел он. В школу его определил полицейский помощник пристава, почему-то принявший участие в ребёнке и приведший его в класс прямо с улицы».

В дальнейшем Кузьма натерпелся немало издевательств от этого Кривошея, пока не решился, превозмогая страх, дать ему отпор — это была первая в его жизни драка, и он в ней победил. «После такой встречи совершенно неожиданно у меня с Кривошеем установились хорошие отношения: последний стал проявлять дружбу и доверие, посвящая меня в свои подозрительные приключения», — вспоминал Петров-Водкин. Правда, ненадолго — новый приятель учёбу вскоре забросил, покатился по наклонной и стал настоящим бандитом.

Следующая их встреча произошла много лет спустя, когда взрослый Петров-Водкин, уже ставший художником, заехал в родные края и случайно наткнулся на опустившегося бродягу, который оказался тем самым Кривошеем. Бывшие одноклассники мирно проговорили полночи, вспоминая «училище на базаре». Кривошей рассказал, что годы, проведённые в школе, были «единственной отрадой» во всей его жизни.

Про себя же Петров-Водкин писал, что хотя обстановка в классе не располагала, он принялся за учение, любил читать и интересовался арифметикой. Да и в целом он заметно отличался от многих одноклассников: в школу Кузьма, например, поступил, уже умея бегло читать и даже будучи начитанным. Этому его научила в пять лет мать — та хотя и происходила из бывших крепостных, была грамотной и книги очень любила.

Училище Кузьма в 14 лет окончил с похвальной грамотой — и первым учеником по рисованию. После этого он сначала работал на верфи — город расположен на берегу Волги. Затем отправился в Самару, где поступил в классы живописи и рисования. Ну а дальше, благодаря помощи одного мецената, была учёба в петербургском Центральном училище технического рисования Штиглица, а потом в Московском училище живописи, ваяния и зодчества.