19 апр 2021
0

Почему наши школы ещё не стали цифровыми: мнения экспертов

Что не так с цифровизацией российского общего образования и каковы перспективы? Репортаж с конференции «Информационные технологии для Новой школы».

Екатерина Ерохина

Обозреватель Skillbox Media. Магистр по научной коммуникации, интересуется социологией науки, историей и будущим образования.

О перспективах цифровизации в школьном обучении говорят уже не первый год. И не только говорят: создание цифровой образовательной среды прочно вошло в список задач государственной политики. Причём началось это не вчера, и уже невозможно представить современную школу без компьютеров, а современного учителя — без многократного повышения квалификации в области ИКТ за плечами. Тем не менее, по данным федерального института развития образования РАНХиГС, к прошлогоднему экстренному переходу в онлайн оказались совсем не готовы 60% школьных педагогов.

Какие препятствия российской школе нужно преодолеть, чтобы «цифра» заработала на благо ученикам, обсуждали участники всероссийской конференции с международным участием «Информационные технологии для Новой школы». Её проводил в марте в онлайн-формате Санкт-Петербургский центр оценки качества образования и информационных технологий (СПбЦОКОиИТ).

Школьным коллективам не хватает компетенций

Цифровая школа — это не столько технологии, сколько люди, которые умеют с ними работать. Так можно обобщить выступление Андрея Комиссарова, директора направления «Развитие человека на основе данных» Университета 20.35, на дискуссии «Цифровая школа: обсуждаем основные характеристики».

Комиссаров рассказал о прошлогоднем переходе в онлайн частной школы в Дубне, где он работает сам. Коллективу удалось перенести в дистанционный формат все излюбленные практики обучения — от игропедагогики до проектной деятельности. Но в процессе стало понятно, что цифровая школа — это не только учителя, ученики и предметы.

Если при переходе в цифровой формат хочется сохранить не только содержание дисциплин, но и возможность взаимодействия учеников между собой и с учителем, и совместную деятельность, то, считает Комиссаров, школе нужны профессионалы с новыми ролями:

Педагогические дизайнеры. Они разрабатывают образовательную среду — и физическую, и цифровую её части.
Образовательные технологи. Они оборачивают образовательные технологии в цифровую оболочку.
Дата-инженеры в образовании. Их задача — анализ данных уроков, чатов и других источников, чтобы извлечь важную для педагогического дизайна и управления школой информацию.

Учителя при этом должны остаться учителями, отметил Комиссаров, их не надо «кошмарить» поголовной цифровизацией.

«Цифровая школа, чтобы развиваться в духе времени, должна не просто обвешиваться интерактивными досками, как это раньше было. Она должна полностью перестраивать парадигму образования, перестраивать коллектив. Не с той точки зрения, что учителя должны отрастить себе киберруку. Коллектив должен приобретать новые стеки компетенций: либо переучиваются отдельные педагоги, либо приходят в коллектив новые люди. Сейчас подавляющее большинство школ с этим не справляются совсем», — заявил Андрей Комиссаров.

Учителям мешает зарегулированность. Или нет?

Модератор дискуссии о цифровой школе куратор платформы «ММСО.Онлайн» Юрий Ээльмаа ответил Андрею Комиссарову, что введение в команду школы новых ролей — вопрос не только желания или нежелания директора, но ещё и организационных условий. То, что легко запускается в частной школе, в массовой школе невозможно.

С похожим мнением на дискуссии «Гуманитарное образование и „цифра“: новые возможности» выступил учитель истории школы «Летово» Константин Лёвушкин:

«У меня есть свобода создать свою среду обучения. Но не у всех учителей есть эта свобода. Даже если у них будет доска Miro, большую её часть будет занимать учебник, или сборник задач ЕГЭ, или материалы для подготовки к олимпиаде — что-то более стандартное, что требуется от учителей. И я не знаю, что с этой проблемой делать».

Не согласился с этой позицией Антон Скулачёв, учитель литературы московской гимназии №1514. Он считает, что на самом деле государство не так уж ограничивает учителя:

«Вообще-то федеральный закон „Об образовании“ разрешает нам быть свободными, не использовать никакой учебник — и точка! Образовательная программа создаётся с опорой на федеральный государственный образовательный стандарт и примерную основную образовательную программу. Ни слова о том, что рабочая программа учителя создаётся с опорой на учебник, в законе нет».

С другой стороны, при таком прогрессивном законе, признал Скулачёв, в государственном регулировании образования в России хватает попыток «заморозить океан», чтобы он не представлял опасности. Например, создать единый реестр контента для цифровой образовательной среды. Но в целом законодательство не запрещает учителю использовать цифровые ресурсы, если они помогают достичь запланированных образовательных результатов.

Настоящие ограничения — в головах

Образовательный технолог и тренер учителей Людмила Рождественская, опираясь на свой опыт, уверенно заявила, что дело не в регулировании. В Эстонии, где она работает, законы позволяют школам всё. Но настоящие законы не на бумаге, а в головах.

О чём речь? Школа, отметила Рождественская, это протокол урока, протокол педсовета, протокол родительского собрания. И если уроки строятся только по традиционному протоколу, а внутришкольные регламенты взаимодействия исключительно иерархичные, цифровые инструменты будут просто внешне заменять традиционные элементы обучения. Когда-то учитель вешал на доску репродукцию картины, а потом стал показывать презентацию, и разница между этими двумя ситуациями невелика.

Смысл настоящей цифровизации, считают эксперты, совсем в другом. Например:

По мнению Андрея Комиссарова, одно из главных преимуществ «цифры» — возможность управлять образовательным процессом и его результатами, основываясь на данных. Если есть специалисты, способные работать с «цифрой», руководитель даже в многотысячной школе может получить достоверную информацию по многим вопросам: как ученики чувствуют себя, как они взаимодействуют, какие предметы увлекают их больше, какое эмоциональное состояние у учителей. На основе этих данных можно обоснованно улучшать обучение.
Людмила Рождественская считает, что принятие решений на основе данных создаёт слишком большие риски: так можно «убить» творческого учителя, который «рейтингом не вышел». С её точки зрения, важнее использовать цифровые обучающие среды как конструкторы, которыми управляет учитель. «Цифра» должна освобождать, создавать пространство для продуктивной коммуникации и совместной деятельности учеников и учителя.
Для гуманитарных предметов, отметил Антон Скулачёв, цифровизация — это возможность добавить к классическому учебному тексту множество творческих расширений — от подкастов до фанфиков, которые создают сами ученики. Образовательная программа из «железобетонной плиты» превращается в конструктор, который учитель может каждый раз пересобирать под своих учеников.

Технически каждая из этих возможностей вполне реализуема. Но учителя, как отметил ещё один участник дискуссии о гуманитарном образовании, учитель английского в школе №1570 Евгений Личкин, робко заходят на территорию цифровизации. И это неудивительно: цифровая среда, напомнил Личкин, предполагает горизонтальные связи. Погрузившись в неё, не получится вернуться к уроку, на котором учитель читает лекцию и пишет на доске, а ученики только послушно конспектируют.

До сих пор цифровые инструменты, по мнению Евгения Личкина, воспринимаются только как что-то игрушечное, что можно запустить на пару минут в конце урока — поиграть и развлечься.

Как могут появиться новые протоколы взаимодействия в школах? Эксперты согласились, что проблема здесь управленческая: отдельный учитель-энтузиаст может изменить многое в своих классах, но не в целой школе.

«Как правило, такие протоколы должны институционализироваться с головы, это должен делать управленец. Управленец, который видит дальше сегодняшнего дня, понимает, что происходит в мире, куда мы все „катимся“ и что нужно делать. И если мы говорим об управлении — это управление, основанное на данных», — сделал вывод Андрей Комиссаров.