От новаторства до лженауки и извращения: взлёт и крушение педологии в советских школах

Из этой статьи вы узнаете:

• что такое педология и как она появилась;
• почему педология стала суперпопулярной в молодом СССР;
• чем занимались советские педологи и к каким последствиям привела их работа с детьми;
• за что советская власть в итоге объявила педологию извращением и запретила её;
• что плохого в разгроме педологии, если пользы от неё всё равно особой не было, и какой след она всё-таки оставила.

Что такое педология, как она появилась и стала популярной в России

Педология (от греческого παιδί и λόγος — «наука о ребёнке») — это междисциплинарная наука о комплексном (психологическом, физиологическом и социальном) развитии детей. Она находится на стыке педагогики, медицины, биологии, психологии, социологии и других дисциплин и пытается объединить их данные.

Возникла педология в конце XIX — начале XX веков. Её появление было связано с распространением идей об эволюции и появлением прикладных отраслей в педагогике и психологии. Первые педологи стремились создать более полную картину детства, изучать психическое развитие ребёнка с учётом развития физического.

Основоположником педологии считается американский психолог и педагог, первый глава Американской психологической ассоциации Грэнвилл Стэнли Холл. Он внедрял биологические и генетические открытия в психологию, разработал специальные опросники для изучения психики и развития детей, создал первую педологическую лабораторию. Сам же термин «педология» предложил ученик Холла Оскар Крисмен.

В России педология тоже появилась ещё до революции, в начале XX века, и быстро превратилась в широкое педагогическое движение. Двумя его виднейшими представителями стали психолог Александр Нечаев (он считается основоположником российской педологии), а также знаменитый психиатр и физиолог Владимир Бехтерев. Первый основал в 1904 году Педологические курсы в Петербурге, а второй, в 1907-м, — Педологический институт.

Но расцвет педологии в России пришёлся уже на послереволюционный период. В молодом советском государстве появилась целая сеть педологических учреждений под эгидой Наркомздрава и Наркомпроса, а позднее и других промышленных наркоматов. Все исследования детской психологии в СССР шли под руководством педологов, к числу которых причисляли и ведущих психологов, и физиологов, и врачей, и педагогов.

Почему же власти так горячо поддержали исследования увлечённых учёных, в то время как в молодой стране и других забот хватало? Дело в том, что большевики загорелись идеей построить единую систему образования — от детского сада до вуза, которая работала бы на воспитание «нового, подлинно советского человека». Среди прочего — из огромного числа беспризорников, оставшихся после революции и Гражданской войны.

Так же прямо высказался педолог Павел Блонский: «Наряду с растениеводством и животноводством должна существовать однородная с ними наука — человеководство, и педагогика <…> должна занять своё место рядом с зоотехникой и фитотехникой, заимствуя от последних, как более разработанных родственных наук, свои методы и принципы».

Большие надежды в деле построения советского человека возлагались как раз на педологию. Большевистские лидеры надеялись, что изучение психофизиологических свойств детей позволит как можно быстрее и эффективнее создать новый тип личности.

Кроме того, новая наука стала просто ещё одним своеобразным романтическим революционным увлечением, авангардным и новаторским, и это привлекало многих её последователей.

Был момент, когда педология даже стала претендовать на лидерство в дисциплинах о человеке. Так, в 1928 году Наркомпрос выпустил постановление, которое поручило разработать план педологических работ в массовых детских организациях и создать общество педологов-марксистов. Таким образом, педология стала официальной «марксистской» наукой и начала внедряться в школах.

Как в СССР развернули грандиозный педологический эксперимент

Новая дисциплина в СССР развивалась семимильными шагами. Уже в 1922 году в Москве работало несколько педологических вузов. Открылись подобные учреждения и в других регионах: Рязани, Ташкенте, Орле, Сарапуле (Уральская область).

Причём поначалу инициатива шла скорее снизу, чем сверху: педологам удавалось увлечь своими идеями творческих педагогов на местах, а те уже сами создавали педологические лаборатории и кабинеты в своих учебных заведениях.

Организатором и признанным лидером педологии стал, как уже упоминалось, Арон Залкинд. Другими известными педологами были Степан Моложавый, Павел Блонский (тот самый, что говорил о человеководстве), Михаил Басов и Лев Выготский — да, основоположник советской психологии и автор концепции «зоны ближайшего развития ребёнка» тоже, конечно, интересовался педологическими исследованиями.

Первая серия тестов для советских школ вышла в 1926 году, а уже к концу десятилетия увлечение этой методикой стало повальным.

На основе результатов тестов и анкет педологи составляли характеристики учеников и рекомендации по комплектованию классов, оптимальному режиму учёбы, отправке отстающих во вспомогательные классы и школы. Последние должны были бороться с неуспеваемостью и второгодием. В одном только Ленинграде таких учебных заведений в 1936 году было 57. Можно даже сказать, что благодаря педологам в советских школах стал широко применяться индивидуальный подход к ученикам.

Система тестирования и распределения детей базировалась в первую очередь на работах Павла Блонского. Он считал, что у каждого ребёнка есть своя «индивидуальная формула развития» и свой «педологический» возраст, который может не совпадать с биологическим.

Поначалу обязанности педолога чаще всего брал на себя школьный врач (реже — школьные педагоги). Он должен был пройти соответствующие курсы или семинары, где учили методике изучения ребёнка и рассказывали об основных факторах его развития и поведения. Кроме распределения учеников, педологи также выполняли обязанности школьных психологов — впервые в истории отечественного образования (правда, оказать квалифицированную психологическую помощь педологи обычно не могли).

Зимой 1927–1928 годов прошёл Первый педологический съезд. Он собрал 2000 участников и ознаменовал начало недолгого расцвета педологии. Среди прочего съезд одобрил педологическую программу, разработанную Ароном Залкиндом.

Залкинд в 1928 году стал председателем Комиссии по планированию исследовательской работы по педологии в РСФСР. Она открылась при Главнауке и вскоре стала межведомственной. Тогда же под редакцией Залкинда начал печататься журнал «Педология». А в конце 1930 года он возглавил Психологический институт, который тогда же преобразовали в Институт психологии, педологии и психотехники.

После съезда педология стала получать значительное государственное финансирование, и количество штатных педологов выросло. С 1931 года обязанности педологов стали забирать у школьных врачей и передавать специально подготовленным учителям (они исполняли эти обязанности по совместительству со своей основной работой). Приказом наркома просвещения от 6 мая 1931 года предписывалось обязательно иметь в школе одного работника с педологической подготовкой.

Для координации действий была создана структура педологических организаций разного уровня во главе с межведомственной комиссией и педологической группой при Наркомпросе. Им подчинялись педологические лаборатории и кабинеты в областных и районных органах, которые вели методическую работу. А реализацией разработок, изучением и психологической поддержкой детей занимались педологические лаборатории и кабинеты в школах.

Педологи принимали полноправное участие в педсоветах. Обычно они выступали скорее как консультанты по сложным вопросам в комиссиях, в которые входили другие педагоги, школьный врач, представители школьной администрации и ученических организаций. Но некоторые считали педологов главными специалистами в школе, заключения которых столь же бесспорны, как назначения врача.

Почему педология провалилась

Формально советские педологи разрабатывали комплексную науку о детях, в этом и заключалась её суть. Так, программа Залкинда, которую в качестве «объединённой платформы» одобрил Первый педологический съезд, оказалась крайне эклектичной. Её характеризовали как «социогенетическую биологию в соединении с учением о рефлексах, при осторожном использовании ценнейшего ряда фрейдистских понятий и отдельных его экспериментальных методов».

Практически всё недолгое время существования советской педологии прошло в спорах представителей её различных течений. При этом некоторые педологи не гнушались использовать личные связи в партийной номенклатуре, чтобы шельмовать оппонентов.

До 1927 года доминировали так называемые «биогенетисты». Они фактически отрицали влияние на развитие детей среды и воспитания, призывая сосредоточиться на изучении наследственных факторов, поведенческих паттернов и реакций.

После Первого съезда педологов маятник качнулся в другую сторону, и возобладала точка зрения «социогенетистов»: теперь в абсолют возвели значение внешней среды. Например, на полном серьёзе рассматривалась гипотеза о том, что советский строй развивает у детей совершенно другой тип пищеварения и дыхания, нежели у их ровесников в буржуазных государствах.

Преодолеть противоречия, связать различные факторы, влияющие на развитие ребёнка, и создать подлинно комплексное учение так и не удалось. Педологи превратились в кого-то вроде педагогических антропологов — собирателей различных данных о психологии, физиологии и социологии детства.

Как использовать эти данные дальше в педагогической практике, было неясно. Вот что писал об этом знаменитый педагог Антон Макаренко: «Когда человека изучили, узнали и записали, что у него воля — А, эмоция — Б, инстинкт — В, то потом, что дальше делать с этими величинами, никто не знает».

Кроме того, тесты, которые применяли педологи, были зачастую зарубежными и далёкими от условий и задач советского образования. А «коэффициент умственной одарённости», который они определяли, во многом не учитывал реальных способностей ребёнка.

Даже Первый педологический съезд счёл увлечение тестами чрезмерным и призвал их ограничить.

С подачи Первого съезда педологи усовершенствовали свои методики. Они стали вести за детьми длительные наблюдения с первого года обучения, проводили дополнительные антропометрические и психологические измерения, изучали школьную документацию. Но и тут без перегибов не обошлось. Например, учебное отставание школьника могли связать с размером его грудной клетки или составом крови.

Кстати, изначально задумывалось, что вспомогательные классы и школы для слабых учеников будут оборудованы лучше, чем обычные школы, и там будут работать наиболее профессиональные педагоги. На деле же всё вышло наоборот: условия в спецшколах и спецклассах для отстающих были хуже, чем в обычных, а учителей туда набирали малоквалифицированных. Такие учебные заведения не только не исправляли двоечников, но и портили тех детей, которые попали туда по ошибке.

Как педологию объявили извращением

В начале тридцатых годов, когда педология была ещё на пике своего распространения и развития в СССР, над ней уже начали сгущаться тучи. Это совпало с возвращением в школы старого привычного порядка — классно-урочной системы, оценок, формы. Дело в том, что в первые годы после революции и Гражданской войны, на волне увлечений всевозможными новаторскими идеями, сфера образования превратилась в поле для сплошных экспериментов. А теперь этот период заканчивался — возвращалась обычная традиционная школа.

Началом конца педологии стало то, что «вождь» педологов Арон Залкинд впал в немилость. Связано это было и с его увлечением фрейдизмом, который в СССР тогда сильно не приветствовался, и со слишком резкими публичными высказываниями о том, что в течение первых 12 лет советской власти новый «массовый» человек рождался не благодаря, а вопреки системе образования, и что большая часть психоневрологии не делает того, что нужно революции.

Залкинд лишился поста главы Института психологии, педологии и психотехники, а также перестал быть главредом журнала «Педология», да и сам журнал вскоре закрыли. Начались нападки и на главное детище Залкинда — появились первые статьи с критикой реальных и мнимых недостатков всей педологии.

В 1934 году приказом Совнаркома была разгромлена сеть из 29 НИИ психотехнических учреждений и журнал «Психотехника». Они разрабатывали тесты, которыми пользовались педологи, а также занимались исследованием взрослых — психофизиологией труда (эта сфера в связи с уничтожением психотехники тоже пострадала, как и педология).

Деятельность педологов и их эксперименты в постановлении были названы бесполезными и даже вредными, утверждалось, что они нанесли большой ущерб. В первую очередь — при распределении детей по классам и школам, особенно специализированным. Как мы помним, ошибки действительно случались, но на педологов возложили даже ненадлежащее состояние вспомогательных учреждений.

Конечно, совершенно в духе того времени не обошлось без обвинений в том, что педология противоречит марксистскому учению, позаимствовала буржуазные антинаучные предубеждения и вообще способствует врагам советского строя. Главным упрёком стало то, что с точки зрения педологии судьбу детей могут фаталистично предопределять какие-то факторы, будь то биологические или социальные. Такой подход, по мнению ЦК, способствует господству эксплуататорских классов, демонстрирует их мнимое превосходство над трудящимися.

Вот так партийная идеология уравняла ранее непримиримых оппонентов, представлявших разные течения педологии, — все они мгновенно стали представителями извращённой лженауки.

Постановление заканчивалось требованием восстановить педагогику и «ликвидировать педологию во всех формах её проявления теории и на практике».

По свидетельству дочери Арона Залкинда, учёный после знакомства с постановлением «О педологических извращениях» умер от инфаркта.

Читайте также:

Доказательное образование: нужны ли школам исследования?

Скорее всего, истинная причина такой резкой смены отношения к педологии была связана не столько с её практическими провалами, сколько со сменой политического курса в стране в начале тридцатых годов и поиском классовых врагов среди учёных.

Индивидуальный подход к каждому ребёнку уже не вписывался в новую тоталитарную парадигму. Теперь стало важно не то, какой ребёнок на самом деле, а то, каким он должен быть. Любые знания о человеке — психология, социология, генетика — оказались под большим прессингом политической идеологии или вовсе объявлялись лженауками. Кроме того, педология со своими тестами на «неполноценность» бросала тень на идеальный образ «общества трудящихся» и «страну победившего социализма».

В течение полугода после постановления «об извращениях» вышло больше ста критических статей и брошюр о педологии. Её изъяли из вузовских программ. В следующем, 1937-м, году ряд руководителей Наркомпроса репрессировали — в том числе по обвинению в поддержке педологии как контрреволюционной деятельности.

Многие теоретики психологии и педагогики, которые так или иначе имели связи с педологией (например, работали в каком-нибудь педологическом учреждении или просто даже использовали терминологию этой науки), подверглись травле. Доходило до абсурда: например, врача и психолога Виктора Колбановского распекали только за то, что он редактировал и рецензировал педологические книги и журналы — и это притом что Колбановский на самом деле резко критиковал многие позиции педологов, а некоторые из научных трудов, с которыми он работал как редактор или рецензент, к новой «лженауке» не имели вообще никакого отношения.

Что плохого в разгроме педологии, если особой пользы от неё всё равно не было?

Многие, кто стоял у истоков советской педагогики, — Арон Залкинд, Степан Моложавый, Александр Залужный, Лев Выготский, Павел Блонский, — к тридцатым годам уже отказались признавать абсолютным влияние на развитие детей либо только биологических, либо только социальных факторов. А Выготский одним из первых осознал ограниченность исследований методом тестирования. То есть сами же исследователи признали ранние воззрения педологии ошибочными и считали, что разные факторы имеют значение в комплексе, и исследования тоже должны быть комплексными. После этого педология вполне могла получить качественное развитие, если бы её не уничтожили.

Но главное, из-за разгрома педологии на долгие годы оказались невозможными любые исследования личности школьника и его окружения (психологические, физиологические, социологические). То же касалось изучения отклонений в поведении детей. Всё это автоматически приписывали к лженауке.

Вместе с тестами психотехников под раздачу попали и наблюдения, эксперименты, сравнительно-генетический метод, то есть и более глубокие методы исследований. Следить за уровнем знаний школьников, оценивать эффективность разных форм и методов преподавания, проводить профотборы и дифференцированное обучение, индивидуализировать образование стало практически невозможно.

Но при этом, конечно, никуда не делся тот факт, что дети разные по способностям: есть те, кому требуется дополнительная помощь, а также очень одарённые — те, кто мог бы осваивать знания быстрее и сверх типовой программы.

Дифференциацию школьников стали проводить только с помощью дидактических материалов, групповых и индивидуальных занятий.

Труды Выготского, Басова, Блонского и других педологов на долгие годы были изъяты из библиотек. Блонский в последние пять лет жизни (1936–1941) смог опубликовать лишь одну маленькую статью, а труды Басова стали повторно издавать только с 1975-го. Идеи Выготского открывали заново во второй половине пятидесятых.

Конечно, многие бывшие педологи лишь формально отказались от этой науки и продолжили развивать её идеи в педагогике, психиатрии, нейро- и психофизиологии. Однако вплоть до перестройки ни педология, ни её история всерьёз не изучались. Лишь в 1988 году Всесоюзный съезд работников народного образования призвал пересмотреть взгляды на эту дисциплину.

Какой след всё-таки оставила педология

Хотя педологи не смогли или попросту не успели объединить свои изыскания в единую систему, они накопили большой эмпирический материал о развитии поведения детей, который и сейчас представляет интерес, а также разработали ряд идей, которые потом успешно стали использовать специалисты по педагогической антропологии, возрастной и педагогической психологии, развивающему обучению, социальной педагогике, активным методам обучения и так далее.

Например, именно Владимир Бехтерев с коллегами первыми экспериментально исследовали детские коллективы и обнаружили феномены конформизма и группового давления. А работы Блонского и труды Выготского заложили основу научных знаний о развитии детей.

Тесты как методы исследований тоже давно «реабилитированы»: они активно используются в мониторингах качества образования. За рубежом на основе тестов сложилась наука о сборе данных и правильной их интерпретации — психометрика. Она применяется сейчас в различных областях, от оценки персонала до образования. Кое-где в школах Европы психометрик — штатная школьная должность, как в России когда-то — педолог.

Читайте также:

«Каждый преподаватель должен понимать, что и на каком этапе развития происходит в мозге»

В арсенале современной психометрики значительно больше методов, чем использовалось в двадцатых-тридцатых годах. Теперь применяются не только тесты и опросники, но и симуляции, дополненная реальность, мультимедиа и большие данные (им вообще в этой сфере прочат большое будущее). Новые и всё более совершенные алгоритмы позволяют оценивать такие сложные параметры, как креативность, коммуникабельность, критическое мышление.

Сейчас различные исследования — неотъемлемая часть мира современного образования, они проводятся и на международном уровне. Одно из самых известных исследований — PISA (Россия до 2022 года в нём тоже участвовала, и в стране есть национальный аналог). На основе таких исследований принимаются значимые для системы образования решения. Например, в 2001 году результаты учащихся из Германии в PISA оказались ниже среднего. Для немецкого правительства это стало стимулом увеличить расходы на образование и поддержку уязвимых групп населения, в результате к 2009 году ситуация улучшилась.

Развиваются нейронауки, которые пытаются разобраться, как работает мозг, и доказательное образование — подход, основанный на том, что в образовательных практиках надо отдавать предпочтение методам и прочим решениям, которые базируются на результатах исследований. Иными словами, современные специалисты снова связывают будущее образования с различными исследованиями. Так что можно сказать, что педология стала прообразом наук будущего и просто опередила своё время.