Как учили в одной из легендарных школ дореволюционного Петербурга — Карла Мая

В этой школе учились братья Рерихи, художники Валентин Серов и Александр Бенуа, известный публицист и литературный критик Дмитрий Философов, академик Дмитрий Лихачёв, а также целая плеяда учёных естественных, математических и гуманитарных наук, архитекторов и общественных деятелей, чьи фамилии сейчас уже не столь известны, но тогда были заметны. Учился там и Леонид Тихвинский — инженер, получивший множество патентов в области электротехники и электроэнергетики. Из-за революции он вынужден был эмигрировать и впоследствии стал профессором механики Калифорнийского университета в Беркли.

Что же это за удивительная школа такая, которая выпускала и успешных технарей, и известных гуманитариев, и знаменитых деятелей искусств? Это тем более интересно, учитывая тот факт, что лучшие дореволюционные школы чётко разделялись на два типа: гимназии, сосредоточенные больше на гуманитарном профиле, и реальные училища, специализирующиеся на естественно-научном и техническом.

Кем был Карл Май и как он открыл свою школу

Карл Иванович Май (1820–1895) родился в Петербурге в семье приехавших в Россию шведки и немца. Он получил хорошее домашнее образование (по другим данным, окончил французскую элементарную школу мадам Курвуазье), а в 13 лет поступил в престижную частную немецкую школу Петришуле — также она называлась Главным немецким училищем Святого Петра. Однако в 1834 году умер отец Карла, а вскоре — и его дядя, и материальное положение семьи пришло в упадок. Поэтому юноша стал подрабатывать как репетитор для младшеклассников и своих более нерадивых сверстников.

Уже тогда Карл, проводя частные уроки, старался проявлять терпение и выдержку, объяснять материал образно и доходчиво. И так хорошо зарекомендовал себя, что уже в 16 лет получил должность помощника педагога в соседнем пансионе. Свою учёбу юноша при этом не забросил и окончил Петришуле с отличием.

Карл хотел поступить в университет, но ему приходилось буквально с утра до вечера давать частные уроки — чтобы копить деньги на дальнейшую учёбу и оплачивать образование трёх сестёр. А денег не хватало настолько, что по вечерам семья сидела в темноте, экономя на свечах. Карлу всё-таки удалось заработать достаточную сумму, чтобы сёстры окончили школу, а он сам поступил на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета. Будучи студентом, он продолжал давать частные уроки.

Университет Карл Май тоже окончил с отличием. Молодого способного педагога заметили — пригласили учить и воспитывать младшего сына бывшего министра юстиции, основателя литературного общества «Арзамас» Дмитрия Дашкова. Дашковы брали учителя сына с собой в длительные поездки за границу (это была распространённая практика), и Май даже там продолжал своё образование — посещал лекции европейских университетов. Известный географ Карл Риттер тогда произвёл на молодого человека такое впечатление, что тот решил посвятить свою жизнь преподаванию географии. После того как его воспитанник Дашков подрос, Карл Май преподавал в разных учебных заведениях, а в 1852 году стал преподавателем в Санкт-Петербургском лесном и межевом институте, где сразу заслужил любовь студентов. Всё это время он давал и частные уроки.

К тому времени Май заработал себе блестящую репутацию как педагог. Поэтому друзья и знакомые предложили ему основать свою школу на Васильевском острове — немецкую. Дело в том, что тогда там жило много иностранцев, а учебных заведений почти не было, и качество образования в них многих не удовлетворяло. Карл Май этому совету последовал. И 10 сентября 1856 года он собрал десять мальчиков в гостиной надворного флигеля дома 56 на 1-й линии Васильевского острова и начал с ними заниматься. Сам Май преподавал им арифметику, всеобщую историю и географию. Другие предметы преподавали его друзья, в первую очередь университетские. Вскоре число учеников утроилось, и их разделили на два класса согласно возрасту и уровню подготовки.

В 1860 году в школе было уже 83 ученика, разделённых на пять классов. Тогда же Май обратился к попечителю учебного округа с прошением придать официальный статус его школе. Прошение удовлетворили, и при утверждении школа получила необычное название «Реальное училище на степени гимназии», что отражало её усиленную прикладную направленность. И так как места во флигеле стало недостаточно, вскоре после этого школа Карла Мая переехала в новое здание по адресу: 10-я линия Васильевского острова, дом 13.

Почему школа Мая была особенной

С первого по четвёртый класс программа школы для всех учеников была одинаковой, а с пятого класса родители или сами дети выбирали направление для дальнейшей учёбы. «Гимназисты» изучали латинский и греческий языки, как в классических гимназиях. «Реалисты» же фокусировались на естественной истории, химии, рисовании с черчением, углублённой математике и современных языках (немецком, французском и, по желанию, английском), как ученики в реальных гимназиях (так до 1871 года назывались реальные училища).

Такой выбор одного из двух направлений открывал выпускникам дорогу, по их желанию, либо в университеты, либо в специализированные институты, в основном технические.

Кроме того, при школе находилось небольшое коммерческое отделение, готовившее учеников к работе в предпринимательстве. Там, например, читали курс так называемой купеческой арифметики.

Читайте также:

10 фактов о школах в дореволюционной России

В 1882-м школа получила права восьмиклассных гимназий Министерства народного просвещения — в том числе право на льготы по отбыванию воинской повинности для выпускников, которые включали, например, сокращённый срок службы. А Карла Мая официально утвердили директором школы — до этого его, как руководителя частной школы, называли учредителем или содержателем.

К 1884 году в гимназии было уже 177 учеников. Принимали туда только мальчиков, обучение стоило 120 рублей в приготовительных классах, 160 рублей в остальных и 600 рублей при содержании на пансионе, то есть с проживанием (расценки были установлены при открытии и не менялись почти полвека). Год обучения в этой гимназии без пансиона стоил примерно в три раза дороже, чем в казённых гимназиях. Позволить себе такие траты могли богатые люди и высокопоставленные чиновники, например статские советники (V класс Табели о рангах) с жалованьем 652 рубля 50 копеек в год. Для простых людей это были неподъёмные суммы: оплата за год обучения равнялась средней десятимесячной зарплате промышленного рабочего 1880-х годов.

Впрочем, встречались среди учеников и дети людей невысокого происхождения: швейцара, выигравшего в лотерею, слесаря или крестьянина. К ним в школе относились точно так же, как и к более знатным и состоятельным гимназистам, а нуждающимся ещё и помогали — для этой цели средства нередко собирали бывшие ученики. В протоколах заседаний педсовета и совета воспитателей можно найти записи, подобные сделанной 29 января 1916 г.: «Ученик 6-го класса Мызников не может посещать школу из-за отсутствия обуви. Посему решили — выдать ему 20 рублей из процентных отчислений».

До 1884-го большинство предметов, включая латынь и греческий, преподавались на немецком языке. Это создавало трудности для многочисленных русских учеников, которые стали поступать в школу вскоре после её открытия, зато способствовало расширению их кругозора.

Открывая школу, Карл Май, как он сам писал позднее, хотел использовать свой опыт, приобретённый на частных уроках, а также избавиться от недостатков современных ему классических и реальных гимназий. Девизом школы основатель избрал цитату Яна Амоса Коменского: «Сперва любить — потом учить». Этим принципом он руководствовался как на уроках, так и при отборе педагогов и оценке их работы.

В школе не действовали антисемитские квоты, принятые в государственных учебных заведениях и ограничивающие процент учащихся-иудеев. Немцы, русские, французы, киргизы, татары, поляки, евреи учились вместе, без конфликтов на национальной почве. Любой шовинизм осуждался в принципе, и однажды Май даже обязал публично извиниться перед классом преподавателя из Берлина, нелестно отозвавшегося о русской молодёжи.

На фоне почти армейской дисциплины, царящей в государственных гимназиях, школа Мая отличалась невиданной демократичностью. Уважение старшего к младшему было законом и традицией как для учеников, так и для учителей.

Учителя и воспитатели обращались ко всем учащимся одинаково: на «вы» и по фамилии. Когда юный князь Гагарин потребовал, чтобы его называли по официальному титулу, его выставили из класса, и впредь мальчик уже не проявлял подобной заносчивости. А когда близкий родственник тогдашнего министра народного просвещения Дмитрия Толстого совершил тяжкий проступок, Май, не раздумывая, исключил его. Даже демонстрировать свой достаток, подъезжая к школе в экипажах или автомобилях (к концу XIX века они как раз стали появляться у самых богатых и влиятельных), считалось зазорным.

Каждый день по полчаса отводилось гимнастическим занятиям, а на переменах ребята могли свободно бегать, прыгать, играть и бороться — воспитатели, дежурившие в коридорах, вмешивались, только когда ребята слишком увлекались.

Учебный день начинался с того, что директор лично приветствовал школьников рукопожатием, и они все, независимо от вероисповедания, собирались на краткую молитву в рекреационном зале. Уроки шли с 9 утра до 16 часов (по средам и субботам — с 8 до 12 часов). Они длились по 53 минуты с переменами по 7 минут. С 12 до 13 часов длилась большая перемена: в неё входили 30 минут на гимнастические упражнения и время на перекус молоком и булочкой. После занятий Карл Иванович прощался со всеми учениками рукопожатием и следил, чтобы воспитанники выглядели аккуратно, были одеты по погоде и застёгнуты на все пуговицы.

Директор часто обедал вместе с учениками и преподавателями, жившими в пансионе при школе, а также любил поговорить с подопечными на переменах. По воспоминаниям выпускников, он по-отечески относился к ученикам и старался им помочь. Например — давал дополнительные уроки отстающим, лично навещал заболевших.

Ученики и преподаватели не носили формы, которая в государственных гимназиях была обязательной. Выпускник 1890 года Дмитрий Философов вспоминал: «Только при появлении окружного инспектора доставался откуда-то допотопный, пропахший камфорой фрак, и Карл Иванович превращался в „директора“. Вся гимназия чувствовала, что случилось нечто особенное. В мирную, тихую семью врывалось с улицы нечто ей чуждое, враждебное. Но начальство, к счастью, заглядывало редко».

Читайте также:

Былое: Паустовский — о традиции портить гимназические фуражки

В детском коллективе Май старался создать атмосферу сплочённости. Поощрял ритуалы по приёму в товарищи, вроде умывания снегом, но не терпел доносительства. «Если нужно было узнать, кто что-нибудь напроказил, причём виновник проказы не был узнан, то иногда наказывался весь класс и освобождался от наказания лишь тогда, когда по настоянию класса виновный сознается сам, указание же на виновного со стороны других не принималось вовсе в расчёт и не избавляло всего класса от наказания», — вспоминал Дмитрий Семёнов, окончивший школу Мая в 1872 году.

Наказывали учеников только за серьёзные проступки. Методы наказания в школе Мая были мягче, чем в государственных и многих частных школах, но и абсолютно прогрессивной в этом отношении школа не была. Например, провинившегося ученика никогда не лишали обеда целиком, а только не давали десерта. Могли заставить переписать невыученный урок 25–40 раз или оставить одного в классе после уроков, но не больше чем на три часа. В исключительных случаях ненадолго запирали в «карцер», которым служила комната для хранения старых учебников. С современной точки зрения, это, конечно, всё равно выглядит жестоко. Но стоит сделать скидку на эпоху, в которой нерадивых учеников могли оставить на хлебе и воде на несколько дней или посадить в самый настоящий карцер на срок до трёх суток.

В целом же Карл Май старался действовать не насилием, а убеждением. Так, по воспоминаниям Александра Бенуа, учившегося в школе в 1885–1890 годах, один только скорбный взгляд директора поверх очков уже оказывал сильное действие на провинившегося. Если Карл Иванович отказывался пожать руку нарушителю во время ежеутреннего приветствия, это тоже служило действенной мерой наказания и означало, что он очень недоволен. Однако отчитывал подопечных Май только с глазу на глаз.

Именно отсутствие казённой атмосферы и «принудиловки» создавало особенную, по сравнению с государственными гимназиями, атмосферу в школе Мая. В ней царил особый «майский дух», о котором позже ностальгировали и бывшие ученики, и педагоги.

Важную роль в жизни гимназии играли школьные праздники — например, юбилейные в честь великих поэтов и писателей. Воспитанники сами придумывали праздничную программу и собирали деньги на её организацию, ставили спектакли и проводили концерты, приглашая родителей и других гостей. Традиционным стал и праздник 29 октября (10 ноября по новому стилю) — день рождения основателя школы. Он ежегодно отмечался концертом, встречей выпускников, вручением аттестатов и медалей, а также чашкой горячего шоколада для каждого участника. Эту традицию удалось соблюсти даже в революционном 1917 году.

Один из школьных праздников в конце 1850-х открылся шествием с флагами, на которых был изображён майский жук. Директору и другим присутствующим этот образ так понравился, что в итоге он стал символом школы. «Майскими жуками» начали себя именовать и гимназисты. Это прозвище стало почти официальным, и ребята им очень гордились.

Как проходили занятия в школе

От учеников ожидалось, что они будут прилагать много усилий в течение всего года. Так, учителя нередко спрашивали давно пройденный материал, поэтому гимназистам приходилось регулярно повторять изученное и соотносить с новыми темами, а не просто заучивать текущий урок, чтобы вскоре его забыть.

Большинство учителей в школе Мая имели университетское образование. Встречались и профессора, и видные просветители, авторы учебников и популярных детских книг. Среди них, например, профессор исторической живописи Академии художеств Карл Вениг, заслуженный профессор-физик и член-корреспондент Петербургской академии наук Орест Хвольсон, один из учредителей Петербургского педагогического общества Карл Люгебиль и его жена Софья Андреевна — основательница первого в России детского сада.

Многих учителей приглашали из-за границы, чаще всего для преподавания иностранных языков, чтобы дети учились у носителя.

Посредственные преподаватели, на уроках которых, по выражению Александра Бенуа, царили «уныние и дремота», впрочем, в школе тоже встречались.

В целом Карл Май был сторонником идей прогрессивной педагогики: индивидуального подхода к ученикам, наглядности в обучении, необходимости учить детей самостоятельно мыслить, а также готовить их к полезному для общества труду. Поэтому естественно-научным дисциплинам, которые в ту эпоху считались главным средством практико-ориентированного обучения, отводилось гораздо больше времени, чем в государственных гимназиях.

Читайте также:

Георг Кершенштейнер и его трудовая школа: как учитель физики изменил немецкое образование

Первые учебные программы для своей школы Карл Май разработал сам. Они были очень простыми, их главным принципом была наглядность. Май считал, что образность и предметность в сочетании с элементами игры поможет заинтересовать детей учёбой. Позднее и в министерские программы (получив в 1882 году официальный статус, школа стала обязана их соблюдать) Май старался привнести прогрессивные идеи.

Ученика, имевшего склонность к какому-либо предмету или роду деятельности, Май всячески поощрял и поддерживал, даже если из-за узконаправленного интереса страдало изучение других предметов. Май считал пробелы в знаниях, которые от этого образовывались, не такой уж большой проблемой, ведь их можно закрыть позднее. А вот если ребёнка заставить учиться против воли, то это может отбить у него интерес к любой учёбе, утверждал Май. Он также поддерживал беседы с учениками о государственной и общественной жизни во время уроков, полагая, что они способствуют общему развитию.

Оценки в четвертях строились по пятибалльной системе и выводились с точностью до сотых, по отдельности за успехи и прилежание в каждом предмете. Однажды уже упоминавшийся Дмитрий Семёнов, имевший блестящие математические способности, получил по геометрии в шестом классе единицу за прилежание и пять за успехи. Высший балл выставлялся красными чернилами, но встречался нечасто — требования преподавателей были действительно строгими. За первые 25 лет существования школы в ней вообще не было учеников со средним баллом 5 в аттестате! У лучших учеников он не превысил 4,89.

В следующий класс переводили со средней оценкой по каждому предмету не ниже тройки. Переводных экзаменов из класса в класс, принятых в государственных гимназиях, не было. Лишь иногда в конце года Карл Иванович неожиданно приходил в класс и прямо во время урока вместе с учителем опрашивал нескольких ребят, задавая вопросы из любой части программы. Отстающие по отдельным предметам получали задания на летние каникулы, а в начале следующего учебного года окончательно решалось, переведут ли их в другой класс или оставят на второй год.

Чтобы подготовить учеников к экзаменам за гимназический курс (их сдавали учащиеся всех частных гимназий, чтобы получить аттестат и иметь право поступать в университет), Май проводил с воспитанниками пробные испытания. На первых порах в них участвовали приглашённые профессора и действительные члены Петербургской академии наук.

Читайте также:

Задолго до ЕГЭ: как сдавали экзамены те, кто поступал в университеты царской России

Вообще, видные деятели в области просвещения, такие как историк Константин Кавелин, правовед Пётр Редкин, астроном и математик Алексей Савич и особенно географ Пётр Семёнов (будущий Тян-Шанский), оказывали всяческое содействие Маю. Среди покровителей школы находились и высокопоставленные чиновники, например министр народного просвещения Иван Делянов.

Как развивалась школа после ухода Мая

В свои 70 лет, в 1890 году Карл Май принял тяжёлое для себя решение уйти на покой — по состоянию здоровья. В прощальной речи в школе он объяснил это изречением английского педагога Томаса Арнолда: «Если я не буду в состоянии взбежать по лестнице к моим классам, я буду думать, что настала пора прекратить мою деятельность».

Но Май, конечно, не мог отойти от дел школы полностью. Он остался её почётным попечителем, занимался составлением учебника по коммерческой географии и учебного курса по метеорологии. А главное, до самой своей смерти в 1895 году он продолжал преподавать свою любимую географию во всех классах. На уроках вместе с учениками рисовал или лепил из цветного пластилина карту изучаемой местности или схему геологической породы, дополнял свои рассказы интересными фактами из смежных областей — геологии, этнографии. Многие ученики вспоминали уроки Карла Ивановича как самые любимые.

Когда Мая не стало, его ученики держали траурный караул у его гроба в гимназическом зале.

После основателя гимназию возглавил один из лучших выпускников (он набрал рекордные 4,89 балла в аттестате), преподаватель истории Василий Александрович Кракау (1857–1936). А в 1906 году его сменил один из ведущих педагогов, преподаватель истории и географии Александр Лаврентьевич Липовский (1867–1942), который не был «майцем», но сделал педагогическую карьеру, схожую с той, что была у самого Мая. Оба директора, с одной стороны, старались сохранить традиции, с другой — усовершенствовать устройство гимназии так, чтобы та достигла своего расцвета.

Также началось преобразование реального отделения школы в полноценное реальное училище, как того просили многие родители. Надо сказать, что при Мае реальное и коммерческое отделения считались второстепенными — там в основном учились те, кто не справлялся с гимназической программой. При Кракау преподавание на реальном отделении усилили, и в 1895 году оно получило все права казённых семиклассных реальных училищ (до этого реальное отделение было шестиклассным). Соответственно, школа стала называться «Гимназией и реальным училищем К. Мая». Коммерческое отделение тоже укрепили, но в 1907-м из-за малочисленности поступающих его пришлось закрыть.

Изменился и учебный процесс. Общая программа «гимназистов» и «реалистов» сохранялась теперь только в первом и втором классах. А в 1900/1901 учебном году в первых трёх классах отменили все домашние задания и оценки по балльной системе. Вместо отметок ввели специальные характеристики по особой форме.

Преподавание стало ещё более наглядным, чем раньше: Кракау и Липовский прекрасно оборудовали кабинеты физики, астрономии, естествознания (там были, например, чучела животных, аквариумы, террариум, виварий и даже настоящий бивень мамонта, подаренный школе одним из родителей учеников).

Читайте также:

Что такое естественная история и в какие учебные предметы она превратилась

Пожертвованные семьёй Мая книги стали основой школьной библиотеки, включавшей к 1915 году около 9000 томов на разных языках.

Внеурочной деятельности в школе тоже стали уделять много внимания. Так, при школе организовали столярную мастерскую под руководством опытного мастера. А ещё для воспитанников устраивали еженедельные походы в музеи и небольшие путешествия и прогулки в окрестностях Петербурга на каникулах.

В 1911–1912 годах при школе образовались первые кружки: технический, этнографический, литературный, любителей физики, химии и математики, фотографический, балалаечников, любителей авиационного спорта. Авиационный кружок, кстати, стал одним из первых подобных в России. А литературный кружок издавал «Майский сборник», в котором участники публиковали статьи и литературные сочинения, а также нередко призывали товарищей участвовать в благотворительных начинаниях. Так, гимназисты организовывали пожертвования книг и сборы средств для бедных, на строительство памятников Гоголю и Пушкину. В годы Первой мировой войны «майцы» устроили лазарет и помогали убирать урожай.

Ещё во времена директорства Карла Мая в школе уделяли большое внимание физическому развитию учеников. Новые директора продолжили эту традицию: создали школьные команды по гандболу, баскетболу, футболу и хоккею, а для занятий на лыжах купили загородную дачу. Зимой на холме в школьном дворе сооружали снежную крепость, вокруг которой ученики играли в снежки — иногда вместе с воспитателями.

При Кракау управление школой демократизировалось. Так, с 1898 года управление учебным заведением из компетенции директора перешло к артели преподавателей — совету классных наставников из восьми педагогов. А в 1905-м школой полностью стало управлять «Общество для доставления средств гимназии и реальному училищу К. Мая», состоявшее из родителей, бывших учеников и преподавателей.

Для регламентации взаимоотношений учеников и учителей приняли школьную конституцию, а в старших классах ввели самоуправление. Так, ученики однажды пожаловались на присланного министерством преподавателя философской пропедевтики — нового предмета, введённого в гимназические программы в 1910 году. Педсовет, прослушав урок нового специалиста, согласился с детьми и уволил учителя, признав его уровень подготовки неподходящим.

Читайте также:

История легендарной школы Саммерхилл, где дети сами устанавливают правила

В 1903 году из-за инфляции впервые с 1856 года повысились цены на обучение. Теперь оно стоило 150 рублей в приготовительных классах, 200 рублей в остальных и 650 рублей при содержании на пансионе. В сопоставлении со средней годовой зарплатой рабочего в тот же период (217 рублей 3 копейки) относительная стоимость учёбы выросла.

Однако особо прибыльной школа не была, а некоторые траты и вовсе делали её бюджет дефицитным. Так, к 1909 году число учеников достигло 350, и гимназии понадобилось новое здание. С привлечением помощи выпускников и банковского кредита удалось построить новое великолепное четырёхэтажное здание по адресу: 14-я линия Васильевского острова, 39. Проект для него разработал выпускник 1883 года Герман Гримм, ставший к тому времени архитектором и академиком Императорской Академии художеств.

В новом здании гимназисты занимались в больших светлых классах с высокими потолками и амфитеатральных аудиториях. А на фасаде красовались барельеф пригревшегося на берёзовом листе майского жука и надпись «Гимназия и реальное училище К. Мая». Благодаря новому зданию к началу Первой мировой войны количество учеников удалось повысить до 567.

Каких успехов добилась школа Мая и почему перестала существовать

Основную массу учеников школы составляли дети представителей творческой либеральной интеллигенции (Бенуа, Гриммов, Добужинских, Рерихов, Римских-Корсаковых, Семёновых-Тян-Шанских). В гимназии Мая нередко учились поколениями, а Бенуа даже поставили своеобразный рекорд — из их семьи вышло 25 «майских жуков». Среди воспитанников числилось немало высокопоставленных лиц (князей Гагариных, Голицыных, графов Олсуфьевых и Стенбок-Ферморов, баронов Корфов, Тизенгаузенов и Штакельбергов), а также крупных предпринимателей (Варгуниных, Дурдиных, Елисеевых, Торнтонов), находившихся, как писал Лев Успенский, «в оппозиции к правящему режиму».

Аттестат «майца» был авторитетным для любого вуза не только России, но и Европы. Многие из бывших учеников сохраняли связь со школой и помогали ей. Всего за годы существования в ней обучились около 3800 юношей.

Однако в 1918 году во время большевистской реорганизации учебных заведений школа Мая была национализирована и её объединили с женской гимназией Э. П. Шаффе, преобразовав в единую трудовую школу (тогда всем школам страны придали такой статус, а гимназии, реальные училища и прочие типы школ упразднили). «Обуржуазненные» классы при этом расформировали, а учеников раскидали по другим заведениям (некоторые обладали достаточной подготовкой и сразу поступали в университеты, двери которых открылись всем желающим). В 1920 году Липовский покинул должность директора.

Впрочем, некоторые «майские» традиции в трудовой школе всё же сохранялись, в том числе благодаря новому директору Вениамину Краснову — тоже бывшему «майскому жуку». Но после того, как в 1929 году в «Ленинградской правде» вышла статья с критикой школьных порядков, большинство старых учителей уволили, а с фасада здания сбили барельеф майского жука и надпись.

В 1937–1942 годах здесь располагалась 6-я артиллерийская спецшкола. После её эвакуации здание два года пустовало, затем его заняла средняя общеобразовательная школа №5. В 1976 году, несмотря на протесты бывших выпускников, дом отдали под Вычислительный центр АН СССР, ныне Санкт-Петербургский институт информатики и автоматизации РАН. Здание кардинально перестроили, и от гимназии Мая остался только фасад.

В годы перестройки память о былом учебном заведении стала восстанавливаться, а с 1995-го по адресу школы Мая открылся небольшой музей истории этого учебного заведения. Барельеф с майским жуком тоже вернулся на положенное место.