Тёмная комната за картонной стенкой. Отрывок книги «Перекрёстки русского авангарда»

В издательстве «АСТ» вышла книга Александра Лаврентьева «Перекрёстки русского авангарда. Родченко, Степанова и их круг». С разрешения издательства мы публикуем главу «Лаборатория» — о том, какой была мастерская известного графика и фотографа Александра Родченко.

Для того чтобы профессионально, а не любительски заниматься фотографией, нужна была настоящая, стационарная фотолаборатория для проявки негативов, печати фотографий, промывки фотоматериала, хранения фотобумаги и негативов. Судя по фотографиям мастерской 1924 года, лаборатория уже существовала как отгороженное от основной комнаты тёмное помещение примерно 1,8 метра в ширину и 3,5 метра в длину.

«Лаборатория Родченкина сделана из картона на деревянном каркасе», — записала Степанова в дневнике 14 сентября 1927 года.

К тому моменту эта небольшая продолговатая комната существовала в мастерской художников уже три года. Стена, выходившая в мастерскую, служила фоном для съёмки. Свет из огромного окна, выходящего на северную сторону дома, был ровным в течение всего дня. Здесь на мольберте у стены можно было фотографировать эскизы обложек и рекламы, большие плакаты и фотомонтажи. Сейчас по этим техническим съёмкам удаётся реконструировать многие проекты.

Гости позировали на фоне всё той же стены фотолаборатории уже с 1924 года. Ровный фон с проклейкой между листами картона был основным местом для съёмки портретов Владимира Маяковского, Лили Брик, режиссёра Виталия Жемчужного, архитектора Александра Веснина и живописца Александра Шевченко, поэта-конструктивиста Алексея Чичерина и химика-технолога первой ситценабивной фабрики Викторова. На этом же фоне позировал и Осип Брик, из портрета которого получился потом шарж-обложка для журнала «ЛЕФ». Все гости — это в основном участники движения конструктивистов, представители «Левого фронта искусств», группы «ЛЕФ» и сотрудники одноимённого журнала, единомышленники.

Об этой тёмной комнате за картонной стенкой есть упоминание в самодельном журнале «Нашгаз» 1924 года. В этом журнале подшучивают надо всеми, в том числе и над Родченко, который по скупости сделал такую крохотную комнатку и сдаёт её для свиданий, предлагая вдобавок по низкой цене перегоревшие электрические лампочки. А его компания называется «Темкомтрест».

Через пару лет стену этой тёмной комнаты обклеили тиражными плакатами для акционерного общества «Добролет». И этот факт тоже зафиксирован в дневниковой записи Степановой:

«Стенка, выходящая в мастерскую, оклеена плакатами: „Госиздат“ с книгой, „Добролет“, „Кино-Глаз“. К ней приставлена полка с негативами. В коробках самодельных, по 50 штук. Есть список».

Этих списков было даже несколько: для каждого формата фотоаппарата: стеклянные пластинки с портретами и репродукциями 13×18 переписаны в одной тетради, экспонированные негативы основного формата — 9×12 — документированы в другой, негативы меньших размеров — 6×9 и 4,5×6 — ещё в отдельных списках. Степанова помогала вести эту регистрацию.

Довершает образ лаборатории со стороны мастерской описание инструментов:

«По стенам висят линейки, инструменты, проволока, пилы и пр., на самом верху под потолком — оставшаяся неснятой живопись — моя и Родченкина».

Естественно, что фотолабораторию Родченко проектирует сам. Чёрный потолок и стены, чтобы минимизировать лишние отблески света. Выкрашенные жёлтым стол и полки, чтобы были более заметны при красном свете. Дверь изнутри тоже жёлтого цвета. Цвет мебели проверен годами печати фотографий в этом пространстве в 1970–1990-е годы. Ощущение вполне комфортное.

Полки со шкафами для химреактивов как бы опоясывают это пространство со всех сторон. Единая линия полок переходит с одной стены на другую. Это создаёт чёткую схему пространства помещения, в нём легко ориентироваться даже в полной темноте.

Один стол предназначен для большого увеличителя, чтобы проецировать изображение в горизонтальной плоскости. Второй стол — для обработки негативов и проявки отпечатков. Для промывки в этот стол было вделано позже оцинкованное корыто со стоком.

Электропроводка устроена на фарфоровых роликах. Три выключателя на уровне стола всегда под рукой: включение и выключение красной лампы под потолком, выключатель для обычного света, включение и выключение розеток. Высота потолка здесь чуть больше двух метров. Для вентиляции устроен специальный канал из коридора.

Это пространство было очень технологичным. Целый фотоцентр, где хранится фотоаппаратура и принадлежности, химикаты, свежие пластинки и негативы, фотобумага, рецептурные справочники. На одной из старых бутылок сохранилась даже наклейка с переписанным от руки рецептом проявителя для плёнки от кинооператора Сергея Эйзенштейна — Эдуарда Тиссэ. Это уже относится к началу эпохи съёмки «Лейкой», фантастическим, сверхновым достижением фототехники, какой эта фотокамера казалась в 1920-е годы. Она была рассчитана на использование киноплёнки, можно было снимать целых три, а то и четыре десятка кадров без перезарядки, что было важно для Родченко, считавшего фоторепортаж главной движущей силой фотографии, развивающей видение, наблюдение, активный заинтересованный взгляд культурного человека.

Но почитаем дальше, что же было в фотолаборатории к сентябрю 1927 года:

«В лаборатории всё тщательно выкрашено в чёрный цвет. Длинный стол с полками и ящиками, умывальник. Стоит увеличительный аппарат. Разная химическая посуда, весы и вообще полное оборудование».

Самое интересное, что Степанова решила переписать всю фототехнику Родченко на момент 1927 года, «Лейки» в этом списке ещё нет:

«Фотоаппараты

1) Зеркалка — „Ментор“, объектив 1,9 [фирмы] Эрнеман 6×9 куплена за 650 р. Это от картины „Москва в Октябре“.

2) „Минимус-пальмос“ [фирмы] „Ика“ 4 ½ × 6 ½, объектив 2,7.

3) „Септ“ — кинематографический с 18 кассетами.

4) „Минимус-пальмос“ 10×15 [фирмы] „Ика“, объектив 4,5.

5) Универсальная камера „Иохим“ 9×12, объектив Бертио 6,8.

6) „Кодак“ плёночный 4×6 ½, [объектив] Тессар 6,3.

Был ещё огромный „Эрнеман“ — киноаппарат на 200 метров. Продал осенью».

Родченко собирался основательно заниматься фотографией и кино, если буквально с первого момента занятий этим новым делом построил фотолабораторию, а не проявлял плёнки или печатал фотографии в ванной, как это делали многие фотолюбители. Это было его потаённое, личное пространство.

По воспоминаниям дочери, Варвары Родченко, он пробовал в конце 1930-х годов учить её фотоделу. Гасил свет и в полной темноте говорил: «Видишь, я отрезаю плёнку». Надо было в темноте отрезать от большой бобины негативной киноплёнки кусок примерно метр длиной для того, чтобы зарядить кассету для фотоаппарата «Лейка». Через какое-то время продолжал урок: «Видишь, я вставляю плёнку в кассету». Отснятую плёнку надо было потом намотать на катушку проявочного бачка: «Видишь, я вставляю плёнку в катушку и катушку вставляю в бачок, наливаю проявитель»…

Когда ему было тяжело, настроение было неважное от разных неприятностей, он уходил в эту тёмную комнату, закрывал дверь и сидел там в одиночестве.

Более капитально Родченко перестроил лабораторию после ремонта квартиры в 1935 году. Здесь он печатал большие фото для своей предполагаемой персональной фотовыставки в конце 1940-х — начале 1950-х, которая состоялась уже посмертно, в Доме журналиста в 1957 году.

<…>