Книжный дизайн: только текст

Каждый месяц Елена Герчук рассказывает о современном книжном дизайне. В этот раз мы внимательно рассматриваем книгу Джозефа Конрада «Личное дело», в которой, как ни странно, нет красочных иллюстраций, но каждый элемент текстового макета имеет смысл.

Елена Герчук

Художник книги, искусствовед, автор монографии «Архитектура книги».

Вела постоянную рубрику «Искусство книги» в газете «НГ — Exlibris», была обозревателем журнала о графическом дизайне [кАк).

Член Международной ассоциации искусствоведов и секции графики Московского союза художников. Выставлялась как художник-график.

Надеюсь, уважаемые читатели простят мне, если я начну сегодняшний текст с личных воспоминаний. Лет в десять-двенадцать я очень увлекалась приключенческими книгами — особенно про морские путешествия. Ну вы поняли: «Остров сокровищ», «Дети капитана Гранта»… Зная об этом, кто-то из родных подарил мне сборник Джозефа Конрада. С виду с ним было всё в порядке: на обложке были пальмы, волны, паруса — всё как положено; но я попробовала почитать — нет, почему-то не нравится, скучно. Забросила.

И правильно сделала. Потому что Конрад — это не про приключения. Это про текст. Про слова.

«Барометр стоял низко, невероятно низко, так низко, что капитан Мак-Вир заворчал».

Не «охнул». Не «выругался». Не «протёр глаза». Заворчал. До такого, кажется, ещё никто не додумывался.

Вот поэтому мне хотелось бы сегодня обратить ваше внимание на относительно недавно вышедшую книгу «Джозеф Конрад. Личное дело».

Это не просто книжка без картинок: это книга, умно и внимательно сделанная из букв. Из одних только букв.

Ну-ка, попробуйте нарисовать, что капитан заворчал! А что касается мачт, вантов, шканцев и прочих диковинок — так для капитана дальнего плавания Юзефа Конрада Коженёвского, публиковавшегося под псевдонимом Джозеф Конрад, это всё ничуть не экзотика, а просто его рабочий материал, такой же, как для нас с вами — шрифты, поля и отбивки. И со всем этим так же невозможно управиться тем, кто не знает, как это делается, и так же просто — тем, кто знает.

«Вся команда выбирала втугую такелаж фок-мачты».

В отличие от капитана Коженёвского, я не знаю, как это делается. Но зато я знаю, что и как сделано в этой книжке.

Контраст: мелкий текстовой шрифт и крупный заголовочный. Длинная — 100 мм — строка и очень узкое внешнее поле. Зато широкое корешковое: хорошо раскрывается, удобно читать.

Буллит — чёрный кружочек — вместо привычной звёздочки-астериска в сносках: заметнее в плотном тексте.

И единственное откровенное нахальство, нарушение правил: колонцифра на левой полосе чуть не втрое меньше, чем на правой, да ещё у корешкового поля —
найди-ка её там; зато на правой — большая, жирная и у внешнего поля: заметная. Ну и правильно, ищем-то мы обычно, глядя на правую сторону разворота.

Колонтитул там же, внизу, и сверхсветлый: не мешает читать, не притворяется ни текстом, ни заголовком. Да ещё и с огромной отбивкой, без всяких ненужных, засоряющих взгляд линеек.

И тот же принцип на ярко-оранжевом переплёте: контраст. Почему-то с тенью наверху — не понимаю, зачем здесь этот такелаж понадобился. Но это, кажется, единственное, чего я не понимаю в дизайне этой книжки.

А остальное, кажется, понимаю: это чистый, без примесей, текст. Только текст, только язык. TextOnly.

А Конрад и язык — это отдельная тема. Поляк, сын польских ссыльных, выросший в России (сначала в Вологде, а потом в Бердичеве!), с детства свободно говоривший по-французски, впервые услышавший английский в шестнадцать лет, он потом всю жизнь именно на нём писал свои рассказы, романы и статьи. И, видимо, именно поэтому он в них так внимателен к языку, к точному слову; а слово — такая же точная вещь, как типографика.

Так какие тут могут быть паруса и пальмы? Только буковки. Только текст.