Сердечко, башенка и кирпичи. Зачем «Хранители руин» ухаживают за кирхами и замками

С 2020 года в Калининградской области существует волонтёрское движение, участники которого заботятся о руинированном архитектурном наследии. Добровольцы приводят в порядок заброшенные кирхи и замки и популяризируют идею эстетики руин, пока что непривычную для российской провинции.

«Хранители руин» своими руками, граблями, лопатами и триммерами создают благоустроенные пространства, а для некоторых даже находят шефов и пользователей, которые готовы изобрести новую функцию для эстетизированной руины.

Субботники и воскресники проходят каждые выходные, и в среднем на одно мероприятие приезжают 100 человек. Это активные калининградцы, но иногда и туристы из других регионов, которые следят за движением и хотят получить интересный опыт в путешествии.

Светлана Назарова

Шеф-редактор и координатор «Хранителей руин» — крупнейшего в Калининградской области волонтёрского движения по сохранению наследия.

Айдентика и принадлежность

— Как появился логотип «Хранителей руин» — знак сердечка на башне?

— Над нашим неймингом не работало множество специалистов. Это название возникло у основателя, Василия Плитина, в 2020 году, и тогда же мы объявили конкурс: публично написали у себя в соцсетях, что мы переименовываемся из Ostpreussen Fans в «Хранители руин», и нам нужен новый классный знак.

Как только нам пришёл логотип калининградского дизайнера Ольги Дементьевой, сразу стало понятно, что дальше можно не смотреть. Это было стопроцентное попадание в смысл того, что мы делаем.

Есть интересная история, которая создаёт контекст нашей айдентике. Два здания в Калининградской области содержат в архитектуре этот визуальный элемент — именно сердечко и именно в похожей вертикальной форме: кирха Тарау во Владимирово и кирха Бёттхерсдорфа в Севском.

Ольга не знала ни про Севское, ни про Владимирово, но чудесным образом отразила в логотипе объекты, с которыми работа движения тесно связана: именно во Владимирово Василий Плитин начал проводить субботники вокруг кирхи ещё в 2019 году, а Севское стало одним из ключевых «подшефных» объектов «Хранителей» в 2023-м.

Логотип «Хранителей руин» участники движения клеят на свои машины — и это классно. В нашем волонтёрском чате часто скидывают фото: «Вот еду по дороге, передо мной едет хранитель».

— Есть ли у вас мерч? Планируете ли вы его системно развивать?

— У нас есть футболки и толстовки для волонтёров, а также брендированные мелочи — значки, блокнотики, карандашики, открыточки с объектами «Готического кольца». Есть игра «Мемо», в которой можно поугадывать наши кирхи, замки и другие знаковые объекты.

Ещё мы делали набор открыток «Порталы в вечность» с художником Романасом Борисовасом. Он ещё в 1970-е рисовал руины, как никто другой — мы не встречали больше человека, который так здорово передаёт эстетику этого разрушения, эти прекрасные прорастающие сквозь кирпичную кладку растения.

Ни Василий, ни я — не дизайнеры, при этом мы достаточно требовательны к визуальной части проекта: фото, печатным макетам, контенту для соцсетей, сувенирке. Василий — «интуитивный» арт-директор, а у меня есть некая насмотренность, потому что я очень долго работала в диджитале и с дизайнерами.

Мы недавно очень долго делали вместе с «Керамостудией» сувенирную тарелку, на которой изображены по кругу объекты нашего маршрута «Готическое кольцо»: дизайнер пережил, наверное, 20 итераций правок и просьб, как именно каждое здание должно быть нарисовано. Героический человек!

— Как вы делаете оформление афиш и приглашений? Есть ли единый стиль или строгие ориентиры?

— Процитирую ответ нашего дизайнера: «Для чистого, лаконичного, понятного дизайна нужно только внутреннее желание его делать. Он доступен компаниям с любым бюджетом. И для этого нужны базовые принципы вёрстки, а не набор „1500 славянских шрифтов“».

Создать одну хорошую афишу несложно. Сложно создать 24 хорошие афиши, которые похожи друг на друга. И для этого нужен крепкий шаблон, чтобы он не развалился, потому что есть слово «Арнау», а есть слово «Святой Адальберт».

А ещё нужен дизайн-заводик, чтобы не тратить на это 100500 часов. И, как видим, для таких задач не особо нужны референсы, но если нужны имена, у кого эти знания можно черпать, то это «Бюро Горбунова» с их «Советами», ранняя Студия Лебедева с «Ководством», Сергей Телидченко, Женя из Uprock.

Читайте также:

Арки, кресты и звёзды: как создать айдентику для лютеранской церкви

Мы никогда не пробовали внедрять в наши макеты эстетику Восточной Пруссии, окологотические шрифты, стили желтоватых открыток. Ruin Keepers — современные люди, и нам незачем ориентироваться на визуальные референсы XIX и XX века.

Наше — это лаконичный дизайн, по которому людям понятно, куда мы едем. В макете всегда должен быть объект, его историческое имя, название посёлка, дата — без лишнего визуального мусора.

— Дизайнеры — тоже волонтёры?

— Да, вся наша организационная команда — волонтёры. На финансовую мотивацию мы пока не вышли: для этого нужно развивать, например, туристические прогулки или подключить рекуррентные платежи.

То, что мы успеваем делать, абсолютно невозможно для людей, работающих на волонтёрских основах! Конечно, мы понимаем, что рано или поздно это перестанет работать, и «Хранителям» важно выходить на монетизацию.

Этика и эстетика

— Что эстетика руин даёт местным жителям?

— В наших субботниках достаточно мало местных жителей — тех, кто живёт в посёлках, где расположены кирхи. Как правило, они удивляются, что мы приезжаем просто так. Мы рассказываем, что делаем это бесплатно, что нас никто не нанял, что мы просто захотели прибраться в помойке, которую здесь устраивали на протяжении десятилетий.

Иногда они рассказывают, что это было за место и какие воспоминания с ним связаны: «А у нас здесь был клуб. А здесь у нас был склад. А эту кирху на кирпичи разбирал мой сосед». Но в целом проходят мимо.

Мы можем сказать, что кирхи, превращённые в эстетичные пространства с газоном, лучше для местных жителей, чем заросли и помойка. И ещё не пришёл момент, когда слишком большое внимание к объекту порождает негатив местных жителей: мол, раньше у нас тут было всё прекрасно, а теперь останавливается огромное количество машин и портит нам жизнь.

О глубинном влиянии на их сознание сложно говорить, но есть несколько объектов, где местные жители подключились к уходу за руинами. Раньше они думали, что никак не могут повлиять на эти пространства, потому что это не их собственность — это за территорией их дома, за территорией их двора, это принадлежит РПЦ, а до этого администрации. Руины для них были слепым пятном, и они не считали себя теми, кто может убрать бурьян или перестать там мусорить.

Теперь видно, что эти пространства вновь появились в их жизни, и они мимо них уже ходят, как нам кажется, немного с другим настроением.

— Что эта деятельность даёт самим волонтёрам, которые участвуют в выездах и работают руками?

— Основа мотивации — это причастность к позитивным изменениям, которые происходят с этими объектами. Люди могли долго бездействовать и переживать о состоянии наследия, а тут встретили единомышленников, которые решили встать с дивана и сделать мир лучше, и у них получилось. Моментальный эффект «было-стало», к которому ты только что приложил руку, даёт очень крутое чувство.

Второе — это путешествие и активное проведение времени с друзьями в интересных локациях. Как мы часто говорим, у нас не скучные субботники, а перформансы!

По нашей статистике примерно 60% участников — люди, которые переехали какое-то время назад в Калининград. Совершенно точно, что они вступают в сообщество и в наши ряды, чтобы присвоить себе эту территорию, найти себе круг общения, попутешествовать и в целом проинсталлировать себя в эту землю.

— Что магического есть в эстетике руин?

— Есть так называемая ценность старины и ценность новизны. Как мне кажется, в руинах прежде всего привлекает то, что они аутентичные, подлинные, в них видно наслоение времён.

Руина — доминанта в природной среде. Прежде величественное, красивое здание разрушено, но ты можешь пропустить через себя всю эту многовековую историю. Я бы не сказала, что здесь магия: скорее это смесь грусти, особенно если у тебя перед глазами есть фото «до», и ответственности за будущее объекта. По крайней мере, у нашего сообщества такая ответственность есть. Доминанту надо оберегать, чтобы она дальше не разрушалась.

Очень много кирх, замков и старинных усадеб — в том числе руин — в последние годы обрели арендаторов или хозяев, которые тоже делают из них общественные пространства, культурные площадки и классные территории. Это всё позитивные тенденции, которые позволяют нам не впадать в декаданс и понимать, что мы живём в эпоху возрождения наследия, и мы одни из катализаторов этой эпохи.

Если продолжать этим заниматься, мы сможем много на что повлиять этим общественным интересом к сохранению наследия.​

Истории и люди

— Вы находили во время выездов на руины что-нибудь удивительное?

— Мы не работаем с культурным слоем памятников и не копаем. Наша задача — собирать всё, что на поверхности, и обычно это кирпичи и мусор. Соответственно, максимум интересного — это кирпичи фигурной формы, которые формировали нервюрные своды, и кирпичи с отметинами.

В орденское время изготовленные кирпичи сушили на солнце, поэтому на них есть следы лапок животных и даже детских ступней.

— Какие активистские движения вдохновляют хранителей руин?

— Мы очень радуемся деятельности Uralruin из Екатеринбурга. Удивительно, что наши движения образовались примерно в одно время: в разных уголках страны прекрасные люди решили заботиться о руинах своим способом.

У Uralruin отлично развита социокультурная деятельность — они проводят фестивали, мероприятия. И у них крутой визуальный язык, но им сам бог велел: они архитекторы и дизайнеры.

Ещё есть проект «Заповедные кварталы» из Нижнего Новгорода, который сформировался на основе регионального отделения «Том Сойер Феста» и сейчас развивает целый квартал исторических домов в центре города. Это уже не совсем низовая инициатива — сейчас это трёхстороннее партнёрство бизнеса, общественности и власти.

Естественно, мы следим за сообществом «Том Сойер Фест» и проектом «Консервация», которое занимается русскими храмами в сёлах и малых городах.

Читайте также:

Откройте нараспашку: кто и зачем восстанавливает старинные двери

— Какая главная амбиция у хранителей руин?

— Мы хотим стать большим национальным фондом, который аккумулирует в себе ресурсы, чтобы сохранять заброшенные памятники и давать им вторую жизнь — искать для них инвесторов, шефов, деньги на консервацию. Пример подобной организации — National Trust в Англии.

При этом нам важно оставаться общественным движением, потому что волонтёрство и причастность простых людей к сохранению наследия — это движущая сила нашего успеха.

В то же время у движения могут появиться внутренние компетенции по работе с самими памятниками, или мы должны начать сотрудничать с лицензированными фирмами реставраторов. Также мы хотели бы прокачаться в событийной, туристической и социокультурной деятельности, постоянно привлекающей внимание к руинам.

У нас часто спрашивают, не хотите ли вы франшизу открыть в других городах? Нет. Наши амбиции не распространяются на территорию «большой России», но мы всегда готовы консультировать, приезжать в гости и устраивать коллаборации с другими подобными проектами.

Для нашей деятельности маленькая Калининградская область уникальна: даже до тех руин, которые мы собираемся не трогать и оставить их заросшими, однажды, через десятилетие, может добраться наша рука. А в случае «большой России» некоторые объекты действительно обречены, и подход эстетики руин в забытых сёлах не всегда приемлем: ты приберёшься, сделаешь газон, но за ним никто не будет ухаживать, потому что это условные 100 километров от крупного населённого пункта.