Казимир Малевич: шесть городов художника

Густая бездна масляной краски «Чёрного квадрата» настолько глубока и безгранична, что в массовой культуре она накрепко закрасила всё остальное творчество Казимира Малевича.

Но помимо споров о том, «что же означает „Чёрный квадрат“?», есть многое в жизни и творчестве первого супрематиста, что способно увлечь не меньше, чем его главный шедевр. Повороты судьбы Малевича так же круты, как и его переезды из города в город, которые каждый раз меняли его жизнь, порой самым драматичным образом.

На окраине Киева у кромки бескрайних полей

Казимир Северинович Малевич родился 11 (23) февраля 1878 года на окраине Киева в семье русеющих поляков. Его отец Северин Антонович Малевич был управляющим на сахароваренном заводе, а мать Людвига Александровна Малевич занималась хозяйством и детьми. Казимир был первым ребёнком, но после него Людвига родила ещё 13 детей, из которых до совершеннолетия не дожили пятеро. Будущий художник рос в большой семье — с четырьмя братьями и четырьмя сёстрами.

В Киеве Малевичи прожили не очень долго, так как профессия Северина была связана с частыми командировками на свекольные плантации, которые находились вдали от городов. Чтобы реже расставаться, они начали жить в деревнях, постоянно переезжая с места на место.

В своих воспоминаниях Малевич ярко описывал краски детства — спустя десятилетия он всё ещё живо представлял себе пейзажи украинских сёл. Обычную же краску он увидел в 11 лет, когда заметил, как работает маляр. Малевич присоединился к нему и попробовал нарисовать на крыше дома деревья, но из этого ничего путного не вышло — тем не менее ему настолько понравилось, что он начал искать любую возможность порисовать.

В 15 лет мать купила ему набор красок, когда они заезжали в Киев в гости к родственникам — так будущий авангардист начал создавать первые рисунки. Его увлечение не нашло отклик у отца, который рассчитывал, что сын пойдёт по его стопам и станет профессиональным сахароваром. В качестве компромисса Казимир получит школьный диплом агронома, но это не сбивает его с пути.

Сломанные рельсы Курска

В 1896 году, когда Малевичу исполняется 18 лет, семья окончательно переезжает в Курск. Казимир идёт по проторённой дороге людей его социального положения — женится и устраивается работать мелким чиновником. В 21 год его первой женой становится Казимира Ивановна Зглейц, а первой работой — Управление Курско-Московской железной дороги. Он ведёт обычную жизнь, вот только вместо попоек в кабаке постоянно уводит друзей на пленэры.

Сюжетные рельсы своей жизни Казимир решает сломать в 1904 году. Ему 26 лет, у него служба, семья, дети, но он мечтает вырваться в Москву. Ему удаётся скопить немного денег, чтобы семья не голодала без него, и чтобы ему было на что жить. Он отправляется по Курско-Московской железной дороге, но уже не как её сотрудник, а как окрылённый надеждой пассажир.

Москва с третьей попытки

Малевич приезжает в Москву с планом поступить в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Однако его фамилию нельзя найти в списках абитуриентов, а воспоминаний об этом периоде в автобиографии художника почти нет. Исследователи полагают, что провал был настолько болезненен, что он решил забыть 1904 год, как будто его никогда не было.

Малевич возвращается в Курск, но уже в 1905 году пробует поступить в училище ещё раз, и ему удаётся получить некоторое количество баллов (хоть этого было и недостаточно). Он параллельно начинает посещать мастерскую Фёдора Ивановича Рерберга, талантливого преподавателя живописи. На его курсах Малевич знакомится с Иваном Васильевичем Клюнковым, который благодаря совету Казимира войдёт в историю под псевдонимом Клюн. Их крепкая дружба станет мощным творческим топливом для них обоих и повлияет на дальнейшую жизнь Малевича.

В 1906 году Казимир окончательно переезжает в Москву и берёт с собой всю семью. Они снимают комнату у Клюнкова, правда, положение Малевичей бедственное, и они почти никогда не платят за квартиру (скорее Клюнков периодически помогает им деньгами). Бедность будет преследовать художника всю жизнь, за исключением пары лет относительного благополучия в середине 1920-х годов. В отличие от звёзд русского авангарда Кандинского и Шагала, которые в эмиграции будут жить без нужды, Малевич до конца испьёт горькую чашу романтического гения.

Третья попытка поступить в училище снова оборачивается провалом — больше Малевич не будет пытаться устроиться куда-либо, а начнёт работать самостоятельно, подчёркивая статус самоучки. В это время знакомится с творчеством фовистов, учится на работах Гогена, Ван Гога и Сезанна.

Первый, пока ещё ранний прорыв, происходит в 1907 году, в портрете Клюнкова, который носит название «Эскиз фресковой живописи». Малевич использует пластичность и фигуративность фовистов, цвета символистов и обратную перспективу.

Как и французские модернисты, которые начали интересоваться примитивным искусством, русские авангардисты заново открыли пространство русских икон. Малевич же не просто воспринимает их со стилистическим интересом, он переносит в своё творчество особую «неправильность» перспективы: словно не зритель смотрит на картину, а персонажи полотна смотрят на зрителя из своего пространства.

В то же время Малевич рисует плоскостные фривольные картины с эротическим содержанием или трагические чёрно-белые символистские сцены.

Поиски нового стиля отражаются и на личной жизни художника. Москва не лучшим образом сказывается на его браке, Малевич расходится с Казимирой и в 1909-м женится во второй раз — на детской писательнице Софье Рафаилович.

В декабре 1910 и январе 1911 годов художник принимает участие в первой выставке Бубнового валета по приглашению Михаила Ларионова. К этому времени фовизм Малевича доходит до пика (например, в «Автопортрете» гуашью), и открываются двери в сторону оригинальных экспериментов.

В 1911 году Малевич начинает работать над «Крестьянской серией», в которой он показывает смелость в работе с пластичностью фигур, градиентным цветом одежд и яркими фонами. Самый репрезентативный пример — картина «Косарь». Уже заметен уникальный стиль Малевича, хотя он ещё нащупывает что-то, что навсегда изменит искусство.

В поисках Малевич пробует и кубизм в стиле Пикассо — в картине «Голова крестьянской девушки» он показывает превосходное владение новым стилем, но не останавливается на этом.

Вслед за поэтическими экспериментами кубофутуристов художник соединяет французский кубизм с итальянским футуризмом и создаёт икону живописного кубофутуризма — картину «Точильщик». Дробление фигуры рабочего удаётся Малевичу, эта работа становится одной из первых ступеней к супрематизму. Правда, перед этим Малевичу была нужна одна важная победа — над солнцем.

Колебания между Москвой и Петроградом

В 1913 году, в 35 лет, Малевич знакомится с прогрессивной столичной богемой. Он приезжает в Петроград и вступает в «Союз молодёжи» и «Гилею» — новые объединения, в которые входят все самые известные деятели русского авангарда: Алексей Моргунов, Владимир Татлин, Давид Бурлюк, Владимир Маяковский.

Малевич особенно тесно сходится с композитором Михаилом Матюшиным и поэтами Велимиром Хлебниковым и Алексеем Кручёных. Они даже собираются в финской деревне Уусикиркко (Хлебников по рассеянности потерял кошелек с деньгами и не смог приехать), чтобы организовать Первый съезд баячей будущего — так на художественном горизонте появляются будетляне.

За неделю художник, композитор и поэт создают манифест и намечают творческие планы на год, которые публикуют под названием «За 7 дней». Окрылённый Малевич возвращается в Москву. В то время он жил с семьёй в Кунцево, недалеко от Немчиновки, где снимал недорогой дачный дом. Поездку в Петроград и Финляндию художник смог позволить себе только благодаря денежной помощи Матюшина.

В конечном счёте у Малевича не остаётся денег даже на новые холсты, поэтому он разбирает три деревянных полки и пишет на них работы, которые определили визуальный стиль будетлян на ближайшие годы и творческий вектор художника. Это картины «Туалетная шкатулка», «Станция без остановки» и «Корова и скрипка».

Деревянная основа бытовых предметов стимулировала Малевича продолжить кубофутуристические эксперименты и растворить реальные сюжеты в полуабстрактной композиции. Художник уходит от традиции «высокого» и «низкого» в искусстве — он сочетает скрипку (символ гениальности) и корову (символ деревни).

Максимально близко к дадаизму Малевич подходит в работе в «Композиции с Моной Лизой». Коллажность, кубистская структура и фрагменты текстов сжимают образ старого искусства, который Малевич не только дважды перечеркнул, но и, по свидетельствам современников, вставил Джоконде в рот окурок сигареты.

Этот выход в абсурд становится решающим для начала работы над футуристической оперой «Победа над солнцем». В 1913 году, 3 и 5 декабря, состоялась её премьера. Матюшин написал музыку, сценарий-либретто — Кручёных, пролог — Хлебников, а костюмы и декорации создал Малевич.

Опера вызвала колоссальный скандал, была совершенно непонятна зрителям, которые во второй части начали выкрикивать ругательства и насмешки, тем самым только усиливая эффект горячечного бреда происходящего. Именно в этой опере Малевич впервые нащупал образ чёрных безликих геометрических фигур — и сразу понял, что он добрался до той самой революции в искусстве:

«Рисунок этот будет иметь большое значение в живописи. То, что было сделано бессознательно, теперь даёт необычайные плоды».

17 декабря 1915 года Малевич принимает участие в легендарной выставке «0,10», на которой презентует 39 супрематических картин, среди которых и «Чёрный квадрат» — его экспонируют в углу.

Впервые у художника возникают проблемы с пониманием со стороны коллег — его новое искусство настолько радикально, что организаторы выставки запрещают ему использовать слово «супрематизм» на экспликациях, из-за чего Малевич за несколько часов до выставки самостоятельно печатает плакаты, на которых манифестирует рождение новой формы искусства.

С этого момента «Чёрный квадрат» становится той картиной, в которой все пытаются увидеть нечто своё. Сам Малевич называл её «нуль формой» — картиной, которая представляет из себя полный отказ от подражания природе. Чёрный цвет выражает тотальное отсутствие цвета, а белая рамка вокруг него, наоборот, показывает присутствие всех цветов.

На выставке Малевич также представил цветные геометрические фигуры разных форм, поэтому его «Чёрный квадрат» был вписан в логичный процесс уничтожения всего лишнего и постепенного выхода из чистого цвета в форму.

Позже Малевич продолжит эту линию в «теневых чертежах» (по меткому определению Хлебникова), где будет работать только с пластами света и тени. Высшей же точки супрематизм достигнет в 1918 году — Малевич откажется от цвета в целом и представит свой «Белый квадрат» («Белое на белом») — пустоту, которую каждый человек сам наполняет смыслом.

«О живописи в супрематизме не может быть и речи, живопись давно изжита, и сам художник предрассудок прошлого», — писал Малевич в 1920 году.

После высшей точки обязательно идёт спад — парадоксальным образом он совпал с Октябрьской революцией.

Два года Витебска в новую эпоху

Малевич с радостью встречает революцию — он начинает преподавать, а его стиль как нельзя лучше отражает мощнейшие перемены в жизни общества.

Тем не менее борьба только начинается. Малевич сталкивается с тем, что его пытаются сбить с пьедестала недавние коллеги — в 1919 году Александр Родченко открыто выступает против него с работой «Чёрное на чёрном» — саркастичной шуткой над супрематизмом.

Для представителей зарождающегося конструктивизма художественный язык Малевича начинает устаревать. Прошло всего четыре года с выставки «0,10», но время беспощадно движется вперёд и задаёт новый ритм смене художественных течений.

Малевич находит себя в педагогике — благодаря Марку Шагалу и Элю Лисицкому. Нищета Казимира настолько невыносима для его друзей, что они выманивают его вместе с семьёй из неотапливаемого московского дома в Витебск, где выбивают должность преподавателя. Денег так мало, что Малевич даже не дожидается открытия своей первой персональной выставки «Казимир Малевич, его путь от импрессионизма к супрематизму».

Малевич в новой для себя роли оказывается не только отличным педагогом, который учит молодых художников по оригинальной поступательной методике «от кубизма к супрематизму», но и показывает себя как талантливый организатор. Он так увлечён административной деятельностью, что целиком снимает её с Шагала, для которого она была невыносима.

Главный супрематист становится вдохновителем кружка молодых художников «Уновис» — и сам настолько впечатлился их деятельностью, что называет первую дочь от второго брака Уной.

До 1922 года Малевич успевает стать наставником для большого количества молодых талантов, и несмотря на то, что его собственное живописное творчество в этот момент слегка замедляет ход, теоретические поиски приводят к объёмной работе «Супрематизм. Мир как беспредметность», которая впервые была издана только в 1962 году в Германии.

В 1923 году Малевич возвращается в Петроград — навстречу будущим грозам и молниям.

Берлинская вспышка

В Петрограде Малевич становится директором Гинхука (Института художественной культуры), благодаря чему впервые — на несколько лет — становится более или менее состоятельным гражданином нового государства.

Художник пользуется открывшимися возможностями и начинает работать с «планитами» и «архитектонами» — объёмными моделями супрем. В 1924 году его работы ждёт большой успех на XVI Венецианской биеннале.

Долгожданный подъём обрывается двумя событиями: в 1925 году умирает его вторая жена, а в 1926-м выходит статья критика Г. Серого «Монастырь на госснабжении», в которой жёстко критикуется мистический характер работ студентов Гинхука. Вскоре институт будет разгромлен. Малевич переживает смерть жены и своё увольнение в туре по Европе — в 1927 году ему выдают разрешение на выезд из страны.

В начале марта Малевич приезжает в Варшаву, где местные художники оказывают ему очень тёплый приём, а правительство устраивает слежку — отношение к советским гражданам со стороны польского государства насторожённое. Малевич пишет домой, что его встретили с таким вниманием, какого он не удостаивался никогда (но он ещё не подозревает, как его ждут в Германии).

29 марта Малевич приезжает в Берлин, и это было для немецких художников и прессы колоссальным событием. Привезённые работы тут же становятся экспозицией персональной выставки, с Малевичем хотят познакомиться все прогрессивные живописцы, 7 апреля он посещает знаменитый Баухаус, где его встречают Вальтер Гропиус и Ласло Мохой-Надь. До конца мая Малевич наслаждается заслуженным вниманием, но вскоре из СССР ему приходит письмо, в котором срочно требуют возвращения на родину.

Художнику приходится забыть о планах поехать в Париж — центр культурной жизни первой половины XX века. Он срочно уезжает домой, оставляя все картины и рукописи на попечение друзьям — мысли об эмиграции у него даже не возникает. По приезде в СССР его арестовывают, и только благодаря огромным стараниям его друга Кирилла Шутко спустя несколько недель художник оказывается на свободе.

Москва и Ленинград в длинной ретроспективе

В личной и творческой жизни Малевича начинается новый этап. Он женится в третий раз — на Наталье Андреевне Манченко, а его обесценившееся в новых реалиях творчество начинает становиться всё более ретроспективным.

Малевичу удаётся проводить свои выставки, но его работы всё реже попадают в информационное поле — он с некоторой горечью пользуется этим, чтобы начать выстраивать миф о себе.

Художник хочет выделить в своей биографии идею, которую уже однажды выразил в названии первой персональной выставки — «путь от импрессионизма к супрематизму».

Малевич вступает под сень постсупрематизма — он пишет множество работ в стилях, которые предшествовали его открытию супрем и при этом подписывает обороты холстов ранними годами — началом 1910-х годов. Долгое время смешанный стиль ранних работ вызывал недоумение у искусствоведов, пока в 1980-е годы они не поставили под сомнение авторскую датировку.

В творчестве Малевича импрессионистскими были только ранние наброски, поэтому он рисует законченные бульварные сюжеты — чтобы дополнить недостающий массив импрессионизма в художественном развитии. Также художник возвращается к «Крестьянской серии» — создаёт ещё больше таких образов, но обезличивает их — во второй серии у крестьян нет лиц, они словно делают шаг из фовизма в кубизм, становятся недостающей перемычкой между ними.

Свою мистификацию художник заканчивает в 1930-е годы, уже после второго ареста и нескольких месяцев тюрьмы, а также после того, как ему диагностировали рак. Портреты работниц и автопортрет заполняют нишу реалистичных картин, которые словно предшествуют его фовистским опытам, но открывают дорогу к «крестьянской серии».

Казимир Малевич умер 15 мая 1935 года. Его тело положили в супрематический гроб, а похоронную процессию возглавлял грузовик с «Чёрным квадратом» на кузове. Могила Малевича была утрачена в годы Второй мировой войны, а его творчество на родине долгое время ценили сильно меньше, чем в Европе, где его слава не меркла.

Заключение: посмертие в Амстердаме

Миру в некотором смысле повезло, что, выезжая из СССР, Малевич забрал большую часть своих рукописей и многие из картин. После смерти художника некоторые его работы в Советском Союзе стали удобной культурной валютой — однажды несколько из них обменяли на два письма Ленина, а вот в Европе за сохранение его наследия взялись профессионалы и преданные поклонники.

Картины Малевича спрятали от нацистов во времена борьбы с «дегенеративным искусством», потом они пережили взятие Берлина — бомба попала в здание, но работы остались целы. В 1950-е годы Стеделик-музей в Амстердаме собрал большую часть вывезенного архива художника благодаря энтузиазму директора музея Виллема Сандберга и искусствоведа Троэльса Андерсена.

В середине ХХ века к Малевичу пришла мировая слава, которую у него отобрали при жизни. Его работы находятся в постоянных экспозициях главных музеев России, и сейчас никто не сомневается в ценности творчества одного из столпов русского авангарда.

* Цитаты даны по книге Шатских А. С. «Казимир Малевич» («Слово», 1996).