«Из-за пандемии всё оказалось сметено»

Конец года — время не только подводить итоги, но и смотреть в будущее. Мы поговорили с историком искусства Марией Савостьяновой:

• о непростой ситуации в дизайне из-за пандемии;
• о трендах дизайна;
• об изменениях в профессии.

Мария Савостьянова

Историк искусства, критик. Преподаёт в школе дизайна при РАНХиГС. Заместитель издателя журнала о современном искусстве Russian Art Focus. Автор книги «Дизайн сегодня»

— Можно ли сегодня обсуждать будущее дизайна?

— Раньше мы понимали, как «устроен» дизайнерский календарь: в январе пройдёт выставка Maison& Objet, в феврале — роттердамская «Объект», в марте — TEFAF, парижский PAD, в июне — Design Miami/Basel. В октябре на Голландской неделе дизайна мы должны были смотреть знаменитое Graduation show — шоу выпускников, благодаря которому выделялся «авангардный край», и мы узнавали, чем интересуются молодые дизайнеры с максимально открытым сознанием.

Из-за пандемии всё оказалось сметено, ярмарки отменяются или «переезжают»: например, Art Basel и Design Miami/Basel в этом году провели в сентябре и в камерном формате, а Миланскую неделю дизайна перенесли с апреля на сентябрь.

В такой ситуации даже фабрикам и дизайнерам трудно понять, к чему готовиться. Индустрия будет перестраиваться, функционировать по-другому. Как именно — никто не знает. Если кто-то скажет, что понимает, как всё будет устроено, когда будут решены основные проблемы с коронавирусом, снова откроются границы, — боюсь, этот человек берёт на себя лишнее.

Однако кое-что прогнозировать можно: скорее всего, будет востребован этический или социальный дизайн, материаловедение останется на волне, могут умножаться женские дизайн-группы. Кроме того, в дизайн уже идёт NFT, и за этим интересно будет наблюдать.

— Что понимается под этическим дизайном?

— Пример этического дизайна — социальное проектирование Хилари Коттэм, автора книги «Радикальная помощь». Она организовывала комьюнити пенсионеров в одном из районов Лондона. Пожилые люди там сидели по домам, плохо знали друг друга, им нужны были продукты, развлечения, лекарства, общение. Социальные организации, которые должны заниматься такими проблемами, явно не справлялись.

Коттэм придумала, как замыкать жителей друг на друге, чтобы они больше помогали соседям, чтобы чувствовали свою востребованность, и таким образом частично снимать нагрузку с социальных служб.

— А какие изменения вы прогнозируете в промышленном дизайне?

— Возможно, в промышленном дизайне появился запрос на «след рукотворности». Например, у голландки Хеллы Йонгериус это основная философия дизайна. Проектируя промышленные вещи, которые будут выпускаться серийно, она делает их несовершенными — скажем, закладывает спущенные петли в текстиле, чтобы создавалось ощущение, что они сделаны вручную.

Будет ли это направление развиваться дальше — 50 на 50: либо оно понравится многим, либо Хелла останется одним из немногих дизайнеров, которые этим занимаются.

— Будут ли продолжаться эксперименты с материалами?

— Да. В XX веке было так: изобрели материал, появились первые прототипы, затем серийное производство, и только потом материал входил в широкий обиход. На этот процесс уходили десятилетия. Теперь студенты могут использовать новые материалы и новые технологии в своих дипломных работах.

Хороший пример — Йорис Лаарман, который занимается технологией трёхмерной печати и бесконечно её совершенствует. Ему уже интересно не просто создавать новые коллекции — он продаёт и сдаёт в аренду собственные технологии, чтобы коллекции делали другие люди.

Конечно, будет развиваться ресайклинг: мы ещё настойчивее продолжим «вычищать» свои дома. Дизайнеры будут конкурировать — кто при создании новых вещей сможет эффективнее разбирать помойки.

— Вы назвали ещё два тренда — женские группы в дизайне и NFT. Расскажите об этом, пожалуйста, подробнее.

— Женщины в дизайне — сейчас мощная тема: музейщики и специалисты ищут имена женщин в истории XX века, раскапывают, а иногда и «поддувают» биографии. Мне кажется, в современном проектировании появится ещё больше чисто женских коллективов.

Насчёт NFT: дизайн-стратегии часто копируют стратегии современного искусства, а оно сейчас увлечено NFT. Дизайнеры обязательно выступят на этом поле. Мне пока трудно представить, как именно это будут выглядеть. Дизайнер Тарас Желтышев говорит, что это будут вещи или аксессуары для персонажей игр, которые владелец NFT сможет менять по своему усмотрению.

— В своей книге вы цитировали Элис Росторн: она считает, что дизайнер в будущем будет стремиться решать конкретную проблему человека.

— Да, это то, что сейчас называют кастомизацией. Даже самые авангардные дизайнеры вступили на этот путь. Например, голландская студия Drift делает световые системы с головками настоящих одуванчиков. Они придумали технологию, но как будет выглядеть ваша конструкция, её размер, конфигурация — зависит от заказа. Конкретную вещь вы делаете вместе.

В мире есть острая проблема с перепроизводством вещей, перезатариванием складов и магазинов, и кастомизация позволит делать вещи по запросу. Уже есть приложения, в которые вы вводите свои параметры (личные мерки, сорт шерсти, цвет), и получаете вещь, сделанную именно для вас.

Надо отметить и технологию 3D-печати, благодаря которой вы можете дорабатывать модель. Лет семь назад казалось, что такая печать станет массовой: 3D-принтер будет стоять в каждом почтовом отделении, и человек сможет сделать необходимый предмет на компьютере и распечатать его. Однако массовой 3D-печать пока не стала — слишком велико затаривание: у нас много разных чашек, ручек, стульев, люди ещё не готовы быть дизайнерами собственных вещей.

— Можно ли предугадать, какие задачи будут стоять перед дизайнерами через год, 10, 50 лет?

— Я снова должна процитировать Элис Росторн — она об этом написала книгу «Дизайн как отношение», которую я перевела и всем её настоятельно рекомендую.

Сейчас меняется само понимание профессии. Всё-таки весь XX век дизайнеры, даже если вкладывали собственные средства в исследования и создание прототипов, всё равно ориентировались на заказ.

— Раньше такого не было?

— Нет. Это особенно чувствовалось в Америке, потому что там к дизайну всегда было прагматичное отношение. Американцы — отличные продавцы, и у них дизайн — инструмент маркетинга: надо стилизовать корпус или чуть поменять цвет, укрупнить шрифт и так далее. В Европе к дизайну было более трепетное отношение, потому что считалось, что дизайнер — почти как художник. Он визионер, он может видеть будущее.

Сейчас дизайнер может сам обозначить проблему, сам инициировать проект, полностью довести его до конца и получить прибыль.

— Могут ли в дизайне появляться новые направления или всё, что могло быть, занято?

— Вычислительный дизайн будет стыковаться с разными индустриями. Сейчас он лучше всего работает с социологическим запросом. Big Data изменила проектирование. Например, мы посчитали большое количество людей с конкретной проблемой, и поняли, что именно нужно спроектировать, или определили методологию, с помощью которой можно решать проблему.

Вычислительный дизайн и биотехнологии будут «помогать» при создании новых материалов.