История дизайна в 2000–2010-е годы. Часть первая: промышленность и архитектура

Первое десятилетие XXI века было противоречивым. Террористические атаки 11 сентября 2001 года и глобальный финансовый кризис 2008-го создали атмосферу неопределённости и тревоги. Это отразилось на архитектуре и дизайне — появилась потребность в создании безопасной, понятной, но при этом технологически совершенной среды.

Архитектура и дизайн становились всё более интернациональными, формировался глобальный визуальный язык. В то же время именно в этот период начал проявляться интерес к местной идентичности.

Тематика устойчивого развития и экологической ответственности, зародившаяся ещё в 1970-х годах, в 2000-е перешла из теоретической плоскости в практическую.

2000–2010-е годы стали временем стремительного развития интернета и цифровых технологий. Изменились не только способы коммуникации, но и принципы взаимодействия человека с предметной средой. Появление смартфонов с сенсорными экранами и развитие беспроводных технологий инициировали переход от механических интерфейсов к цифровым, от статичных объектов — к интерактивным.

В этом материале подробно расскажем, что происходило в промышленности и архитектуре в 2000–2010-е годы.

Параметрическая архитектура

Развитие цифровых технологий в проектировании привело к формированию параметрической архитектуры — одного из самых важных направлений десятилетия. Благодаря программам (например, Grasshopper, представленной в 2007 году как плагин для Rhinoceros 3D) проектировщики смогли создавать объекты, форма которых определялась набором математических функций. Появились здания, которые раньше нельзя было бы возвести.

Заха Хадид — ключевая фигура параметрической архитектуры. Её знаменитые строения текучих, органичных форм: центр современного искусства в Цинциннати (2003), оперный театр в Гуанчжоу (2003–2010), Национальный музей искусств XXI века в Риме (1998–2009).

Читайте также:

Заха Хадид: авангардная архитектура и космические корабли из бетона

Экологически устойчивая архитектура

В 2000-е годы вопросы экологической ответственности стали центральными для архитектурной и дизайнерской практики. Появились влиятельные сертификационные системы, такие как LEED (Leadership in Energy and Environmental Design) и BREEAM (Building Research Establishment Environmental Assessment Method), которые определили стандарты экологичного строительства.

Норман Фостер активно интегрировал экологические принципы в свои проекты. Башня 30 St Mary Axe в Лондоне (2001–2003), известная как «Огурец», стала одним из первых экологически эффективных небоскрёбов. При строительстве применялись инженерные решения, позволяющие сокращать энергопотребление.

Кен Янг развивал концепцию биоклиматической архитектуры, интегрирующей живую зелень и природные системы в высотные здания. Он начал «сажать» вертикальные сады в городской среде, и впоследствии это стало распространённой практикой в архитектуре.

Читайте также:

Стиль: путеводитель по эпохам

В 2004 году Эдуар Франсуа спроектировал Flower Tower в Париже. На фасаде здания — 380 гигантских цветочных горшков, вдохновлённых парижскими оконными кашпо. Растения не только фильтруют свет и создают мягкую тень, но и шелестят, приглушая шум с близлежащих железнодорожных путей и дорог. Бамбук часто перерастает этажи и выступает за пределы балконов — это добавляет задумке архитектора немного хаотичности.

Культурные иконы и «архитектура-зрелище»

В первое десятилетие XXI века архитекторы проектировали дома, становившиеся символами городов и культурными достопримечательностями. «Эффект Бильбао» — экономический и культурный подъём, вызванный строительством Музея Гуггенхайма в Бильбао (проект Фрэнка Гери, 1997).

Музей современного искусства XXI века в Канадзаве от SANAA (2004) — новый тип музейного пространства, открытый и интегрированный в городскую среду. Здание представляет собой стеклянный круг диаметром 112,5 метра, встроенный в городской парк. В нём равномерно распределены публичные и музейные пространства, поэтому разные группы посетителей взаимодействуют друг с другом.

В 2007 году в Королевском музее Онтарио в Торонто открылось новое крыло — Дэниел Либескинд будто врезал помещения-кристаллы в существующее пространство.

Олимпиада 2008 года подарила миру ещё два знаковых объекта: стадион «Птичье гнездо» (Herzog & de Meuron) и центр водных видов спорта «Водный куб» (PTW Architects) в Пекине.

Стадион спроектирован швейцарским бюро Herzog & de Meuron. Он задумывался не только как спортивный объект, но и как оживлённое городское пространство, способное функционировать после Олимпиады.

Центр водных видов спорта построен по проекту PTW Architects. Здание построено по геометрической модели Вира и Филана, включающей 14‑ и 12‑гранники. Благодаря этой модели удалось создать кажущуюся случайной, но на самом деле математически выверенную форму, напоминающую мыльную пену.

Фасад центра выполнен из 22 000 стальных балок и более тысячи подушек из ETFE — высокотехнологичного полимера, обладающего отличной теплоизоляцией. Подушки создают парниковый эффект: солнечное тепло задерживается внутри, обогревая пространство и бассейны (в тёплое время воздух выводится наружу, обеспечивая естественную вентиляцию). В темноте здание светится благодаря светодиодам, встроенным в его оболочку.

Новый урбанизм

В 2000-е годы вырос интерес к качеству городской среды и общественных пространств. Власти начали уделять больше внимания пешеходной инфраструктуре, велосипедным дорожкам, паркам и площадям.

Яркий пример трансформации городского пространства — проект High Line в Нью-Йорке. Заброшенная железнодорожная эстакада была превращена в линейный парк по проекту Джеймса Корнера, Field Operations, Diller Scofidio + Renfro и Piet Oudolf. Этот проект послужил толчком для развития целого района.

Ян Гейл, датский архитектор и консультант по городскому планированию, оказал значительное влияние на развитие концепции «города для людей». Его исследования и проекты способствовали переосмыслению городских пространств, их стали делать с акцентом на «человеческий масштаб», комфорт для пешеходов, качество общественной жизни.

Книга New City Spaces (2000) под редакцией Гейла посвящена изменениям в планировании и использовании общественных пространств в городах по всему миру. В ней подробно рассмотрены 9 городов и 39 проектов, иллюстрирующих, как качественная городская среда влияет на повседневную жизнь.

«Умная» простота

Начало 2000-х годов ознаменовалось возвращением к минималистической эстетике, но уже с принципиально новым подходом. В отличие от строгого минимализма предыдущих десятилетий, в дизайне нового тысячелетия особое внимание уделялось тактильным ощущениям, качеству материалов и проработке деталей.

«Произведения» Джонатана Айва для Apple стали определяющими для нового минимализма. iPod с его лаконичной формой и инновационным колесом управления Click Wheel (2001), а затем iPhone (2007) утвердили минималистическую эстетику как доминирующее направление в дизайне электронных устройств.

Читайте также:

iPhone: эволюция дизайна

В мебельном дизайне этот подход нашёл отражение в работах:

• Джаспера Моррисона с его стремлением к «супернормальности»;
• Наото Фукасавы, развивавшего концепцию «бесшовного» дизайна;
• Константина Грчича, чьи предметы сочетали геометрическую строгость с технологической инновацией.

Стул Chair One (2003) Грчича для Magis с геометрической алюминиевой конструкцией стал иконой дизайна, демонстрирующей, что простая структура может создавать сложную игру света и тени.

Материалы и текстуры: тактильность в цифровую эпоху

В эпоху виртуализации и цифровых технологий дизайнеры проявили повышенный интерес к тактильным качествам предметов, экспериментируя как с традиционными, так и с инновационными материалами.

Наблюдалось возвращение к натуральным материалам — дереву, стеклу, керамике, текстилю, — но в сочетании с современными технологиями обработки. Одновременно с этим активно разрабатывались новые композиты и «умные» материалы.

Братья Ронан и Эрван Буруллеки стали известны благодаря своим экспериментам с материалами и структурами. Их проекты: система Algues для Vitra (2004) — модульная система из пластиковых элементов, напоминающих водоросли; стул Vegetal (2009) для Vitra органической формы, вдохновлённой структурой растений; Cloud Bookshelf (2004) для Cappellini — модульный книжный шкаф, будто парящий в пространстве.

Хелла Йонгериус работала на стыке промышленного производства и ремесленных традиций. Её проекты для Vitra, Maharam и других компаний отличались особым вниманием к текстуре, цвету и деталям ручной работы, внедрённым в массовое производство.

Читайте также:

Хелла Йонгериус: поразительные эксперименты с цветом и формой

Углеродное волокно начало широко применяться в мебельном дизайне благодаря лёгкости и прочности. Стул Carbon Chair (2004) Марселя Вандерса для Moooi демонстрировал потенциал этого высокотехнологичного материала в создании изящных и прочных структур.

Биопластики и другие экологически чистые полимеры разрабатывались как альтернатива традиционному пластику на нефтяной основе. Дизайнеры экспериментировали с материалами из возобновляемых ресурсов — кукурузного крахмала, растительных волокон, переработанных отходов.

Демократизация дизайна: качественное для всех

2000-е годы стали золотым десятилетием доступного дизайна — качественные дизайнерские решения перестали быть привилегией элиты. Массовые бренды превратились в площадки для экспериментов именитых дизайнеров.

Target

Сотрудничество компании с Майклом Грейвсом подарило миру более 2000 демократичных по цене предметов, например, Pop Art Toaster, Whistling Bird Kettle (чайник со свистком в виде птички) — доступная версия знакового чайника Alessi 9093 для итальянского бренда Alessi (1985), который проектировал также Грейвс.

В коллекцию Starck Reality от Филиппа Старка в рамках программы Design for All вошло больше 50 предметов: детские мониторы, журнальные стойки, органайзеры для писем, диспенсеры для скотча, весы для ванной комнаты и даже детский игровой домик. Примечательно: упаковка каждого предмета раскрывала историю его создания.

Читайте также:

5 проектов Филиппа Старка

IKEA PS

Коллекция IKEA PS, запущенная в 1995 году, в 2000-е годы стала настоящей лабораторией инноваций, где сошлись функциональность, экономичность и эстетика.

Разработанная Моникой Малдер в 2002 году лейка Vållö стала символом минималистичного дизайна и до сих пор остаётся в ассортименте IKEA.

Кресло дизайна Моники Малдер Lömsk (2003) — мебель, благодаря которой переосмысляется концепция приватного пространства для детей: уединение здесь превращается в игру.

Итоги десятилетия: что осталось с нами

Четыре главных изобретения этого времени продолжают влиять на нашу жизнь:

• Цифровое проектирование. То, что начиналось как эксперимент для избранных, сегодня стало обычным инструментом любого дизайнера. Параметрическое моделирование позволяет создавать здания и предметы невероятной сложности.
• Экологичность. Забота о природе перестала быть просто модной темой. Сейчас это базовое требование к любому проекту — от небоскрёба до чашки.
• «Умные» технологии. Первые шаги к интерактивным пространствам и предметам, сделанные в 2000-х, привели нас к современным домам, где техника понимает нас с полуслова.
• Важность общественных мест. Города начали активно развивать парки, площади и пешеходные зоны, делая их центрами городской жизни.

Главное достижение этих лет — найденный баланс между противоположностями: цифровыми технологиями и человеческим прикосновением, глобальными трендами и местными традициями, технологическим совершенством и теплотой ручной работы. Именно этот баланс стал фундаментом для всего дизайна, который мы видим вокруг нас сегодня.