«Снимаю Олимпиаду на телефон, сидя на кухне»

Про плёночную фотографию и режим «М»

Я жил в Великом Новгороде и увлёкся фотографией ещё в школе — тогда уже вышли цифровые камеры. Чтобы получить пятёрку по информатике, я по просьбе учителя должен был снять городские достопримечательности.

Это моя любимая история: папа дал мне зеркалку Nikon D50, и я снял всё в режиме «Р». Пришёл к нему и говорю: «Смотри, папа, как у меня клёво всё получилось сделать в режиме Professional». А папа отвечает: «Это не режим Professional, это режим „Программный“. А чтобы снимать как профессионал, тебе нужно снимать в „мануале“ — это режим с буковкой M». Я попробовал на буковке «М» поснимать, но вообще не понял, как это работает, — ничего не получилось. И тогда я взял плёнку — чтобы научиться.

Мне хотелось быстро управлять экспозицией, светом. А плёнка эти навыки формирует: если ошибся, то исправить это сложнее, чем в цифре.

И с тех пор я снимаю в «мануале» — режиме «М» — все 16 лет. Людей на улице, даже Путина — всё в ручном режиме. Я всё время кручу настройки и, например, когда делаю спортивную съёмку, у меня палец чёрный — резинка чёрная, и, пока ты крутишь, пальцы чернеют.

У меня есть своя философия, почему я снимаю в ручном режиме. Ты же можешь ошибиться, не успеть перестроиться, что-то не так сделать. Я считаю, что когда
что-то не получилось, то этот кадр не мой, даже если он был и клевый. Или нужно совершенствоваться, снимать ещё круче.

Про Олимпиаду в Токио

Я предложил «Афише» вести фотодневник Олимпийских игр в Японии. У меня есть друзья, знакомый местный японец из Токио, люди, которые могут одолжить телефон.

Я продвигаю удалённую съёмку с начала пандемии, зарабатываю этим, ко мне обращаются компании. Сделать такой проект на Олимпиаде — это клёвая идея, современная в современном мире. А для «Афиши» это было особенно ценно, потому что на игры они никого не послали.

Правда, когда ты собираешься снимать Олимпиаду дистанционно на телефон, ты должен понимать, что у тебя не может быть крупных планов. Даже если бы я был в Токио, это нереально. Точки съёмки для фотографов всегда находятся далеко от спортсменов, ты не можешь подойти к ним и снять их вблизи. Единственное, что может дать крупный план, — это объектив: 400 мм, 600, 300.

Крупными планами приходится жертвовать, но ты можешь очень круто передать атмосферу спорта, что не всегда делают даже те, кто там находятся. Они снимают эмоции, радость спортсменов, а про атмосферу самих игр забывают. Я же просто начал вести дневник атмосферы.

Важно понимать, что помимо традиционной спортивной съёмки с её крупными планами (без них эмоции ни на один телефон не снимешь), сейчас самым важным было передать именно атмосферу того, как проходили соревнования, — ведь там совсем не было зрителей.

Я стал делать общие планы. При этом всё равно следил за фазами людей: что они делают и как, чтобы правильные фигурки были в кадре, чтобы они были в правильной фазе. То есть не просто снял и всё.

На играх у меня были друзья — я называю их аватарами. Кто-то фотограф, кто-то нет. Они ходили на разные соревнования, и мы созванивались с ними в CLOS — программе типа Zoom, но для съёмки.

В ней есть кабинет, в который можно зайти как фотограф, модель или зритель — три варианта. Я захожу как фотограф и кидаю ссылку в Telegram или любой мессенджер человеку, который находится в Токио. Он заходит туда же как модель и держит телефон. И я ему говорю: «Туда направь, туда посмотри. Опусти пониже, подними повыше». И нажимаю сам на спуск в программе. Я выбираю в ней, в каком формате снимать: RAW, HEIC или JPG, переключаю объективы. Все фотографии падают в облако, я выбираю нужные и копирую.

К минусам дистанционной съёмки можно отнести то, что ты сам ничего не видишь, существуя внутри рамки в телефоне. Я снимаю по пять минут: нет такого, что сижу и смотрю весь турнир. Я захожу через программу и оцениваю: здесь это, там то. Нет такого, что ты сначала сделал кадр, потом как-то по-другому снял.

Будучи на месте, ты можешь видеть, сочетать, ловить момент. Здесь же все это невозможно — если у тебя человек на другом конце не профи, он вряд ли сам что-то увидит. Но съёмка по Facetime, CLOS — это отличная тренировка. Нужно быть очень быстрым фотографом — уметь моментально оценить место, происходящее, чтобы человек успел туда направить камеру и ты снял. Это нужно делать супербыстро.

В дистанционном формате есть проблема — задержка. Ты не можешь снимать мультисъёмкой, только покадрово. То есть мы возвращаемся к плёночным временам — моей закалке и любви снимать одним кадром.

Например, мы снимали велотрек. Мы с другом рассчитали, за сколько велосипедисты проезжают круг и когда появляются в кадре. Мой друг считал: «Раз, два, три, четыре» — я нажимал. Сначала на «шесть» — я промазал, потом на «пять». Потом «Раз, два, три» — я нажал и попал, когда они были в центре кадра. Вообще считаю, что я первый в мире, кто снял спорт на удалёнке.

Про заказную съёмку

Сейчас за дистанционной съёмкой ко мне обращаются компании. В ковидное время все начали работать удалённо, и собрать людей в одной студии или в одном офисе стало гораздо сложнее, чем снимать их там, где они есть.

Я и мой партнёр видим в этом и правда очень крутое решение для клиента. Везти фотографа в Италию стоит, грубо говоря, две тысячи евро. А снять удалённо там 
же — тысячу.

Или я снимал музыкальные группы — им это выгодно, потому что концерты могут быть и в 30 российских городах. Если я поеду в каждый, то сколько они потратят денег только на мои переезды? Или им придётся искать в каждом месте фотографа. А здесь я один и делаю всё в своём стиле. Это супервыгодная штука с точки зрения костов.

Я снимал для бизнесменов в Дубае, в Америке. Потому что отправлять меня в командировку нереально, а здесь хоп — и я решаю задачу. Современные телефоны дают очень высокое качество — карточка может весить 16 Мб, 4000 рх по широкой стороне.

И сейчас это уже не Facetime, с которого все начинали. Первым Алессио Альби начал так снимать fashion в Италии. Ну и я начал снимать в России — запустил #facetimephotochallenge, после многие так снимать стали.

Многие фотографы косячили и спрашивали меня, почему фотографии не получались. Поскольку я начал двигать Facetime, то написал гайд, как фотографам снимать по Facetime через ноутбук, телефон, описал много разных фишек.

Вначале было много хейтеров — уверен, они сейчас есть. Они говорили: «Вы снимаете по Facetime, вы обманываете». То есть они считали, что это легко — всё делает другой человек. Нет, это как раз усложнение обычной фотографии. Сам ты можешь хоть как нажимать, и у тебя что-то получится, а здесь тебе приходится управлять другим человеком.

Когда снимаешь по Facetime, то у тебя очень быстро проскакивает всё: «Так, сюда. Ой-ой-ой, стой. Сюда. Теперь сюда камеру поверни». Поэтому я считаю, что фотографам, которые хейтили, бы было наоборот полезно этим заниматься, потому что это супертренировка скорости реакции.

Про репортаж

Репортаж на телефон тоже можно делать, но он будет чуть другой, нежели на камеру. Репортаж с митинга в январе для «Таких дел» я снимал на камеру. У меня была тема «Ущемление прав человека» — я её выразил через физическое насилие. Важны были эмоции, размытость. И акцент на руки.

На мобильный телефон всё было бы немножко по-другому передано. Ты просто мыслишь по-другому, потому что у тебя есть ограничения, в том числе по свету, выдержке — на iPhone она автоматическая. Если бы было темно и люди шевелились, то всё бы размазывалось и атмосферу пришлось передавать иначе, картинка поменялась бы стилистически. К тому же мобильный телефон не «моет» задник вообще. Это есть в режиме портрета, но ты же не будешь его использовать — он слишком медленный.

Это репортаж в стиле военного корреспондента, ну плюс-минус: резкая картинка, момент, размытый фон, ароматика какая-то — апельсинчик лежит, девушка стоит с закрытыми глазами, разбитое лицо — такой фокус. Когда ты видишь фотографию суперрезкую, у тебя теряется акцент. А камера даёт чёткий акцент на разбитую голову человека. На мобильной фотографии такого не было бы.

Но для «Таких дел» я много снимал и на телефон — они любят то, что я делаю, и приглашают. Например, я делал историю про католического священника во Владикавказе, про кинофестиваль «Край света» на Сахалине, ещё была история про бойцовых собак в приюте. В Николаевске-на-Амуре я делал фотоисторию о гибели помощника бурильщика Виктора Маринченко. Это очень маленький город, была зима, и на камеру не получилось бы снять. Ты приехал, как американец, в синей куртке — сразу понятно, что не свой. Круто передать атмосферу города и всего остального получилось именно потому, что снимал на телефон.

Я умею снимать на телефон — почему бы и нет? Это просто способ. И людям нравится, как я снимаю.

Про беззеркалки

Я очень люблю зеркалки, как бы странно это ни сочеталось с моим занятием мобильной фотографией. В зеркальных камерах ты видишь реальную картинку. А как это работает в беззеркалках? Ты смотришь в видоискатель, что-то меняешь, и всё меняется в видоискателе или на экране. Меняешь свет, выдержку делаешь длиннее или короче, диафрагму, ты видишь, как у тебя всё темнеет или становится резче. Чит-код такой. Мне это не нравится — я люблю, когда смотришь вживую на картинку и понимаешь, что нужно сделать.

Со временем, конечно, зеркальные камеры отойдут в прошлое, и для меня это грустно. Но время ещё есть — даже на последнюю зеркалку можно делать качественную иллюстрацию ещё лет пять, если не десять. А что через десять лет будет?

Беззеркалки начинают меняться, они становятся натуральнее, меняются цифровые видоискатели: ведь проблема в том, что у тебя выжигается глаз — ты смотришь в цифровой видоискатель как в телевизор. Я думаю, что технологии настолько изменятся, что цифровой видоискатель тоже будет показывать реальную картинку. Почти реальную, просто он будет цифровой.

Но зеркалки пока есть. Я снимаю на Nikon D4, он в 2013–2014 году был выпущен. Сколько лет прошло? На него я снимаю и компании большие, и бизнесменов, никаких проблем. А сейчас вышел Nikon D6, на него спокойно можно ещё лет пять-шесть-семь снимать.

А вот телефон я меняю каждый год.