15 лучших дизайн-проектов весны 2025-го: выбор редакции

— Работа началась с поиска визуальных метафор к слову «холод» — перебирали ассоциации, делали наброски, пробовали разное. Румянец оказался одной из первых идей, которая зацепила, — в нём сразу было что-то очень живое, зримое.

Нам хотелось сделать нечто честное и тёплое. Часто у колд-кремов айдентика строгая, медицинская — «серьёзное средство для серьёзных задач». Мы подумали: ведь уход — это не только про защиту кожи, но и про отношение к себе. Про телесность, чувственность, про внутреннюю заботу. Мы решили оттолкнуться от этой идеи и убрать всё лишнее, оставить только самое важное.

Цветовая палитра — это и есть настоящие румянцы: тонкие, прозрачные переходы между холодом и теплом. Розовый и голубой — как дыхание и прикосновение или баланс двух состояний. Сами щёки стали не просто визуальным образом, но ещё и голосом бренда в диалоге с потенциальным покупателем.

Наша команда собралась довольно неожиданно — на занятии Леонид Славин случайным образом распределил нас по группам. Работа с новыми людьми всегда требует поиска компромиссов: приходится синхронизировать взгляды, чтобы видеть идею в единой перспективе. Однако такие дополнительные ограничения всегда приводят к плодотворной работе и в данном проекте пошли на пользу. Ещё Леонид помог нам найти уже определившийся голос бренда в типографике: тихая, немного застенчивая интонация, которая транслирует не навязчивую экспертность, а заботу.

Анастасия Алексеевская, Валерия Горбачёва

— Архитектура пространства Цеха Белого и Цеха Красного задала определённые ограничения и в то же время стала источником ключевых художественных решений.

Мы прежде всего работали с объёмами и ракурсами, меняя привычное восприятие залов. В Цехе Красного мы сознательно сместили точку входа и выстроили узкий коридор, ведущий зрителя в непривычную точку зала. Этот приём позволил войти в пространство по-новому — и изменил траекторию взгляда и мышления.

В Цехе Белого главным вызовом стала внушительная высота и масштаб помещения. Чтобы сбить это ощущение и направить зрителя, мы создали ротонду — круглый объём с верхним перекрытием, который встречает человека у входа. Он как бы вскрывает пространство, замедляет восприятие, позволяет сосредоточиться.

После выхода из ротонды зритель сталкивается с треугольным элементом, масштаб которого вступает в диалог с объёмом зала. Он как бы ломает привычную перспективу, выступая гигантским носом корабля, который визуально сокращает или увеличивает расстояние — в зависимости от траектории движения.

Мы активно работали с темой ограниченного зрения и «слепых зон» восприятия и в дизайне сделали отсылки к феномену скотомы — участков, где теряется изображение, возникающих при повреждении роговицы или глазного нерва. Именно из этого родилась идея вертикальных пилонов и конструкций в Цехе Красного: они символизируют препятствия, визуальные сбои, тени в восприятии. Мы создаём ситуации, в которых зритель не может охватить всё сразу: его движение прерывается, он вынужден собирать образ фрагментарно, как человек с нарушением зрения.

Насыщенный зелёный цвет в экспозиции — это тоже не ошибка. Это цвет, который воспринимается по-особенному при визуальных расстройствах и ассоциируется с иррациональным восприятием реальности.

В этом проекте особенно дорог мне коридорчик в Цехе Красного. Его конструкция — сужающиеся ритмичные рёбра и пилоны — создаёт оптическую иллюзию. Когда идёшь туда, путь кажется коротким, но при возвращении он будто бы удлиняется. Это игра с перспективой, восприятием времени и пространства.

Треугольный объём в Цехе Белого — тоже один из моих фаворитов. Он действует эмоционально и визуально: массивный, впечатляющий, почти агрессивный в своей масштабности. А его острые углы создают ощущение движения — как будто ты сталкиваешься с носом корабля.

И наконец, маленькая деталь, которую я нежно люблю, — колпак над скульптурами Романа Сакина. Он создаёт милое, почти волшебное отражение. Это минимальное вмешательство, но оно даёт неожиданный визуальный эффект.

Но самый дорогой сердцу момент — это разворот в конце коридора Цеха Красного. Пройдя его и оглянувшись, ты вдруг замечаешь, как всё меняется: перспектива ломается, путь будто бы разворачивается, открывая новое измерение пространства. Это тот момент, ради которого стоит идти по маршруту.

Константин Ларин, архитектор, основатель архитектурного бюро Progress 88

— Метафора этого проекта — «нестандартный ход». Мы делали много подходов: то вписывали лого внутрь фраз, где BTWN становился частью уравнения, то ставили между чем-то и чем-то, то искали тот самый неожиданный ход. И нашли интересное решение — головы и ноги разных людей. Голова символизирует бизнес, который принимает решение, создаёт услуги и продукты. А ноги — это клиенты, которые ищут решения. Так появился визуальный образ половинок, между которыми бренд BTWN.

В фотосъёмке участвовала наша команда. Почему? Во-первых, это дешевле, чем нанимать моделей :) Во-вторых, это весело.

Если серьёзно, то в съёмке принимали участие оба агентства: и Dotorg, и BTWN. У нас был чёткий план, каждый кадр был заранее продуман, реквизит подготовлен. А уже в процессе мы импровизировали с позами и прыжками — отлично подурачились, получился прикольный тимбилдинг.

Проект корпоративного брендинга вовсе не обязан быть минималистичным, застёгнутым на все пуговицы и при галстуке. И BTWN с яркой коммуникативной идеей и неожиданным образом — как раз об этом. Фотостиль в целом нужен для создания коммуникаций бренда: это выставки, сайт, презентации, соцсети и так далее. Кстати, четыре фотообраза из этой съёмки уже внедрены в игру «Ку-ду», разработанную агентством BTWN.

Мы любим каждый образ, который получился: два человека в трубе-переговорке, голова-post-it, голова-аквариум или голова-сердечко. Особенно любим образ головы с глазами-лимонами. Это лимоны-миллионы, их ищут все, клиенты и бизнес :)

Ольга Кутовая, арт-директор Dotorg

— В эпоху Великого немого интертитры — надписи-«связки» между сценами — не только сообщали, что персонажи говорят, думают, где происходит действие и так далее, но и были полноценным элементом повествования, «аттракционом».

С тех пор как кино «заговорило», буквы растеряли своё значение. Сейчас эмоциональная функция титров откровенно вторична. Хотя, конечно, порой и в современных фильмах буквы помогают создать нужное настроение — особенно это чувствуется в ужасах или фантастике.

Мне, как дизайнеру шрифта, сложно выделить в графике Raffiné одну конкретную любимую деталь. Шрифт — это комплексный объект, поэтому самую большую радость приносит осознание, что всё — пропорции, формы знаков, капли, засечки — наконец сложилось в единую, работающую систему.

Особо запомнились, пожалуй, поиски веса капель в Bold. В жирных начертаниях белые контрформы в принципе становятся активнее из-за сильного контраста. Капли в болде поначалу казались слишком лёгкими, тонули в белом. Но когда нашлась чернота капель, пазы щёлкнули, и начертание заработало.

Ольга Коваленко

— Это была серия иллюстраций для рассылки-сериала «Открытой кухни». Их второй сезон был посвящён различным продуктам и напиткам, а обложки для каждой из тем рисовали разные художники, в том числе я.

Мне досталась тема грибов.

Вначале я нарисовал эскиз с ракурсом снизу и отсылкой к «Алисе» Льюиса Кэрролла. Но в ходе работы нам с ребятами из «Яндекс Еды» пришла идея сделать диптих и дополнить его вторым ракурсом — сверху. Тогда и созрела мысль о разнице между ракурсами, а мне захотелось рассказать историю про «видимое невидимое» в рамках этого грибного сюжета.

Зачем вообще делать сложные иллюстрации со сложной идеей?

Но зачем делать простые :) Кажется, особенно сейчас, в эпоху сгенерированных картинок, и так избыток простых, повторяющихся из раза в раз сюжетов с понятной и «привычной» графикой. Поэтому нет смысла делать то, что за тебя сделает машина.

Сева Выводцев, иллюстратор и креативный директор

— В макете книги всегда всё взаимосвязано. Обложка не может существовать без блока книги, и блок книги не может существовать без обложки.

В каждом проекте дизайнер придумывает правила игры, соответствующие смысловому содержанию проекта. По ним будет создаваться макет и обложка.

Когда мы обращаемся к текстам Линды Нохлин, приходим к мысли: чтобы изобрести современность, нужно опираться на опыт старых мастеров и предшественников. И на обложке мы немного поиграли в «пятнашки»: пересобрали графику, взятую с картины Огюста Ренуара.

Для палитры выбрали два близких к противоположности цвета Pantone: сиреневый и холодный лимонный, — они классно перекликаются и дополняют друг друга. Сиреневый переместился и в макет книги, в качестве дополнительного цвета к чёрному набора: он помог разделить типы материала.

Для основного набора текста и акциденции взяли универсальный гротеск со своим голосом и темпоритмом — Aeroport студии Brownfox, который хорошо лёг в нашу историю повествования, не перекрикивая, а дополняя.

Сетка книги — одна из главных направляющих при построении правил игры в работе, и вот мы обращаемся к швейцарской школе дизайна как к тому же опыту старых мастеров. Макет книги построен в девятиколоннике: это простая схема, которая даёт большую вариативность действий. Каждый отступ в макете равен шагу сетки. У каждого типа текста своё место в макете: начиная сверху от номера главы и заканчивая сносками в трёхколоннике внизу правой страницы. Макет получился очень динамичным — как само повествование.

Я рекомендую познакомиться с текстами Линды Нохлин. Эта книга охватывает большую часть материалов автора-исследователя, каждый может почерпнуть для себя что-то новое и попробовать изобрести современность.

Дарья Зацарная, графический и книжный дизайнер

— Самой сложной была буква «У». От проекта к проекту трудно предугадать, с какой буквой придётся провести больше всего вечеров, и в этом участь выпала ей. Активные декоративные петли и наклонная форма никак не дружили друг с другом. В итоге сработались :)

Я родился в Пензенской области, это моя малая родина, и я не мог обойти вниманием наследие, — это ключевой фактор того, почему я выбрал для проекта абашевскую игрушку.

А вообще, у них милые рога, и они сами по себе свистульки. Обожаю!

Миша Горшков, студент ШД НИУ ВШЭ

— Именно потому, что хороших раменных в Дюссельдорфе уже достаточно, мы понимали: быть просто «хорошей японкой» — это недостаточно. Мы хотели сделать что-то с характером.

Funky Ramen — это не столько про аутентичность, сколько про культуру как живой, меняющийся организм. Нам важно было создать место, где традиция встречается с улицей, с импульсом, с чем-то неожиданным. Поэтому мы и выбрали «Самурая Чамплу» как отправную точку: это не учебник по истории Японии, а живой культурный микс, в котором самурай может идти по дороге под хип-хоп. Вот и наша «раменная» такая же: уважает прошлое, но говорит на языке настоящего.

Восток здесь скорее эстетический код, язык, на котором мы говорим о гораздо более широких темах: о труде, о несовершенстве, о контрасте. Европейское же в этом проекте — это подход к пространству: свобода компоновки, открытые зоны, честные материалы. И конечно, индустриальные элементы — бетон, открытая кладка, акрил — родом скорее из западной архитектуры.

В этом смысле Funky Ramen — это даже не «японский» ресторан, а проект диалога восточных и западных культур, только выраженный в интерьере и атмосфере, а не в кулинарных рецептах.

Егор Богомолов, архитектор, основатель Kidz

— За основу паттерна я брала тех птиц, которые часто встречаются на Куршской косе. Но ещё я учитывала два момента: обязательно должен был присутствовать зяблик, так как с латинского fringilla — это зяблик; также хотелось, чтобы в паттерне соблюдался баланс больших и малых птиц.

В одной из первых итераций я использовала градиенты вместо сплошных фонов для имитации закатов, рассветов, затянутого тучами неба. Сверху на градиенты накладывались птицы. И лучше всего при эффектах наложения работали именно эти цвета. От идеи я в итоге отказалась, а к цветам уже привыкла и решила их оставить :)

Мне кажется, «Фрингилла» — уникальное место: с неё началось кольцевание и более тщательное изучение путей миграции птиц. Очень здорово, что учёным, которые там работают, удалось сделать это место таким увлекательным и необычным для туристов.

Лиана Бубнова

— В этой работе я впечатлилась готическими средневековыми мрачными мотивами. Ломбардские версалы — часть этой культуры, где каждая графема — сама по себе выверенное произведение.

Именно это и хотелось создать: сохранить атмосферу мрачности и сделать шрифт, в котором каждый символ работает сам по себе как отдельный знак. Терминалы и формы знаков вдохновлены формами оригинальных версалов.

Труднее всего оказалось закончить работу над шрифтом, так как это большая комплексная задача, а из знаков сложнее всего дался амперсанд. Ну, и название выбрать :)

Любовь Волкова, графический и шрифтовой дизайнер

— Мы далеки от тонкостей академической музыкальной жизни и здесь впервые столкнулись с такой оптикой: оркестр — это комьюнити, которое может быть собрано из единомышленников, разделяющих общие ценности. Увидели, насколько сильной может быть роль дирижёра и руководителя оркестра — Теодора Курентзиса. Увидели, скольких людей может объединять общее понимание культуры в самых её хрупких оттенках.

Мы увидели со стороны клиента потрясающе синхронизированную, слаженную команду: профессионализм, терпение, понимание трудностей процессов. Это редкий, очень неравнодушный подход, который позволил реализовать смелые решения: все участники хотели получить сильный результат, найти нужную эмоцию.

Вот что говорит диджитал-арт-директор проекта Алёна Мельникова: «Этот проект стал настоящим вызовом — голова, если честно, кипела. Многие решения приходилось отстаивать, находить десятки компромиссов. Было тяжело, правда. Тем ценнее то, что команда заказчика поддерживала самые смелые идеи. Такая дизайнерская удача — большая редкость: когда все готовы идти на эксперимент».

Плюс этот проект мы попробовали сделать не по принципу эстафеты, когда сначала проектируется айдентика, потом она передаётся команде, которая рисует сайт, потом те передают дальше разработке и так далее. В случае Utopia с самого первого брейншторма работали все ключевые участники процесса. Это позволило всем быть в курсе контекста.

Мы создавали дизайн для «секретного сообщества», но обошлись без поп-символики. Всё дело в шрифте: мы попытались представить, как выглядит язык, на котором говорят музыканты сообщества Utopia.

Вот что пишет Кирилл Турыгин, шрифтовой дизайнер: «Интересный по сложности неординарности проект, в котором нам удалось прочувствовать эту мистическую эстетику и раскрыть её изначальную идею благодаря сильной командной работе. Буквы стали доминирующим элементом в айдентике, они развили идею собственного языка и голоса закрытого сообщества. Типографика зазвучала и стала ключом к пониманию оркестра».

Виолетта Постнова, партнёр и креативный директор студии Esh

— «Пузырьковую» форму для логотипа и других графических элементов я вывел из попытки оформить заглавной буквы «О» в формате своеобразного эквалайзера, звуковой волны. Звука, вытекающего из основной формы.

Для Orphea я сгенерировал в ИИ все визуальные элементы — это следовало логике позиционирования проекта как музыкальной AI-платформы. Конечно, в генерациях нейросеть выдавала анатомические и смысловые ошибки, но ничего драматичного.

— Думаю, что сегодня prototypical sans — это не только универсальный вариативный гротеск со множеством осей интерполяции, но всё чаще — шрифт, поддерживающий значительное количество письменностей. Мне нравится эта тенденция. Она не только объединяет в работе дизайнеров из разных стран, но и ставит перед ними нетривиальную задачу — найти универсальные формы, которые гармонично работали бы друг с другом во всех начертаниях. Чем шире языковая поддержка, тем сложнее проект — и тем важнее уделить каждой письменности достаточно внимания.

В работе над кириллицей в Zed всё начиналось с девяти начертаний, где я фокусировалась на ритме и гармоничности форм. Однако постепенно инженерии стало так много, что для упрощения работы дизайнеров были разработаны специальные инструменты. Но даже после их применения каждый знак всё равно требовал доработки — а иногда и изменения изначальной формы. Инженерные ограничения вынуждали искать новые решения, а эта задача интереснее, чем полная творческая свобода.

Я особенно люблю начертание Extra-Compressed Black Rounded — со звонким белым и скруглёнными окончаниями штрихов, настолько выраженными, что нередко они меняют саму форму буквы. Сложнее и интереснее всего тут пришлось с буквами «б», »л» и «у».

Анна Хораш

— Проект родился из личного опыта материнства и профессионального интереса к тому, как младенцы воспринимают визуальные стимулы в первые месяцы жизни.

Зрение новорождённых развивается поэтапно:

• сначала восприятие света и контраста;
• затем реакция на длинноволновые цвета (красный, жёлтый, зелёный);
• и только позже — способность различать формы, глубину и движение.

В основе этого процесса лежит работа палочек и колбочек — светочувствительных клеток сетчатки. Колбочки, ответственные за цветовое зрение, у новорождённых ещё не полностью активированы. Именно поэтому в первые недели жизни наиболее эффективны чёрно-белые изображения с высокой контрастностью.

Меня особенно удивило, что с точки зрения физиологии чёрный и белый технически не являются цветами. Они связаны не с длиной волны, а с интенсивностью света. Наши глаза воспринимают их иначе, чем, например, красный или синий. Это напомнило мне о цветовых моделях CMYK и RGB: так же, как в этих системах белый — это присутствие всех каналов, а чёрный — их полное отсутствие, глаз новорождённого тоже собирает цвет по мере развития, начиная с базовой чувствительности к свету. Получается, что визуальное развитие — это не только путь к распознаванию цветов, но и последовательное включение мира, пиксель за пикселем.

Прежде чем приступить к визуальной части карточек, я погрузилась в исследования контрастной чувствительности, особенностей зрительной коры, механизмов фокусировки и раннего формирования паттернов. Это позволило выстроить систему визуальных стимулов, соответствующую биологической хронологии развития зрения.

Серия карточек основана на четырёх направлениях:

• формирование пространственного восприятия (через масштаб, перекрытие, симметрию);
• распознавание форм и повторений (геометрические паттерны, ритмика);
• развитие чувствительности к контрасту (резкие переходы, постепенное введение цвета);
• тренировка зрительного слежения (динамика, направленность, изогнутые траектории).

В итоге проект стал личным исследованием того, как дизайн может воздействовать до слов, до смысла напрямую, через восприятие.

Елена Сахарова, арт-директор и дизайн-контрибьютор

Читайте также:

• «Потрясающий эксперимент с формой и цветом»: эксперты показывают лучшие графические кейсы
• «Переборщили»: эксперты оценивают логотипы известных брендов
• Концепт за день: как креативить в сжатые сроки
• 15 лучших дизайн-проектов зимы 2024–2025-го: выбор редакции