Боди-хоррор: что выросло, то выросло

Как говорил создатель Ктулху Говард Филлипс Лавкрафт, «Самая древняя и сильная эмоция человечества — это страх». Но страх имеет тысячу очертаний. Может, поэтому ужасы стали одним из самых многообразных жанров: фолк-хоррор, космический хоррор, мокьюментари-хоррор, слэшер, сплэттер… Кино дарит зрителю возможность всласть побояться зомби, вампиров, пришельцев, демонов. Но, пожалуй, особняком стоит такая разновидность, как «боди-хоррор»: в нём тем, что может предать, становится собственное тело — самое личное, что у нас есть.

Боди-хоррор так могуч, что втягивает в себя и поглощает и другие поджанры фильмов ужасов. Среди его авторов — важнейшие режиссёры нашей эпохи. А в последние годы жанр пережил очередное возрождение.

Разбираемся, откуда появился боди-хоррор, какими приёмами он нас пугает и почему получается так эффективно.

В статье расскажем:

• откуда появилось название «боди-хоррор»;
• как первый фильм жанра напугал зрителя до смерти;
• как монстров создавали из тел кроликов и металлолома;
• что о боди-хорроре говорили Фрейд и Гоголь;
• какие малоизвестные фильмы жанра стоит посмотреть.

Кто дал ему имя

В 1983 году кинорежиссёр Филип Брофи писал в статье для журнала Screen про свежие фильмы ужасов, снятые Джоном Карпентером и Ридли Скоттом.

Телесный ужас, по-английски — «боди-хоррор». Сам того не зная, Брофи, будто безумный профессор, выпустил на свет чудовище, дал имя жанру.

«В обоих фильмах пришелец изображён как чисто биологическая жизненная сила, которая слепо движется лишь волей к выживанию. Это не просто паразит, а тотальный истребитель любой формы жизни, биологическая чёрная дыра», — рассуждал дальше в статье Брофи про картины Карпентера и Скотта.

Боди-хоррор занят именно что биологическим, физиологическим страхом. В центре его внимания — чудовищные трансформации человеческого тела: мутации, увечья, метаморфозы. Вроде бы самый простой и дешёвый способ напугать зрителя. Но боди-хоррор при этом на редкость любим режиссёрами философского склада. Подход жанра позволяет вгрызаться в глубоко табуированные темы и отражать сложные социальные проблемы:

• восприятие собственного тела;
• его границы;
• пределы удовольствия и боли;
• коллективный образ телесности в современной культуре;
• страхи, связанные с этой сферой.

Для всего этого боди-хоррор может подобрать элегантные и сложные, пусть и несколько скользкие метафоры.

Читайте также:

Лучшие фильмы ужасов: от Хичкока до новозеландского андерграунда

Как оно зародилось

Брофи, хоть и окрестил жанр, отнюдь не призвал его к жизни. Страх лишиться власти над собственным организмом существует столько, сколько мы обладаем телами. То есть всегда. И как особый жанр боди-хоррор живёт уже порядочно — зародился он, конечно, в литературе, не в кино. Принято вести его родословную от готических романов.

«Франкенштейн» Мэри Шелли пугает не привидениями или чертями, а чудовищем, созданным из фрагментов мёртвых тел. В «Дракуле» Брэма Стокера вампир не только отвратительно выглядит, но и обладает ненасытными физическими аппетитами. А главное — передаёт, как вирус, свои свойства другим, превращая сдержанных викторианских обывателей в разнузданных чудовищ. Что-то похожее происходит у Стивенсона с доктором Джекиллом, который, не в силах сдерживаться, выпускает наружу из себя волосатого, монструозного мистера Хайда.

Готика отошла в прошлое, но боди-хоррор заразил новых авторов. У Франца Кафки в «Превращении» Грегор Замза превращается в отвратительное насекомое. Тут метаморфоза имеет иной смысл: если у готических авторов монстры служили символами подавленных психических импульсов, то жук Замзы, скорее, образ отчуждения и дегуманизации, охвативших общество. У Говарда Лавкрафта в «Тени над Иннсмутом» обитатели удалённого городка массово превращаются в похожих на амфибий «Глубоководных» — так автор выплеснул на бумагу свои страхи перед мигрантами.

И Дракула, и Франкенштейн, и Хайд стали любимыми героями первых боди-хорроров в кино. К ним присоединился ещё один персонаж, созданный уже специально для экрана. В экспрессионистской ленте «Кабинет доктора Калигари» появлялась жуткая сомнамбула Чезаре — спящий человек, похожий на зомби, приходящий в себя по команде и убивающий людей по приказу Калигари.

Читайте также:

Страшно прекрасные: хорроры категории Б

С течением времени менялись и страхи, связанные с телом. Британский «Эксперимент Куотермасса» 1955 года считается первым классическим боди-хоррором: по сюжету организм астронавта Кэрруна (Ричард Уордсворт) претерпевает ужасные изменения под воздействием инопланетной заразы, постепенно превращаясь в гигантскую аморфную массу с отростками-щупальцами. Уже на этапе сценария комиссия, выставляющая рейтинги фильмам, предупредила, что «не может присвоить фильму даже последнюю категорию X, — поскольку элементы фильма настолько ужасающи, что станут тошнотворными и отталкивающими и для взрослой аудитории».

Режиссёр Вэл Гест, до этого снимавший комедии, постарался сделать нечто похожее на документальный репортаж, «как для BBC», поэтому снимали на ручную камеру. Грим для Вордсворта делали из латекса и глицерина, а монстра создали из кусков требухи и резины. В результате создателям удалось добиться поистине ужасающей в своей убедительности картинки. Фильм вышел в прокат, но некоторые кинотеатры вырезали самые жуткие сцены. А один из зрителей даже умер во время сеанса, — и «Эксперимент Куотермасса» вошёл в Книгу рекордов Гиннесса как единственный фильм ужасов, напугавший человека до смерти.

Очень скоро первый боди-хоррор породил отвратительное потомство, расплодившееся в основном в Америке. В «Капле» (1958) бесформенный инопланетянин, похожий на амёбу, поглощает жителей американского городка. Создатели «Мухи» (1958) передают привет Кафке, также показывая трансформацию человека в насекомое.

Куда оно разрослось

В 1968 году выходит знаменитый фильм Романа Полански «Ребёнок Розмари». Тут почти нет жуткого грима и чудовищ, но всё кино проникнуто не меньшим ужасом. Причём он обнаруживается в обычной человеческой рутине — в переживаниях женщины после изнасилования, во время беременности и после родов. Как писали кинокритики, ребёнок здесь — бомба замедленного действия, которая сдетонирует через девять месяцев. Фильм шокировал публику откровенностью ритуалов и сцен насилия, да так, что создатели получали письма с угрозами. Другие же, например, писатели Харлан Эллисон и Рэй Брэдбери, кино восхваляли. Словом, это был успех.

Через десять лет после выхода «Ребёнка Розмари» молодой режиссёр Дэвид Линч, ставший впоследствии одним из величайших мастеров сюрреалистического хоррора, выпустил боди-хоррор «Голова-ластик» (1977) — об отце, который вынужден заботиться о своём чудовищном, изуродованном ребёнке с длинной шеей и плоской головой. Вдохновлялся Линч всё тем же Кафкой. И, между прочим, гоголевским рассказом «Нос» — который тоже, конечно, отдаёт боди-хоррором при должном рассмотрении.

Читайте также:

Дэвид Линч: ловец снов на фабрике грёз

Какими спецэффектами пользовался Линч при создании странного ребёнка, осталось в секрете. Он даже завязывал глаза киномеханику, чтоб тот не знал деталей, и на все вопросы делал странные намёки в духе «он родился неподалёку, и мы нашли его». Возможно, как предполагали критики, режиссёр создал монстра из освежёванного кролика или неродившегося ягнёнка.

Экспериментировать с телесными деформациями Линч продолжил и в «Человеке-слоне» (1980), хотя его, конечно, трудно назвать хоррором: здесь физическое уродство становится жизненной трагедией благородного главного героя.

Новое дыхание жанру подарил канадец Дэвид Кроненберг. У него боди-хоррор — не спонтанное увлечение, как у Линча, а одна из главных тем, и начал путь в кино он именно с этого. «Судороги» (1975) и «Бешенство» (1977) уже содержали всё, что будет присуще кроненберговским фантасмагориям и дальше: жуткие операции, сюрреалистических разумных паразитов, заменяющих собой человеческие органы, мутации, аварии, травмы и эротику, смешанную с тягой к боли. Фильмы называли «тошнотворными» и «тревожными» и в то же время за ними признавали особую изысканность. Не прошло и десяти лет, как Кроненберг выпустил классику боди-хоррора — «Видеодром» (1983), в котором люди после просмотра жестокого телешоу отращивали из своего тела оружие и занимались сексом с телевизором.

Затем Кроненберг взялся за ремейк «Мухи» (1986) с Джеффом Голдблюмом, — фильм был ещё более успешным в прокате и получил «Оскар» за грим. Но «Видеодром» вышел куда более сюрреалистичным, а также сильнее повлиял на жанр в долгосрочной перспективе. «Автокатастрофой» (1996) и «Экзистенцией» (1999) Кроненберг подтвердил свой титул короля боди-хоррора: в фильмах соединяются насилие, эротизм и физические трансформации вплоть до полнейшего распада привычной нам телесности.

И даже его фильмы в другом жанре, такие как «Оправданная жестокость», полны внимания к телесности. «Для меня отворачиваться от любого аспекта человеческого тела — это философское предательство», — заявлял режиссёр.

Читайте также:

«Что происходит, профессор О’Бливион?»: как снимает Дэвид Кроненберг

Джон Карпентер и Ридли Скотт, о которых писал Брофи, опирались на рассказы Лавкрафта (например, «Хребты безумия»), но добавили в жанр свои темы: их интересовали ассимиляция и паразитизм как символы паранойи эпохи. Скотт задумывал «Чужого» именно как боди-хоррор, это потом уже усилиями Джеймса Кэмерона франшиза превратилась в боевик. Но изначально чужой — его фаллическая голова, его личинка, похожая на скелетоподобную ладонь, сам его жизненный цикл с насильственным внедрением эмбриона через рот жертвы и кровавыми «родами» — всё это, конечно, должно было повергнуть зрителя в максимальный физиологический ужас.

Всем знакомый образ монстра, созданного будто из скрученных электрокабелей, частей покровов насекомого и человеческого скелета, придумал швейцарский художник Руди Гигер. Его творчество называли «некроготикой» и «биомеханикой» — конечно, это очень близко к боди-хоррору.

«Нечто» Джона Карпентера появился на экранах благодаря успеху «Чужого». Карпентер взял историю фантаста Джона В. Кэмпбелла об инопланетянине, способном принимать вид любого живого существа и охотящемся на полярников на отдалённой станции. Тут над химерическим созданием поработал художник по спецэффектам Роб Боттин, создавший множество вариантов облика пришельца. Модели были начинены пневматикой и гидравликой, а для сцены вскрытия монстра использовались настоящие органы животных. Бюджет на спецэффекты разросся с 750 тысяч долларов до полутора миллионов. Надежда на успех, однако, не оправдалась: картина провалилась в прокате, его называли «идиотским», «мусором» и «самым ненавистным фильмом всех времён». Зато со временем отношение изменилось — картину признали классикой.

Боди-хоррор атаковал зрителя с невиданной силой по всем фронтам. В параноидальном «Вторжении похитителей тел» (1978) на глазах героя Дональда Сазерленда все люди заменялись странными дубликатами. В «Других ипостасях» (1980) психопатолог в исполнении Уильяма Хёрта экспериментировал с камерой сенсорной депривации и превратился в нечто нечеловеческое.

Чуть позже, в 1987 году, было положено начало франшизе «Восставший из ада» по новелле Клайва Баркера, в которой главными антагонистами служат сенобиты — компания существ-садомазохистов, «исследователей дальних пределов ощущений», для которых удовольствие и боль сливались в нечто единое.

А в 1990-м вышла «Лестница Иакова» о ветеране вьетнамской войны, который потерял связь с реальностью после приёма боевых стимуляторов и отправился в странствие по адским измерениям своей психики. Как и «Нечто», «Лестница» поначалу провалилась в прокате, но впоследствии стала культовой.

Читайте также:

Страна восходящего ужаса: 15 японских хорроров

Интересно, что параллельно с западными пробами жанр развивался и в Японии. В 1988 году вышло аниме «Акира», где главный герой, Тэцуо, в результате правительственного эксперимента стал всемогущим, — ценой довольно жутких изменений. Уже на следующий год Синъя Цукамото выпустил картину «Тэцуо: Железный человек» — с одноимённым персонажем, который обнаружил, что начал обрастать механизированными частями тела.

Цукамото ориентировался на «Чужого» и «Муху», но из-за низкого бюджета создавал костюм для главного героя буквально на коленке — из металлолома, частей выброшенных телевизоров и клейкой ленты. Актёр-исполнитель главной роли, Томорово Тагути, признавался, что для него сам съёмочный процесс стал сродни боди-хоррору: костюм был настолько тяжёл, что Тагути не мог встать со стула, а кожа его «к концу съёмок была похожа на наждачную бумагу».

Примерно в те же годы начали экранизировать работы мангаки Дзюндзи Ито. Его проекты напоминают космические ужасы Лавкрафта, но с японским колоритом — и большим акцентом на изменении тел героев. Они то превращаются в зловещие спирали, то втягиваются внутрь скал, то становятся гигантскими слизняками. Впрочем, экранизации его произведений редко признают удачными: по какой-то причине статичные кадры в манге воздействуют на читателя сильнее, чем те же сюжеты в движении. Зато и попыток совершалось много, вплоть до последних лет.

Читайте также:

Хит или провал? Разбираем «Спираль» Дзюндзи Ито

В 1990-е на Западе жанр, породив свои самые яркие образцы, тоже внезапно зашёл в тупик. Возможно, дело было в том, что до развития компьютерных технологий грим и спецэффекты всё же ограничивали фантазию создателей. А традиции снимать мультфильмы для взрослых, как в Японии, в Америке не было.

Быть может, мешало общественное мнение. Всё-таки даже в 1996-м новый фильм Кроненберга «Автокатастрофа» раскритиковали за «аморальность» и откровенность в изображении сексуальных девиаций. Хотя картина вышла довольно типичной для Кроненберга — он снял историю про людей, смешивающих секс и технологии, возбуждающихся от попадания в аварию. В итоге фильм всё-таки взял Специальный приз жюри на Каннском фестивале «За мужество, смелость и оригинальность».

Европейским кинематографистам такая интонация была созвучна: как раз в те годы зарождалось «новое французское экстремальное кино», также сделавшее своим фирменным приёмом ультранасилие и откровенные сексуальные сцены. Впрочем, позже жанр мигрировал в сторону социальных драм и психологических триллеров с чисто человеческой телесностью. Самые известные примеры — «Необратимость» Гаспара Ноэ и «Мученицы» Паскаля Ложье.

Ближе к рубежу тысячелетий ярких боди-хорроров стало меньше и в Штатах. Изменилась ситуация в 2004-м, когда Джеймс Ван снял первую «Пилу», заставив целую компанию героев играть в садистские игры и калечить себя и других, чтобы уцелеть. А в 2009-м вышла знаменитая «Человеческая многоножка» об экспериментах безумного учёного, который сшивает пищеварительные тракты людей воедино. «Многоножка» стала скорее известным мемом, чем культовым фильмом, который все видели.

В 2014-м появился «Бивень» Кевина Смита — но история о маньяке, который модифицирует тела своих жертв в подобия горячо им любимых моржей, больше похожа на пародию жанра. Как будто бы идеи исчерпались, остался один эпатаж. Иногда, наоборот, в поле жанра оказывали формально не имеющие к нему отношения картины — например, «Заражение» (2011) Стивена Содерберга. Его чаще называют триллером или фильмом-катастрофой, но картина играет именно с тропами боди-хоррора, пугая всесильным и губительным вирусом за десять лет до пандемии COVID.

Новое возрождение боди-хоррор пережил в 2020-е, но его плоть изменилась — инициативу опять забрали европейские фильмы, выросшие на почве психологических киноэкспериментов Михаэля Ханеке, французского экстремального кино и классики вроде «Сало, или 120 дней Содома» Пьера Паоло Пазолини.

Кроме того, все известные картины принадлежат режиссёрам-женщинам. В первую очередь это француженка Жюлия Дюкурно, чьи фильмы «Сырое», «Титан» и «Альфа» всякий раз вызывали интерес на Каннском фестивале. В «Сыром» юная вегетарианка ощущает непреодолимую тягу к человеческой плоти. В «Титане», вторящем Кроненбергу, главная героиня переживает сексуальное влечение к автомобилю. А в только что вышедшей «Альфе» девочка-подросток сталкивается с заболеванием, которое превращает тела людей в мрамор.

Читайте также:

«Субстанция»: боди-хоррор с Деми Мур и Маргарет Куолли

Не меньше шуму наделала — снова французская — «Субстанция» Корали Фаржа (2024) с Деми Мур и Маргарет Куолли в главных ролях. В центре истории — немолодая актриса и её паразитическая юная версия, которая, как тёмный двойник, постепенно уничтожает свою хозяйку. Фильм был выдвинут на «Золотую пальмовую ветвь» Каннского фестиваля, «Золотой глобус» и основные номинации «Оскара».

Ещё одним фаворитом фестивального сезона стал норвежский фильм «Гадкая сестра» (2025) — сатирический вариант сказки про Золушку, где старшая дочка мачехи, пытаясь очаровать принца, проходит через пыточные бьюти-процедуры: глотает отвратительного ленточного червя для похудения и отрубает себе пальцы на ногах, чтобы влезть в хрустальную туфельку.

Одним из немногих режиссёров-мужчин, отличившихся в жанре за последние годы, стал ветеран Кроненберг, выпустивший «Преступления будущего» (2022) и «Саван» (2024), больше похожие на своеобразное подведение итогов его творческого пути. Другим оказался Алекс Гарленд, в 2022 году представивший «Род мужской»: там героиня Джесси Бакли попадает в деревню, сплошь населённую жуткими мужчинами. Так что можно сказать, что новая волна боди-хоррора сделала его прежде всего феминистским жанром и полем экспериментов для женщин в индустрии.

Читайте также:

«Гадкая сестра»: омерзительно прекрасный боди-хоррор в сказочных декорациях

Как оно нас пугает

Казалось бы, разного рода увечья любят демонстрировать и в других видах хоррора вроде слэшера или сплэттера. Но создатели боди-хоррора действуют тоньше. В фильмах этого жанра причиной телесных изменений редко становится непосредственное и грубое насилие.

Слэшер фокусируется на стороннем убийце, в сверхъестественном хорроре призраки и демоны становятся внешней угрозой; в нашем же случае ужас неразрывно связан с самим человеческим телом. Поэтому боди-хоррор тесно переплетается с родственным ему жанром зомби-ужасов. Но зомби всё-таки чаще оказываются внешней угрозой. А в боди-хорроре собственное тело может предать непредсказуемым образом. И каждый может соотнести с этим свой опыт — ведь каждый переживал болезни, травмы и наивысшую степень: страх собственной смертности, тотальной потери контроля над телом. Тело в боди-хорроре — гротескное, нестабильное, с разрушенными границами, больное, разорванное, осквернённое.

Воздействие на плоть в боди-хорроре призвано не просто напугать, а вызвать у зрителя особое неуютное ощущение. Тут, конечно, режиссёры призывают на помощь дух Фрейда. Именно создатель психоанализа утверждал, что жутким нам кажется не столько чуждое, сколько, наоборот, знакомое, но подвергшееся изменению; привычный порядок вещей, который идёт не так, как заведено.

В статье «Жуткое» Фрейд цитировал Фридриха Шеллинга: «Жуткое — то, что должно было бы быть скрытым, но обнаружило себя». А что более знакомо, чем собственное тело; что должно быть скрытым, как не постоянная работа организма, которую делает явной только сбой, болезнь или травма? «Оторванные члены, отрубленная голова, отделённая от плеча рука, как в сказках Хауфа, ноги, танцующие сами по себе… содержат в себе что-то чрезвычайно жуткое», — пишет Фрейд, буквально входя тут на территорию боди-хоррора.

Читайте также:

Психология хоррора: почему нам нравится бояться

Эмпатия в случаях, когда речь идёт о теле, подобном нашему, работает сильнее всего. Значит, можно заворожить зрителя, заставить его спроецировать на себя происходящее. Мутирующее, искалеченное тело героя фильма становится его телом. Боди-хоррор трудится, чтобы вызвать физическое и психологическое отвращение, сыграть на страхе физической уязвимости. И страхи эти меняются вместе с ходом времени.

Окончательно боди-хоррор оформился в 1950-е под влиянием научного прогресса, который продемонстрировал уже не воображаемые, а реальные возможности трансформаций. В эпоху холодной войны всех пугало ядерное оружие и радиация, несущая с собой лучевую болезнь и мутации. Чудовищные опыты доктора Менгеле затмили вымышленного Калигари. А популярная тема инопланетного вторжения вполне явно отражала ужас перед возможной интервенцией. Пришельцы либо сами бесформенны и непредставимы, либо изменяют людей вирусным путём или в ходе экспериментов — точно так же, как непостижимы или зловещи мотивы противоборствующего политического блока.

В наступившую позже постмодернистскую эпоху боди-хорроры смогли отразить и страх перед наступлением изобретений, меняющих тело и разум, и морок субъективных фантазмов. Дэвид Кроненберг в своих фильмах воплощал образы канадского философа Маршалла Маклюэна — тот писал о слиянии человеческого тела и техники. А на «Голову-ластик» Дэвида Линча вдохновили не только Гоголь с Кафкой, но и собственный страх отцовства. Его дочь Дженнифер родилась с такой сильной косолапостью, что ей даже потребовалась операция. Позднее и сама Дженнифер подтверждала, что в основу фильма действительно легли её незапланированное зачатие и врождённые дефекты.

«Чужой» Ридли Скотта и «Нечто» Джеймса Карпентера — идеальные символы сразу всех главных «телесных» страхов: болезней, паразитов, страха беременности и сексуального насилия. Как раз во время, когда они снимали своё кино, разгоралась эпидемия ВИЧ, накатывали волны наркопотребления, делались более видимыми сексуальные преступления — и это было доступно для обсуждения, хотя и в метафорической форме.

Читайте также:

Лучшие хорроры 2025 года: топ-28

Возможно, новый импульс боди-хоррору придала эпидемия COVID, которая показала: даже в повседневность может вторгнуться телесный кошмар.

Одновременно с этим перестала быть отдалённой фантазией и перспектива трансгуманизма и усовершенствования человеческого тела, а на фоне генетических открытий стали разгораться биоэтические дебаты. Страх превратиться в не-человеческое оказался особенно силён. Как говорится у Кроненберга в «Видеодроме», «Да здравствует новая плоть!» Кроме того, в эпоху чётвертой волны феминизма особым полем битвы становится именно тело женщины — её автономность, права, специфический опыт, травмы и фобии.

В разные времена боди-хоррор говорит о разном — но всегда остаётся чревычайно интимным жанром, потому что затрагивает нас в высшей степени; показывая изменения плоти, заглядывает глубже всего к нам в душу. Отражает и наши самые личные, самые глубинные страхи, и ужасы нашей эпохи.

Как оно менялось: топ-10 фильмов, позволяющих понять жанр

Вкусная дрянь

Из земли начинает сочиться жижа, которая оказывается потрясающим десертом. Люди объедаются «вкусной дрянью», но слишком поздно обнаруживают, что на самом деле это жуткий паразит, завладевающий телом.

Почему стоит смотреть: это классика сатирического боди-хоррора, где телесные трансформации сочетаются с едкой критикой капитализма.

Нападение людей-грибов

Прогулочная яхта терпит крушение на острове, где спасшимся пассажирам для выживания приходится есть подозрительные грибы. Постепенно люди сами начинают превращаться в покрытых спорами грибовидных существ.

Почему стоит смотреть: режиссёр Исиро Хонда известен работой над фильмами о Годзилле, но «Нападение людей-грибов» стало одной из самых мрачных его картин. Фильм едва не запретили в Японии из-за грима, напоминающего о жертвах атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. Позже кино стало культовым и вдохновляло среди прочих Стивена Содерберга и Джона Капентера.

Бесконечный бассейн

Герои Александра Скарсгарда и Мии Гот оказываются на вымышленном тропическом курорте, где богатые туристы могут совершать любые преступления, а наказаны за это будут их клоны.

Почему стоит смотреть: сын Дэвида Кроненберга Брэндон снял собственный эксперимент на поле боди-хоррора, который критики расхвалили как яростную и провокационную сатиру на общество неограниченного потребления.

Кожа

Мальчик, который хочет стать русалкой, безглазая девочка, женщина с аномальной пищеварительной системой: перед нами предстают переплетающиеся истории людей-изгоев, которых отторгает общество.

Почему стоит смотреть: испанец Эдуардо Касанова снял современную версию классической картины Тода Браунинга «Уродцы». Здесь аномалии внешности тоже служат метафорой социального отчуждения. Как и в старом фильме, здесь нет даже попытки эпатажа — есть лишь печальное и прочувствованное размышление о стыде, принятии и обществе, которое готово оттолкнуть всякого, кто выглядит или ведёт себя нестандартно.

Район №9

На Земле терпят крушение представители расы инсектоидов. Человечество заселяет их в гетто в Южной Африке, где «креветки» вынуждены жить в нищете и унижении. Викус, один из чиновников международной компании, контролирующей гетто, случайно вступает в контакт с инопланетным артефактом, после чего сам начинает превращаться в пришельца. Теперь Викусу предстоит ощутить на себе все прелести ксенофобии и дискриминации со стороны бывших соплеменников.

Почему стоит смотреть: полнометражный дебют теперь уже прославленного Нила Бломкампа был восторженно встречен критикой и фестивалями — благодаря отличным спецэффектам и жёстко-ироничной интонации. А главное — реалистичным отсылкам к апартеиду в ЮАР: в 1966 году 60 тысяч жителей «района №6» насильственно разлучили с родными и выселили на новое место.

Отель Инферно

Наёмный киллер Фрэнк получает простой заказ: убить семейную пару в гостиничном номере. Однако вместо этого он попадает в лабиринт, полный демонов и культистов. Ему придётся постараться, чтоб спасти не только своё тело, но и душу.

Почему стоит смотреть: это классический пример продукции итальянской студии Necrostorm, у которой все фильмы — сплошь кровища, слизь, монстры один другого страшнее и сто способов их умерщвления. Здесь тоже сплошное кровавое месиво, причём от первого лица, как в компьютерном шутере, — за два года до нашумевшего «Хардкора» Ильи Найшуллера!

Химера

Семейная пара биоинженеров экспериментирует с ДНК разных животных и птиц. В результате особенно смелого опыта у них получается создать гибрид, напоминающий одновременно девушку, птицу и скорпиона. Создание обладает высоким интеллектом и быстро растёт, а супруги всё больше привязываются к своему творению.

Почему стоит смотреть: создатель знаменитого хоррора «Куб» Винченцо Натали признавался, что хотел на этот раз снять что-то «шокирующее, но в то же время абсолютно правдоподобное». Так что фильм вполне всерьёз касается проблем научной этики и опасности генетических экспериментов, но главное в нём, пожалуй, — инцестуальный любовный треугольник, невольным свидетелем которого становится зритель: это и будоражащее, и тревожное, и смешное зрелище того, какими химерическими, невообразимыми могут быть сами человеческие импульсы и желания.

Дагон

Четыре туриста отдыхают на яхте у берегов Испании. Шторм разбивает их корабль, и в поисках помощи они отправляются в ближайшую рыбацкую деревушку под названием Имбока, но подвергаются нападению странных пучеглазых людей. Местный пьяница рассказывает: когда-то Имбоку захватили культисты морского бога Дагона, и теперь её обитатели — не вполне люди.

Почему стоит смотреть: режиссёр Стюарт Гордон взял за основу сценария рассказ Говарда Лавкрафта «Тень над Иннсмутом» — и пожалуй, у него получилась одна из самых точных по духу экранизаций. Рыболюди гоняются за героями, пытаются снять с них кожу и принести в жертву, — но самое страшное тут, пожалуй, осознание главного героя, что он не так уж сильно отличается от чудовищ. И фильм даже заканчивается своеобразным хеппи-эндом — с точки зрения тех, у кого отросли жабры и плавники.

Побудь в моей шкуре

Странная девушка подбирает автостопщиков где-то в окрестностях Глазго, а потом отвозит их в заброшенный дом и перерабатывает, оставляя только кожу. Постепенно она начинает интересоваться своими жертвами и воспринимает их уже не только как еду.

Почему стоит смотреть: Джонатан Глейзер снял фильм по роману Мишеля Фейбера: там в центре сюжета — инопланетянка, похищающая землян на пищу своим соплеменникам. В фильме таких подробностей нет, да и вообще мало что проговаривается; остаются только безлюдные шотландские пустоши, дорога да чёрное блестящее тело под человеческой кожей. Скарлетт Йоханссон, сыгравшая главную героиню, подошла к передаче опыта нечеловеческого существа так близко, как это в принципе возможно.

Экстирпация

Старшеклассница Полин страдает бредовыми идеями, одержима насилием и мечтает стать хирургом. Сверстники и даже родители сторонятся её. Полин любит только младшая сестра Грейс, которая страдает муковисцидозом. Полин решает помочь сестре и вернуть себе любовь окружающих…

Почему стоит смотреть: дебютная лента режиссёра Ричарда Бейтса мл. была с восторгом встречена большинством критиков. Тут сплавились воедино довольно откровенные кровавые сцены «хирургии» — и не менее откровенная драма о подростке-изгое и её внутреннем мире, полном тревоги.