5 лучших фильмов Джима Джармуша
Разбираемся, как и о чём снимает икона андерграундного кино.


Иллюстрация: кадр «Предел контроля» / PointBlank Films / «Кофе и сигареты» / Asmik Ace Entertainment / «Мертвые не умирают» / Animal Kingdom / «Вне закона» / Grokenberger Film Produktion / Tamila Zhagan / Nirmal Rajendharkumar / Adrian Rosco Stef / Unsplash / KamranAydinov / Freepik / Дима Руденок для Skillbox Media
Джима Джармуша считают одной из главных фигур независимого американского кинематографа. Наследник идей Николаса Рэя и Вима Вендерса, уже за свой первый полный метр он получил награду в Каннах. Джармуш всегда обнаруживается в контрпозиции к популярному кино, даже если его прошлые картины становятся признанной классикой. В честь недавнего 40-летия «Более странно, чем в раю» вспоминаем этот фильм — и ещё четыре ленты, которые помогут понять художественный мир Джармуша.
- «Более странно, чем в раю»: эмигрантский роуд-муви, в котором ничего не происходит
- «Пёс-призрак: Путь самурая»: история о том, как афроамериканец-наёмник, живущий по самурайским заветам, поссорился с итальянской мафией
- «Вне закона»: трагикомедия о побеге из тюрьмы с гениальным актёрским ансамблем
- «Выживут только любовники»: мелодрама о том, как вампиры выживают в мрачном Детройте
- «Мёртвые не умирают»: саркастичный зомби-хоррор со звёздными камео

Фото: Denis Makarenko / Shutterstock
Несмотря на всемирное признание, Джармуш со своим постоянным противопоставлением мейнстриму относится к направлению ноу-вейв, которое возникло в 1970-е в Нью-Йорке как ответ на коммерциализацию творчества новой волны. В случае Джармуша это ноу-вейв-минимализм. Он считывается в том, как Джармуш пишет сценарии и какие режиссёрские приёмы использует. Он начинал, когда инди-кино не было так такового, находясь в оппозиции индустрии, так что его творчество и тогда, и сейчас — плоть от плоти андерграунда.
Картины Джармуша очень разные: и тематически, и с точки зрения художественного языка. Но всё же можно выделить черты, характерные для его режиссёрского стиля. Джармуш вдохновляется неореализмом, любит форму роуд-муви, чувствует себя Другим, а ещё предпочитает статичную камеру, длинные планы и истории, в которых будто бы ничего не происходит. В его картинах словно отсутствует зрелищность как таковая, настолько они неспешны.
«Более странно, чем в раю» (1984)
Вилли (Джон Лури) и Эдди (Ричард Эдсон) живут в Нью-Йорке и пытаются сводить концы с концами. Вилли, приехавший в своё время из Венгрии, хорошо освоился в городе, но городская жизнь его явно тяготит. Приключения начинаются, когда в гости из Будапешта приезжает кузина Вилли Ева (Эстер Балинт). Она едет к тёте в Кливленд, но по пути навещает Вилли и остаётся в его квартире на несколько дней. Хотя вскоре Ева всё-таки уезжает, её визит значительно меняет ход жизни кузена. Проходит год, и Вилли с Эдди, заработав шулерством 600 долларов, решают тоже съездить в Кливленд, чтобы навестить Еву. Там им становится скучно, и троица отправляется на юг страны.
Хотя фильм, снятый в 1984 году, стал дебютным полным метром тогда ещё начинающего Джармуша, он признан одной из важнейших картин американского независимого кино: Джармуш получил с ним «Золотую камеру» за лучший дебют на Каннском фестивале и спецприз фестиваля «Сандэнс».
Уже здесь можно заметить особенности, которые сейчас можно назвать отличительными чертами его режиссёрского стиля: неторопливость, отсутствие чрезмерной зрелищности, длинные планы и статику.
Хотя жанр фильма обозначен как драма, в действительности это классический роуд-муви. Конечно, классический для Джармуша. Его понимание роуд-муви шире привычного: герои не просто едут куда-то в поисках лучшей жизни или себя, исследуя то, что их окружает, а пытаются достичь собственного рая. В случае с «Более странно, чем в раю» — буквально: каждый из героев стремится туда, где, как ему кажется, находится этот рай, будь то США, Кливленд или Флорида. При этом с персонажами как будто бы ничего не происходит: перемещаясь из города в город, глобально они остаются в той же точке. И хотя герои путешествуют вместе, Джармуш рассказывает о них три отдельные истории.
Он дробит истории, но в фильме практически нет монтажных склеек. Это тоже характерно для Джармуша — он любит снимать одним дублем и использовать длинные планы. В случае с «Более странно, чем в раю» тому есть две причины. Первая — особенности производства того времени и малый бюджет; порой фильм действительно ощущается в лучшем случае как дипломный студенческий проект. Вторая — Джармуш специально прибегает к простым, но нетривиальным приёмам. Переходы через затемнение и естественный звук вместо дубляжа позволяют добавить в фильм искренности и непосредственности, важных для подобных историй.
Джармуш стал предвестником малобюджетного независимого кино, бум которого пришёлся на девяностые. Один фильм показал массам (хотя, конечно, больше другим киношникам и синефилам), что можно сделать качественное кино, используя самые простые минималистичные приёмы. Конечно, не всё, что видно в фильме, — чисто авторские ходы. Например, неподвижность кадра явно заимствована из «Катцельмахера» Фасбиндера, который также рассказывает об истории эмиграции.
«Вилли, Вилли, что ж ты будешь делать в Будапеште?»
В «Более странно, чем в раю» формируется образ иммигранта, который становится универсальным для работ Джармуша. Это городской человек, который любит урбанистические пейзажи, типичную для крупных городов архитектуру, но при этом теряется в непривычных проулках и толпах на улицах. В этом и сам Джармуш — будто бы свой в мегаполисе, но и другой, чуждый привычного коренным жителям образа существования. Его картины становятся идеальным антропологическим кино, которое говорит о новых местах на языке чужака, но рассказывает о них так же подробно, как это сделал бы местный.

Образ чужака-иммигранта встречается и в следующих фильмах Джармуша, но именно здесь он формируется: Вилли и Эдди, будто клоны, в идентичных шляпах, оба отчуждены от предпочтительного образа жизни в городе. Они не понимают его и не могут до конца влиться в общество, каким бы «раем» им ни казалась эта страна или конкретные города. Они просто неспособны на такую ассимиляцию — из-за чего и возвращаются раз за разом в начальную точку своего пути. Для Евы же дорога кажется не такой фатальной — возможно, потому, что для неё это лишь первый виток бесконечной спирали.
«Более странно, чем в раю» — фильм, который можно назвать краеугольным в карьере Джармуша. Именно отсюда начинается отсчёт его собственного роуд-муви, где он — не только водитель, но и пассажир, и наблюдатель со стороны. Именно с «Более странно, чем в раю» начинается эпопея минималистичных фильмов, в которых будто бы ничего не происходит, — наверное, любимый тип фильмов фестиваля «Сандэнс» на протяжении нескольких следующих десятков лет.
«Пёс-призрак: Путь самурая» (1999)
Пёс-призрак (Форест Уитакер) — наёмный убийца, блестящий профессионал и затворник. Он следует бусидо, кодексу чести самурая, и служит итальянскому мафиози Луи (Джон Торми), который как-то спас ему жизнь.
Однажды дочь босса городской мафии по имени Луиза (Триша Весси) сбегает со своим любовником, Красавчиком Фрэнком (Ричард Портноу). Луи поручает Псу-призраку убить Фрэнка. Тот выполняет задание, но не замечает, что в момент убийства в квартире была и сама Луиза. Отец Луизы, возмущённый тем, что дочери нанесли психологическую травму, решает отомстить, и вся городская мафия начинает охоту на Пса-призрака.
Это кино, на первый взгляд чрезвычайно странное, идеально вписывается в фильмографию Джармуша. Здесь есть уже знакомая нам отстранённость: главный герой живёт по специфическим правилам, чуждым его окружению. Его можно принять за безумца, но нет, Пёс-призрак полностью отдаёт себе отчёт в своих действиях. И одиночество становится для него поводом оправдывать своё преступное поведение древней системой моральных принципов. Он — всё тот же чужеземец в местном обществе, неспособный вписаться, стать своим.
Сценарно «Пёс-призрак» тоже построен привычно для Джармуша. В некоторой степени это тот же «Мертвец», но в современном сеттинге: киллер ищет своего рода спасения, сталкивается с другими героями, вроде как преодолевает ужасы, но даже полностью не осознаёт фатальности происходящего; он тоже «мертвец» — спасённый когда-то, он всё равно не живёт, а существует.
— Ты знаешь, Луи. У этого Пса-призрака есть одна положительная черта.
— Какая, Вин?
— Он валит нас по-старому, как офигенных бандитов.
Новое здесь с точки зрения режиссуры — разрастающаяся система оммажей и цитирований. Например, множественные отсылки к «Самураю» Жан-Пьера Мельвиля: герой Фореста Уитакера, конечно, на Ален Делона не походит, и приручает он не дрозда, а голубиную стаю, но общий тон фатализма легко считывается.

В «Псе-призраке» много книг. Главная среди них — пособие о жизни самурая XVIII века, «Хагакурэ», которое главный герой преподносит как единственную в его жизни ценность. Советует он и томик Рюноскэ Акутагавы, а именно «Ворота Расёмон»: жизнь самого Пса-призрака буквально повторяет рассказ о слуге, который не может решить, как же ему жить. Изначально же «Расёмон» Псу даёт Луиза. Мелькают здесь и «Души чёрного народа» Дюбуа Бёркхардта, «Ветер в ивах» Кеннета Грэма, «Франкенштейн» Мэри Шелли.
Фильм Джармуша — тоже своего рода Франкенштейн. Для кого-то это чуть ли не пародия на криминальный боевик о мафии, для кого-то — идеальный образец постмодернистского кино. Он похож на мозаику из разнообразных деталей, собирающихся в единое полотно: даже главный герой — афроамериканец-наёмник, который живёт по самурайским заветам и работает на итальянскую мафию. При этом «Пёс-призрак» — всё тот же традиционный для Джармуша роуд-муви о поисках своего места в жизни, желанного и недостижимого.
На конец девяностых приходилось много экспериментальных проектов, это было идеальное время для таких хаотичных сочетаний. Многие режиссёры, попробовав себя в таких экспериментах, позже отказываются от них, но не Джармуш. Хаос, эклектика, сочетание несочетаемого — всё это продолжило разрастаться и множиться в его творчестве, достигнув апогея в фильме «Мёртвые не умирают», о котором мы поговорим чуть позднее. Джармуш возвращается к своему стилю, как и «Ворота Расёмона» возвращаются своей первой владелице.
«Вне закона» (1986)
В тюремной камере Луизианы встречаются трое — радиодиджей Зак (Том Уэйтс), сутенёр Джек (Джон Лури) и итальянский мигрант Боб (Роберто Бениньи). Зак потерял работу, расстался с девушкой (Эллен Баркин) и ввязался в преступную схему с перегоном автомобилей. Джека арестовали за его сутенёрскую деятельность. Боб же, едва говорящий на английском, получил срок за непредумышленное убийство. Троица решается на побег, с которого начинается их путь по Америке.
Третий полный метр режиссёра — притча. Уже привычная история о «чужаках» обрастает этическими комментариями и врастает в новую для Джармуша притчевую структуру. После он будет возвращаться к формам, близким притче, но «Вне закона», наверное, соответствует ей больше всего. Хотя это всё ещё история про чужеземцев, путешествующих по США.
«Моя мама всегда говорила, что Америка — это большой плавильный котёл. Когда он кипит, то вся дрянь поднимается на поверхность».
Фильм вошёл в историю в первую очередь благодаря актёрскому ансамблю. Трио Бениньи, Лури и Уэйтса стало культовым — химия между ними заставляет поверить, что вот эти вчерашние незнакомцы и вправду могут отправиться в пугающее своей неизвестностью странствие. Все трое — аутсайдеры, для которых встреча в камере стала единственной удачей в жизни. Дорога привела их в эту камеру, она же позволила им из неё выйти и расстаться навсегда. Как и в «Более странно, чем в раю», встреча героев становится точкой отсчёта, обещанием и возможностью перемен.

Выделяет этот фильм среди остальных то, как Джармуш работает с героями. В большинстве его фильмов, особенно ранних, они лишь выполняют некие функции, помогают выстроить нужную картинку. Во «Вне закона» герои прописаны подробнее: для Джармуша важно, что они следуют конкретным паттернам поведения и их личность определяется отношением к тюремному заточению. Так, Боб становится единственным, кто достигает хоть какой-то цели. Только он понимает, к чему следует идти, и стремится к результату. Джек и Зак же привыкли плыть по течению — и плывут, буквально, ведь вместо трассы — река. Один из них не способен на рефлексию, для другого же арест стал логичным следствием работы, просто небольшим препятствием. Лишь Боб делает выводы, и это даёт ему шанс достичь лучшего мира.
Джармуш снова рисует нам тотальную опустошённость, но и в ней мелькает надежда. Дополняют эту картину чёрно-белая плёнка и статичные кадры, часто охватывающие панорамы. Простая композиция да события в небольшой камере или на фоне болот Луизианы: стильно, лаконично, как и должно быть в эталонном фильме о встрече, разлуке и бесконечном стремлении.
«Выживут только любовники» (2013)
Вампирская история любви Адама (Том Хиддлстон) и Евы (Тильда Суинтон). Они уже много веков вместе, хотя и находятся сейчас в разных сторонах света. Адам живёт в Детройте, занимается музыкой и выбирается из дома только за новой партией крови. Периодически он впадает в хандру — и вот теперь снова думает о самоубийстве. Адам просит своего знакомого Иэна (Антон Ельчин), который обычно достаёт ему редкие музыкальные инструменты, в этот раз достать пулю из дерева.
Ева живёт в Танжере, Марокко, увлечённая чтением и беседами со своим другом Кристофером Марло (Джон Хёрт). После телефонного разговора с мужем она понимает, что её супруга опять охватили упаднические настроения, так что отправляется к нему в гости. Вскоре к ним приезжает Ава (Миа Васиковска), младшая сестра Евы, — она не желает следовать правилам безопасности, которых придерживаются Адам и Ева, и это приводит к череде неприятностей.
Джармуш любит играть с жанрами — это было понятно ещё в конце девяностых, но в недавних картинах прямо-таки бросается в глаза. Если бы этот фильм снял кто-то другой, могла бы получиться очередная привычная нам вампирская мелодрама. Но «Выживут только любовники» — в первую очередь тот самый джармушевский роуд-муви: герои путешествуют по миру в поисках безопасного места, но места им будто бы и нет нигде. Почти отчаявшиеся, тонущие в своей тоске; единственное, что у них осталось, — они сами и их любовь. Они уезжают из Детройта, который похож на город-призрак, в Танжер, наполненный жизнью и скрывающий множество историй своих жителей. Но и оттуда они, вероятно, уедут, ведь их жизнь — бесконечный роуд-муви. Будто Джармуш мог взять любой другой период их жизни и вышло бы всё то же самое.
При этом фильм больше походит на метафоричный социальный комментарий. Сейчас популярны вампирские любовные истории? Держите. Добавить фан-сервиса? Почему бы и нет. Но не всё так просто. Джармуш — противник консьюмеризма. Именно эта позиция проходит красной нитью через весь фильм. Адам пишет великую музыку, но о нём никто не должен знать. Кристофер Марло отдаёт свои великие поэмы другим авторам, ведь человеческая жизнь коротка, а тексты должны быть прочитаны здесь и сейчас. Лос-Анджелес, откуда приехала Ава, — город, наполненный «зомби». Эти «зомби» как раз и испортили всё что возможно, лишив человечество культуры и наследия искусства.
«Твой эгоцентризм — это растрата жизни. А её можно посвятить созерцанию, любованию природой, наслаждению добротой и дружбой. И танцам!»

Тон повествования может подталкивать к идее, что фильм представляет собой в первую очередь тонкую сатиру. Но, конечно, больше здесь прямолинейного снобизма. Джармуш-сноб снимает кино про вампиров-снобов, для которых незнание сорта самого тяжёлого дерева — очевидная недалёкость. Он ставит диагноз всему обществу: мы погрязли в потреблении, не ценим наследие, отказались от культурного развития. Подобное отношение позволяет Джармушу уйти в отрыв, добавляя миллион мелких деталей и отсылок.
Адам живёт неподалёку от дома, где вырос Джек Уайт, и покупает кровь у доктора, меняющего фамилию на бейджах: то на «Фауста», то на «Калигари». Адам и Ева беседуют о судьбах Коперника и Галилея. Ева же представлена Джармушем как тот самый Фибоначчи — и с собой в поездку она берёт книги Уоллеса и Беккета. Это уже не кино синефила для синефилов, а чистый интеллектуальный аттракцион, дополненный потрясающими визуальными эффектами, — Джармуш выстраивает кадр предельно эстетски, без единой лишней детали.
Важной частью этой истории становится музыка. Адам — профессиональный музыкант, и Джармуш тоже серьёзно занимается музыкой. Первые его проекты пришлись ещё на восьмидесятые, когда он был, например, участником The Del-Byzanteens. SQÜRL — новая группа режиссёра, которую он основал вместе с Картером Логаном и Шейн Стоунбек. Дебютный альбом группы вышел в 2010 году, а в 2012 она выпустила несколько треков, которые вошли в саундтрек к фильму «Выживут только любовники».
«Мёртвые не умирают» (2019)
В Сентервилле, небольшом американском городке, происходят странные вещи: часы останавливаются, птицы исчезают, домашние животные убегают в ближайшие леса. Шериф Клифф Робертсон (Билл Мюррей) и офицеры Ронни Петерсон (Адам Драйвер) и Минди Моррисон (Хлоя Севиньи) получают сигналы о том, что кто-то нападает на людей. Оказывается, что это после сдвига оси Земли начался апокалипсис: меняется режим дня и погодные условия, а мёртвые восстают из могил. Полицейские, объединив силы с местными жителями, в частности с владелицей местного ритуального агентства (Тильда Суинтон), вступают в схватку с зомби, одновременно пытаясь разобраться, что же всё-таки происходит.
Вот только что Джармуш рассказывал нам про вампиров как интеллигенцию в эпоху всеобщего декаданса, где в образе зомби предстают обычные люди. Теперь же он изображает очень странный зомби-апокалипсис. В «Мёртвые не умирают» Джармуш достигает апогея своей постмодернистской хаотичности: фильм можно назвать и классической комедией, и привычным зомби-хоррором, и старым добрым джармушевским роуд-муви. Полицейские путешествуют по городу, сражаясь с зомби и стараясь помочь жителям. При этом всё происходящее кажется тотальным абсурдом, над которым смеётся не только зритель, но и сами герои. Настолько, что они сами задаются вопросом, а должно ли это быть в сценарии.
— Дикий зверь. Или несколько диких зверей.
— Я думаю, это зомби.
На первый взгляд кажется, что Джармуш хотел просто повеселиться. Позвал актёров, с которыми любит работать, друзей на эпизодические роли, написал простой, но смешной сценарий. Снял свою версию «Твин Пикс», но без линчевской мистики. Но в действительности за штампом зомби-комедии кроется очередной социальный комментарий: простые люди как раз и есть «зомби», ведь рефлекторно продолжают делать одно и то же (ох уж это общество потребления), и они же ответственны за апокалипсис вокруг. Даже для такого любителя комментариев, как Джармуш, экологический контекст — это что-то новое. Из всех персонажей ему явно более близок отшельник по имени Боб (Том Уэйтс), наблюдающий за происходящей катастрофой из леса: он понимает и в чём причины такого поведения «зомби», и что вызвало все эти события.

Но не подумайте, что этот фильм — скучное морализаторство. Наоборот, чего стоит хотя бы зомбированный Игги Поп, который хлещет свежесваренный кофе прямо из кофейника, или Стив Бушеми в кепке «Сохраним Америку белой снова». Цитаты из «Ночи живых мертвецов», «Убить Билла», «Психо», даже шутки про роль Адама Драйвера в «Звёздных войнах» — всё это мастерски вписано в привычный для режиссёра нарратив притчи. При этом герои крайне флегматично передвигаются по своему провинциальному городку и даже головы монстрам сносят с напускной ленью. Живые не живут, а только существуют — в принципе, как и все герои любого роуд-муви Джармуша. Не зря нам с самого начала говорят, что «всё это плохо кончится».