Конвертируемый заём. Как он поможет стартаперам в России и нужно ли его бояться?

Что такое конвертируемый заём?

По схеме конвертируемого займа инвестор даёт основателям деньги без первичной оценки бизнеса и на самой ранней стадии развития компании. Стартап может распоряжаться этими средствами по своему усмотрению. Спустя некоторое время инвестор получает либо акции компании, либо её долю. Срок обычно оговаривается в договоре конвертируемого займа. Ценные бумаги инвестор покупает по скидке, а долю получает соразмерно изначальным договорённостям, вне зависимости от того, какую часть компании он мог бы приобрести в обмен на свой заём сейчас. Для инвестора важно, чтобы доля, которую он получит, выросла за это время в цене.

Закон 354-ФЗ наконец вступил в силу 13 июля 2021 года, но пока не привёл к взрывному росту числа сделок по конвертируемым займам в России, рассказали Skillbox Media участники рынка.

Чёткая и прозрачная схема

Закон о конвертируемом займе — плод долгих совместных трудов законодателей, представителей индустрии и венчурного сообщества, говорит Александра Орехович, директор по правовым инициативам государственного Фонда развития интернет-инициатив (ФРИИ), который участвовал в разработке закона. По её словам, путь от внесения законопроекта до его принятия занял более четырёх лет. Разработчики адаптировали к российскому законодательству лучшие мировые практики применения механизмов конвертируемого займа.

Если суммировать все нововведения, процедура заключения договора теперь выглядит так: все совладельцы компании устраивают общее собрание и дают согласие на заключение договора конвертируемого займа и вхождение в общество третьего лица, рассказывает Дмитрий Казаков, юрист практики сопровождения сделок M&A юридической компании «Лемчик, Крупский и партнёры». По его словам, на этом же собрании участники определяют, какая доля будет в компании у нового инвестора и когда он эту долю получит. Там же принимается решение об увеличении уставного капитала на основании конвертации займа. Если речь идёт об акционерном обществе, то после подписания договора сразу регистрируется выпуск дополнительных акций.

Решение общего собрания участников и договор конвертируемого займа потом заверяет нотариус. Он же отправляет информацию о сделке в государственные органы, в том числе в налоговую инспекцию. Информация о договоре должна вноситься в ЕГРЮЛ, но пока такой возможности нет, уточняет Казаков. Дальше, возможно, эти сведения будут вписываться по аналогии со сведениями о корпоративных договорах.

Спустя определённое время после заключения договора наступает срок возврата займа или конвертации. Не позднее чем через три месяца после наступления этого срока инвестор приходит к нотариусу или реестродержателю и требует либо вернуть ему заём, либо оформить долю или акции предприятия на его имя, рассказывает Казаков. Нотариус должен уведомить о желании инвестора компанию, та либо даёт согласие, либо в течение 14 рабочих дней направляет свои возражения. Нотариус тогда прекращает все свои действия, а займодавец вправе пойти в суд и потребовать исполнения своих требований.

Важные новшества

Самое важное в новой процедуре — голосование всех участников компании в самом начале процесса и принятие ими решения «на берегу», а также нотариальное заверение сделки, говорят законодатели и опрошенные Skillbox Media юристы.

Когда решение об увеличении уставного капитала принимается сразу, выгоды обеих сторон очевидны, уверена Орехович. По её словам, у инвестора теперь есть гарантии, что он получит свою доли в бизнесе, — поскольку все необходимые решения со стороны основателей уже приняты. То есть после заключения договора конвертируемого займа всё зависит только от того, достигнет ли компания указанных в договоре показателей.

А для стартапа, продолжает Орехович, важно, что появился законодательный механизм, позволяющий быстро получить финансирование проекта и при этом сохранить свободу и оперативность в принятии решений по управлению бизнесом. Это очень важно для развития начинающей компании, уверена она.

Заверение же сделки нотариусом исключает мошенничество с обеих сторон. Нотариус фиксирует сделку, а когда приходит время, уведомляет совладельцев общества о вхождении нового участника и отправляет в Росреестр документы на регистрацию, говорит Людмила Голубкова, гендиректор управляющей компании инвестфонда «Астарта капитал», инвестирующего в техностартапы.

Как было раньше

Раньше для заключения договора конвертируемого займа приходилось придумывать хитрые схемы и использовать действующие инструменты гражданского права. Например, в качестве способа прекращения обязательств сторон в договоре займа указывали не только возврат денег инвестору, но также зачёт взаимных денежных требований сторон, рассказывает Анна Пашутина, юрист компании Express-Law, которая работает со стартапами и сотрудничает с венчурным фондом The Untitled Ventures.

Когда срок действия договора займа истекал (или даже в течение срока его действия, если это оговаривалось сторонами), инвестор-займодавец писал для получения своей доли заявление о вступлении в состав участников компании и внесении вклада в её имущество. При этом сумма вклада была равна сумме займа с начисленными процентами, продолжает Пашутина.

После этого, говорит она, компания на основании заявления займодавца оформляла его вступление в состав участников общества и стороны подписывали соглашение о зачёте взаимных денежных требований. В конце производился взаимозачёт сумм, и каждая из сторон могла получить желаемое: инвестор — долю в компании, а стартап — списание долга.

Но при такой схеме никто не гарантировал, что инвестор точно получит долю. Стартаперы-заёмщики нередко затягивали голосование по приёму в компанию нового владельца, время шло, а инвестор свою долю не получал, делится опытом Максим Барашев, управляющий партнёр юридической фирмы BBNP и эксперт московского подразделения «Деловой России» по международному частному праву. Эксперт добавляет, что получение доли или акций инвестору ранее гарантировал выпуск конвертируемых облигаций или опцион эмитента по правилам закона о рынке ценных бумаг. В остальных случаях было непонятно, получит ли он что-нибудь.

Более того, если стартап рос и зарабатывал, а его оценка достигала, например, показателя в десятки миллиардов рублей, отдавать долю инвестору, который внёс когда-то 30 миллионов рублей, могло показаться основателям невыгодным, объясняет Орехович. Получение инвестором причитающейся ему доли полностью зависело от решения компании, и часто в таких случаях ему не доставалось ничего. Можно было пойти в суд для взыскания долга и неустойки, но их сумма, как правило, существенно уменьшалась.

Позитивный настрой

Позитивнее всего принятие закона восприняли сами его разработчики и предприниматели, показал опрос Skillbox Media. Некоторые инвесторы тоже отмечают плюсы закона, но скорее для стартаперов, чем для самих себя.

Разработчики считают, что предусмотрели в новом законодательстве все мелочи и создали максимально благоприятные условия для заключения сделок конвертируемых займов в России. По оценкам экспертов, до 70% инвестиционных сделок в России на посевной и предпосевной стадии будут проходить с использованием нового механизма. Это позволит стартапам быстрее привлекать финансирование, столь необходимое для поддержки бизнеса на ранних стадиях, полагает Александра Орехович.

Закон также поможет предпринимателям дольше удерживать контроль над компанией без вторжения инвесторов, замечает Людмила Голубкова из «Астарта капитал». Она неоднократно наблюдала, как российские инвесторы пытаются сразу купить долю в 50,1% в перспективном техностартапе, поставить туда свой менеджмент и взять бизнес под контроль. Схема конвертируемого займа позволяет этого избежать.

Опрошенные предприниматели говорят, что пока не заключали договоров конвертируемого займа по новому законодательству, но считают, что теперь смогут быстрее привлекать инвестиции, не ограничиваясь выбором только доверенных инвесторов.

Например, разработчик рекрутера с искусственным интеллектом робота Веры «Стафори» в 2018 году привлёк в виде конвертируемого займа и в виде опционов 226 млн рублей от ФРИИ и гендиректора Кировского машиностроительного завода в Санкт-Петербурге Георгия Семененко. Инвестиции были нужны для выхода на зарубежные рынки и создания новых продуктов, компания до сих пор их расходует, рассказал сооснователь и гендиректор «Стафори» Владимир Свешников.

А Евгений Чернов, сооснователь и управляющий партнёр компании-разработчика IT-сервисов по оптимизации и управлению финансами для интернет-магазинов PIM Solutions, вспоминает, что ему было нелегко решиться на подписание договора конвертируемого займа даже с ФРИИ, потому что это государственный фонд. Он несколько часов изучал договор и советовался с юристами. Но заём был нужен на масштабирование бизнеса, и бизнесмен решился.

В результате в 2017 году PIM Solutions привлекла 200 млн рублей от ФРИИ, фонд приобрёл 5% в компании. Бизнес PIM Solutions стал быстро развиваться: в 2019 году через систему PIM Solutions прошло 35 млн посылок, в 2020-м — уже 60 млн.

На лавке сомневающихся

Менее позитивно оценивают новое законодательство предприниматели, которые ранее совершали сделки по конвертируемым займам за рубежом. Опыт убедил их, что заключать такие договоры в иностранной юрисдикции выгоднее и удобнее. Многие сомневаются, что в России даже при нынешнем законодательстве сделки пройдут так же хорошо.

Михаил Кудинов, сооснователь и коммерческий директор компании Veeroute (разрабатывает облачный сервис оптимизации сложных бизнес-задач в области транспортной логистики и доставки), рассказывает, что в 2017 году брал конвертируемый заём за рубежом, потому что в России не было законодательных инструментов, которые позволяли бы это сделать. Ему импонировало и то, что в англосаксонском праве давно сложилась правоприменительная практика в отношении этой процедуры, что снижает риски сторон.

Инвесторы Veeroute, венчурный фонд банка «Санкт-Петербург» и консорциум бизнес-ангелов, вложили в компанию 1,6 млн долларов. В виде конвертируемого займа был выдан первый транш. По словам Кудинова, сделка заняла всего от трёх до шести месяцев и компания смогла быстро воспользоваться деньгами для развития продукта и расширения команды разработчиков. В России, считает он, и сейчас было бы рискованно заключать подобные сделки, поскольку закон только что приняли и правоприменительной практики пока нет.

А Павел Конозаков, основатель и гендиректор компании Timebook, разрабатывающей систему автоматического планирования рабочего времени сотрудников ретейла, в 2016 году по просьбе своего швейцарского инвестора открыл дочернюю компанию в Европе и тут же получил первый транш инвестиций в виде конвертируемого займа. Сначала Конозаков планировал этот транш вернуть, но после ещё нескольких траншей и взрывного развития бизнеса российской компании в Европе инвестор простил Timebook её долг. В России, уверен предприниматель, сделку на таких условиях было бы совершить сложнее.

Значительная часть российских стартаперов будет и дальше заключать сделки с инвесторами в странах с англосаксонской правовой системой, считает Голубкова. Там действуют упрощённые схемы регистрации и ликвидации компании, а обязательства возврата займа трактуются более свободно. Более того, на Западе компания и инвестор могут заключить упрощённый договор SAFE (Simple Agreement for Future Equity), который был разработан в 2013 году американским акселератором Y Combinator и позволяет быстро привлекать финансирование без подписания горы документов, объясняет она. В России подобных схем нет.

Однако заключение зарубежных сделок сейчас может иметь последствия, предупреждает Виталий Полехин, руководитель клуба инвесторов Московской школы управления «Сколково». Он напоминает, что в России взят курс на «деофшоризацию» и закон принят в том числе для возврата российских денег обратно в Россию. Законодатели хотят побудить российских инвесторов и предпринимателей заключать сделки на родине, а не за рубежом.

Команда недовольных

Как показал опрос Skillbox Media, сильнее всего недовольны новым законодательством венчурные инвесторы (их риски в сделках конвертируемых займов самые высокие) и юристы (видят недочёты в законе).

Например, юрист Анна Пашутина считает, что принятый механизм конвертации займа вызывает много вопросов, а риски для инвесторов сохраняются. Эти риски связаны с тем, что инвестор может не получить долю из-за возражений стартапа, которые даже не будут подкреплены документально. Инвестору в этом случае придётся обращаться в суд с требованием об исполнении договора путём конвертации суммы займа в долю. И в течение всего срока обжалования и судебного процесса у инвестора не будет ни денег, ни доли.

Кроме того, поскольку по закону теперь всем участникам общества необходимо заранее одобрять конвертацию, они должны заранее понять размер доли инвестора-займодавца, говорит Пашутина. Однако это не всегда возможно, поскольку многое зависит от роста или падения выручки за период действия договора займа, а также от следующего раунда инвестиций и других инвесторов, поясняет она.

Вдобавок всегда остаётся вопрос, что делать при изменении соотношения долей до момента вступления в долю инвестора, выдавшего конвертируемый заём. Например, если в компанию войдёт новый инвестор, размышляет Максим Барашев. Пока непонятно, что делать в этой ситуации с предыдущим решением и признавать ли его недействительным, говорит он.

Даже заверение сделки нотариусом вызывает споры. Нотариусы всегда оформляют только то, что им понятно, так как несут юридическую ответственность и не могут допустить, чтобы суд признал сделку, прошедшую через их руки, ничтожной, объясняет венчурный инвестор Людмила Голубкова. Если же нотариус не понимает, как применяется на практике договор, который нужно заверить, он не будет его оформлять или начнёт цепляться к каждой формальности в нём.

В итоге разработчики уверяют, что новое законодательство даёт много свободы сторонам сделки и оставляет множество решений на усмотрение предпринимателей и инвесторов. А инвесторы полагают, что закон только закручивает гайки и заставляет через нотариуса формализовать свои отношения со стартапом. Многие не хотят попадать под пристальный надзор государства.

Но более всего инвесторов и помогающих им юристов заботит отсутствие в России правоприменительной практики по новому закону. Поскольку судебной практики нет, заключать в России договоры конвертируемого займа тоже никто не торопится. Неизвестно, чем такой договор может обернуться, заявляет бизнес-ангел Александр Румянцев. По его словам, он сначала посмотрит, как закон будет применяться в России, и только потом решится на первые подобные инвестиции.

В краткосрочной перспективе, пока не появится позитивная судебная практика и налоговая инспекция не создаст новые формы для конвертируемых займов, будет много проб и ошибок, не каждый инвестор на это пойдёт, соглашается Максим Барашев.

Со временем инвесторы привыкнут к новым правилам. К тому же в случае возникновения спора им будет проще судиться в российском суде по российскому праву. Если же договор заключён по иностранному праву, суду потребуется множество разъяснений о применении зарубежного законодательства, замечает Дмитрий Казаков. По его мнению, со временем инвесторы привыкнут оформлять договоры конвертируемых займов в России, так же как когда-то они привыкли постепенно к заключению в России опционных соглашений.