Как Иран развивает нанотехнологии вопреки санкциям. Уроки выживания в изоляции

Российской экономике после 24 февраля часто пророчат «иранский путь» жизни под санкциями. Иран вынужден мириться с ними всю свою современную историю. Однако иранцам удаётся не только сохранять свою государственность, но и развивать наукоёмкие отрасли экономики. Впрочем, у страны есть множество нерешённых проблем, которые способны обесценить эти достижения.

Мы изучили успехи и провалы «иранского пути» выживания под санкциями и обсудили их с иранистом, корреспондентом ТАСС в Тегеране и автором Telegram-канала «Дежурный по Ирану» Никитой Смагиным.

• Что представляет собой Иран сегодня
• Как Ирану удаётся развивать технологии под санкциями
• Иранские нанотехнологии — пример успешного развития в наукоёмкой сфере
• Вузы, льготы и криптовалюта: сильные стороны иранской модели
• Государственничество, утечка мозгов и отсутствие веры в завтра: недостатки иранской модели

Что представляет собой Иран сегодня

В той или иной степени Иран находится под санкциями Запада и ООН с 1979 года, когда в стране установился действующий сегодня политический режим.

В 2016 году, после ядерной сделки, с Ирана были сняты почти все санкции. Страна стала привыкать жить без них, её ВВП взлетел на 15% за два года. Но в 2018 году Дональд Трамп разорвал соглашение и вернул пакет санкций, добавив новые ограничения.

Уже четвёртый год Иран находится под санкциями. Среди них:

• фактическое исключение из мировой финансовой системы;
• нефтяное эмбарго, которое заставляет Иран продавать нефть по сниженным ценам тем, кто готов купить её вопреки воле Вашингтона;
• заморозка валютных резервов за рубежом;
• запрет на иностранные инвестиции;
• ограничения на торговлю во многих сферах, в том числе и не связанных с оружием или атомной энергетикой.

Казалось бы, страна, которая противостоит иностранному давлению все 40 лет существования, должна была выдержать удар 2018 года сравнительно легко. Но трамповские ограничения стали для Ирана разрушительными.

Санкции взвинтили цены. Только за 2021 год инфляция составила 44%, а продукты питания подорожали на 59,6%. Десятки миллионов людей обеднели. По оценке самих иранских чиновников, в 2021 году около 60% населения живут в бедности, а каждый второй из них — в крайней нищете. Если бы не правительственные выплаты, многие иранцы бы голодали. Согласно бюджету Ирана на 2021–2022 годы, 60 из 84 миллионов жителей страны получают прямую экономическую помощь в том или ином виде. При этом в 2014 году иранцев, живущих за чертой бедности, было менее 10%.

По словам Никиты Смагина, обеднение людей за последние годы заметно невооружённым взглядом. Иранцы стали гораздо более раздражительными, постоянно жалуются на тяжёлую жизнь. Растёт количество преступлений, в первую очередь мелких, — например, карманных краж.

Кроме того, санкции усугубили давнюю проблему Ирана — высокий уровень безработицы. В целом она сегодня составляет почти 9%, а среди молодёжи — до 27%. Из-за всего этого последние годы в Иране регулярно случаются вспышки массовых протестов, которые сопровождаются насилием. Участвует в них в основном молодёжь. Во время последних таких беспорядков, с осени 2019 года по лето 2020 года, по некоторым подсчётам, погибло более тысячи человек.

Но несмотря на обнищание, Иран выстоял и начал медленное восстановление. Протесты так и не привели к падению режима. В 2020 году ВВП страны вырос на 3,4%, а в 2021 году — на 2,5%. С одной стороны, это очень скромный восстановительный рост после падения более чем на 50% в 2018–2020 годах. С другой — мало какая страна смогла увеличить свою экономику за время пандемии.

Иран понемногу слезает с «нефтяной иглы» — государство активно вкладывает деньги с продажи углеводородов в наукоёмкие сферы. По оценке Всемирного банка на 2018 год, нефтяная рента составляет лишь 20% ВВП страны, а в доходной части бюджета на продажу углеводородов приходится 25%. В стране активно развиваются многие сферы экономики — например, автопром, доля которого составляет около 10% ВВП.

Кроме того, Иран развивает высокотехнологичный сектор. И хотя к рассказам иранских чиновников об успешно произведённом научно-технологическом рывке стоит относиться с определённой долей скепсиса, исследователи признают, что зерно истины в этих сообщениях действительно есть.

Как Ирану удаётся развивать технологии под санкциями

В 2010-х годах, на фоне разрядки отношений с Западом и хороших нефтяных поступлений в бюджет, в стране случился бум высокотехнологичных компаний и IT-стартапов. В 2013 году всего две компании были зарегистрированы как наукоёмкие. В 2015 их уже было 1610, а сегодня — более 5000.

Как отмечает Никита Смагин, во многом этот скачок был обусловлен ещё и тем, что очень долго скорость пользовательского интернета в стране была непозволительно низкой, и лишь в 2010-х правительство смогло повысить её до более или менее нормального для пользователя уровня. Из-за этого иранцы проскочили этап, на котором люди сидят в Сети через компьютеры, — для большинства из них эпоха интернета началась уже со смартфонов.

Эксперт рассказывает, что если во всём остальном мире бизнес первым делом стремится завести сайт, то иранский предприниматель начинает с канала в мессенджере. Сначала это был Telegram, который позже заблокировали, а сегодня — WhatsApp. Около 9 млн иранцев, согласно официальной статистике, зарабатывают через Instagram** — это больше 10% населения, 1,7 млн предприятий и компаний.

Жёсткая идеологическая цензура в интернете осложняет работу IT-индустрии страны, но в то же время даёт ей возможности для суверенного развития. В стране заблокировано подавляющее большинство ключевых мировых платформ и соцсетей, включая китайские и российские (хотя десятки миллионов иранцев всё ещё используют Telegram через VPN), а также иностранные СМИ — даже спортивные.

Из-за этого крупнейшие диджитал-компании Ирана — просто копии иностранных платформ, которые заполнили нишу, пустующую из-за санкций. Среди наиболее значимых национальных сервисов Никита Смагин называет:

• иранский сервис Alibaba (никак не связанный с одноимённой китайской компанией), где можно купить билеты на самолёт, забронировать тур и отель и оплатить их иранскими картами, которые больше нигде не принимают;
• маркетплейс и сервис для доставки Digikala — аналог eBay;
• такси и службу доставки Snapp! — местный аналог Uber. Инициатива создания компании принадлежала группе немецких и британских инвесторов.

Каждая из этих компаний господствует в своей нише, а их услугами пользуется почти каждый иранец. Помимо трёх цифровых гигантов, в стране есть множество более мелких IT-стартапов, исследовательских центров и высокотехнологичных компаний.

Иранские нанотехнологии — пример успешного развития в наукоёмкой сфере

Иранские власти активно поддерживают нанотехнологии, предоставляя помощь стартапам на каждом этапе их развития. При этом они направляют исследования на решение сугубо прикладных проблем: разработку лекарств, промышленные нужды — например, производство пластиков и стройматериалов, очистку воды. Эту деятельность координирует Совет по инновациям в области нанотехнологий, который объединяет бизнесменов и госструктуры.

Иранские проекты в этой сфере вряд ли можно назвать мировыми лидерами — но сам факт их существования и успешной реализации можно считать большим успехом. В исследование нидерландской компании Flanders Investment & Trade приведены примеры наиболее успешных разработок иранской нанотехнологической индустрии:

• электропрядильная установка для изготовления нановолокна, которое можно использовать в перевязочных материалах, медицинских протезах, системах фильтрации и так далее;
• нанотехнологическая система глубокой очистки воды, которая способна сделать воду пригодной для питья и полива растений даже после тяжёлого загрязнения;
• нанолипосомы — молекулы, повышающие усвояемость и доступность биологически активных веществ. Применимы в медицине и косметологии. Один из таких препаратов предназначен для лечения лейшманиоза — макрофаги, защитные клетки организма, проглатывают нанолипосомы, а те затем высвобождаются непосредственно возле очага заболевания;
• сверхпрочные и эффективные электроды для точечной сварки;
• препараты с наномицеллами — очень маленькими веществами, способными легко преодолевать гематоэнцефалический барьер.

Вузы, льготы и криптовалюта: сильные стороны иранской модели

Иран — далеко не рай для цифрового бизнеса. Тем не менее в нём сложились определённые условия, которые идут ему на пользу.

Огромные вложения в науку и образование

Иран — это страна с одной из самых высоких в мире долей трат на образование. Как пишет экономист, сотрудник Всемирного банка Джулан Абдул Халек, эта сфера забирает около 20% всех государственных денег. Для сравнения, Россия в 2021 году потратила на образование 4,9% бюджета. В рейтинге инновационного развития стран Всемирной организации интеллектуальной собственности Иран занимает 60-е место в общем зачёте. Но в сферах, связанных с образованием, его позиции гораздо лучше: 9-е место по вкладу высшего образования в инновации и 14-е — по производству новых знаний.

Несмотря на санкции, религиозный авторитарный режим и ослабленную экономику, иранские вузы имеют довольно высокий уровень даже по мировым меркам. Университеты — это центры развития, на которые приходится львиная доля всех научных открытий и достижений страны. При почти полном отсутствии в Иране крупного бизнеса это вполне ожидаемо. Тегеранский университет входит в число 400 лучших вузов в мире, а его факультеты металлургии, водных ресурсов, добычи полезных ископаемых и приборостроения — в топ-75.

За период с 2000 по 2016 год количество научных статей, публикуемых иранскими учёными в рецензируемых журналах, выросло в 27 раз — теперь по этому показателю иранские вузы сравнимы со многими европейскими. При этом такие научные работы могут быть очень качественными. Например, Бабольский технологический университет в 2017 году занял 14-е место в мире в рейтинге вузов по цитируемости работ и разделил эту позицию с Оксфордом. На качественные высокоцитируемые статьи у Бабольского университета приходится 8,6% публикаций. У МГУ, для сравнения, таких статей всего 1%.

Инфраструктура поддержки стартапов

С 2005 года иранские власти активно поддерживают создание разнообразных технопарков и бизнес-инкубаторов. Самый крупный и известный из них, технопарк «Пардис», называют иранской Кремниевой долиной.

Сообщество стартапов в стране выросло довольно быстро. Этому способствовало богатое наследие национальных университетов и обилие высококвалифицированных специалистов. Среди сфер, которые получили наибольшее развитие в Иране, оказались:

• электронная коммерция;
• авиация;
• автоматизация и робототехника;
• аэрокосмическая промышленность;
• коммуникационные технологии;
• соцсети;
• цифровые развлечения;
• технологии умного города;
• нанотехнологии;
• облачные вычисления;
• финтех-решения.

Льготные условия для компаний

Государство активно поддерживает наукоёмкие компании множеством льгот. Среди них:

• освобождение от налогов на 15 лет;
• выделение беспроцентных ссуд и льготных кредитов от множества структур — банков, государственных фондов и частных инвестиционных организаций;
• предоставление служебных помещений — офисов и лабораторий;
• страховые услуги для покрытия рисков;
• разрешены консорциумы с вузами и иностранными компаниями — при условии, что большинство акций будет принадлежать иранцам.

Правда, серьёзная проблема здесь — долгая и сложная процедура оценки инновационности компании и принятия решения о её допуске к льготам. Эти процессы могут растянуться на два года.

Интерес государства к криптовалютам

В 2018 году правительство Ирана запретило криптовалюты, но уже через год было вынуждено вновь легализовать их и даже начать поддерживать эту индустрию. Сегодня они активно используются как способ преодолеть зависимость от доллара. Рядовым гражданам разрешено пользоваться криптовалютами и добывать их. Сейчас на страну приходится около 4,5% мирового майнинга биткоина, что приносит около миллиарда долларов в год. Здесь это очень выгодно — Иран занимает третье место в рейтинге стран с самым дешёвым электричеством. Киловатт-час стоит всего 0,4 цента — в 10 раз меньше, чем в России. Иранские компании создают криптофермы под ключ.

Сегодня Иран рассматривает криптовалютную индустрию как способ стабилизировать экономику. Так, в декабре прошлого года в стране под эгидой Торговой палаты появилась Ассоциация крипто- и блокчейн-компаний. А в январе 2022 года иранский Центробанк анонсировал подключение платёжной системы страны к криптовалютам. На деле это значит, что иранские предприятия смогут проводить в биткоинах международные платежи. Поддержка этой индустрии со стороны государства стимулирует развитие компаний и стартапов, связанных с блокчейном и криптовалютами.

Утечка мозгов и отсутствие веры в завтра: недостатки иранской модели

Как отмечает Никита Смагин, несмотря на достижения, не стоит безоговорочно доверять победным реляциям иранских властей об огромных успехах IT‑индустрии в стране. Иранские сервисы, заменившие международные площадки, работают не так хорошо, как оригинальные, хотя в целом с задачами справляются. Кроме того, есть ниши, в которых иранским специалистам так и не удалось достичь успехов.

Во многом проблемы Ирана характерны и для России. Например, слишком большая доля госсобственности и госпредприятий. Около 80% экономики Ирана — государственные или квазигосударственные структуры. Правительство участвует почти в любом крупном проекте, а полностью частными могут позволить себе быть в основном мелкие и средние предприятия. Как отмечает американский экономист иранского происхождения Джавад Салехи Исфахани, такая структура экономики подрывает частную инициативу, а нефтяные доходы стимулируют коррупцию и поощряют политический популизм.

Иранские стартапы могут рассчитывать в основном на государственную и квазигосударственную поддержку. Но такие организации действуют осторожно и предоставляют инвестиции лишь достаточно развитым стартапам. Частных венчурных фондов и бизнес-ангелов, которые готовы к высокорисковым посевным инвестициям или вложениям на ранней стадии, в стране мало.

Другая грань этой проблемы — слишком высокая степень контроля государства за образованием, экономикой и наукой. Как и в России, научные организации должны отчитываться контролирующим органам о результатах своей деятельности по десяткам параметров. Многие учёные критикуют такие методы управления наукой как однобокие и нечувствительные к её реальным нуждам.

Общая бедность, жёсткая политика правительства и цензура в сочетании с большими вложениями в высшее образование приводят к значительной утечке мозгов. В 2014 министр науки Ирана Реза Фараджи Дана подсчитал, что эмиграция высокообразованных специалистов приносит ежегодные убытки в размере 150 млрд долларов, что в несколько раз больше годовых доходов страны от продажи нефти. С 2007 по 2012 год 96% патентов, которые получили этнические иранцы, были выданы за пределами Ирана. До трамповских санкций из страны уезжали в основном высокообразованные люди, а на 2004 год выходцы из Ирана в США зарабатывали на 20% больше среднего по стране. Но теперь из Ирана уезжает всё больше людей без высшего образования, для которых главная проблема — не отсутствие возможностей и цензура, а нищета.

Но, безусловно, главная проблема Ирана — санкции как таковые. Государство способно минимизировать отдельные проявления их разрушительного воздействия, но не может ничего сделать с неопределённостью, которую они несут.

Даже в условиях масштабных ограничений высокотехнологичные компании и стартапы могут развиваться и приносить инвесторам прибыль. Но вложение в такие бизнесы — высокорисковое дело, которое можно позволить себе, только если есть уверенность в завтрашнем дне. После возобновления санкций в 2018 году риски для многих инвесторов стали неоправданно высокими, и поток вложений в наукоёмкие индустрии резко сократился.

* Принадлежит компании Meta, которая объявлена в РФ экстремистской организацией и запрещена.