«Ребёнок не может проанализировать свои неудачи»: зачем тренеру спортивная психология

«В 17 лет я выгорела — мне больше не хотелось трудиться»: об учёбе в спортшколе по плаванию

— Мария, когда-то вы сами профессионально занимались плаванием по жёсткой советской системе. Как это повлияло на вас как на тренера?

— Я в плавании с шести лет: начинала в саду, а продолжила в спортшколе. Сперва мне всё давалось легко, но со временем становилось сложнее. Например, нам не объясняли, зачем нужны дополнительные нагрузки, тот же бег, и я не видела в нём смысла, делала через силу. С родителями никаких разговоров не было, с психологом — тем более. Со своими учениками я этих ошибок не допускаю.

Есть у меня и детские психологические травмы, полученные от тренера. Я не держу за них обид, но, имея такой опыт, хорошо понимаю, насколько они живучи. Поэтому сейчас, как преподаватель, всегда слежу за своими словами.

В 17 лет же из-за общего психологического давления я выгорела. Больше не хотела трудиться и выкладываться. Более того: не могла даже видеть воду и думать о плавании.

— Ого! И совсем не собирались возвращаться в спорт?

— Вообще нет. Поступила на спортивный факультет, только на тренера не по плаванию, как можно было ожидать, а по фитнесу. Параллельно также занималась танцами. И вот так несколько лет работала на суше, в зале.

— С будущим мужем тоже в университете познакомились?

— Да, он занимался хоккеем с мячом. Правда, после университета ушёл в бизнес, так как не хотел работать с детьми. А мне, наоборот, всегда нравилось с ними возиться, когда-то я даже мечтала стать воспитателем в детском саду 🙂

— То, на чём вы делаете акцент в своей работе сегодня, — спортивная и возрастная психология — вы уже изучали в университете?

— В целом да. Психология, педагогика, физиология, анатомия — всё это мы проходили. Но всё-таки с окончания института прошло много времени, поэтому не так давно мне захотелось обновить свои знания. Посмотреть, что новенького появилось в сфере и как сейчас работают современные тренеры. Так я и оказалась на курсе по психологии спортивных побед.

«Говорят, что физкультура в школе нужна для оздоровления, но зачем тогда оценки?»: о работе с детьми

— Как получилось, что вы всё же вернулись в плавание и стали ему обучать?

— Вы не поверите, но вновь через детский сад! Эта какой-то рефрен в моей жизни. Только теперь в него пошла не я, а уже мой сын. И так совпало, что в детсадовский бассейн как раз искали тренера. Вот меня и пригласили. Сперва отказывалась: я в то время вела фитнес-группы и занятия по восточным танцам, куда мне ещё малышей?

Но… в итоге ради сына всё-таки согласилась. И несколько лет работала на трёх работах: с утра купала детишек в бассейне, а после обеда вела группы по фитнесу и восточным танцам. Так продолжалось до второго декрета. Когда родилась дочь, я поняла, что нужно что-то менять.

— Почему? Чем вас не устраивал прежний режим вашей жизни?

— Я подумала: «Мне уже под 30: всю жизнь прыгать на фитнесе я не смогу, а вот ходить по бортику и следить за учениками — вполне!» Поэтому после окончания декрета в фитнес-клуб я уже не вернулась. Вместо этого отправилась дальше за сыном — стала учителем физкультуры в школе с бассейном.

Опыт работы в школе пошёл мне на пользу: оказавшись в своей, водной среде, я ощутила весь нереализованный потенциал внутри. Детей тренировала как профи, результаты у нас были просто потрясающими: на всех спартакиадах мои ученики брали первые места. А вскоре я перешла работать во Дворец водных видов спорта.

— Вы сказали, что вас пугали трудностями работы в школе. О чём именно шла речь?

— У работы учителем физкультуры — свои нюансы. Например, иногда мне ставили первым уроком бассейн, а вторым — лыжи, и как хочешь, но приходилось успевать.

Ещё не хватало поддержки от руководства школы. К физрукам относились снисходительно — мол, свято место пусто не бывает. Мне это не нравилось, и в конце концов я ушла.

А дальше история повернулась интересным образом: в школе вне уроков я также вела коммерческие группы — около 100 детей. И… они вслед за мной ушли тренироваться во Дворец водных видов спорта. Там мы, конечно, продолжили своё развитие уже в совсем ином ключе.

— А чем занятия в спортшколе сильно отличаются от уроков физкультуры? Ведь тренер и там и там у них один — это вы.

— Отличаются глобально 🙂

В школе основная цель — оздоровление детей, закаливание и профилактика. Да и уровень у всех разный: кто-то умеет плавать, а кто-то вообще на воде не держится. В спортшколе же цель — отобрать лучших и сделать из спортсменов чемпионов. Да, нагрузки изнурительны, но дети выбирают их сами, поэтому и работать проще.

К тому же в школе успех ученика измеряют по очень несовершенной оценочной системе. Оценок всего пять, а дети все разные: кто-то умеет плавать по-собачьи, а кто-то — всеми стилями. Как можно их сравнивать и ставить оценки? Если мы говорим, что бассейн — для оздоровления, тогда и оценки не нужны!

«Все мои ученики ведут спортивные дневники, но не простые»: о своей команде и тренерских фишках

— Сейчас у вас собственная команда MariaSwimPro. Как она образовалась?

— Я начала думать о своей команде, потому что меня угнетали рамки программ, в которых обязан работать тренер в государственной спортшколе. Например, вы знали, что по госстандартам школьникам нельзя тренироваться больше девяти часов в неделю и проплывать больше трёх километров за раз? Но ведь для тренировки профессионального спортсмена это очень мало! Если я вижу, что ученик справится с большей нагрузкой, почему бы мне её не дать?

Что делать? Решила подумать. Взяла на работе в спортшколе «академический отпуск» на год за свой счёт и параллельно в это время продолжила работать с командой на других площадках. Очень скоро поняла: в госучреждение я не вернусь. Теперь я хочу и буду строить тренерскую работу, опираясь лишь на свои знания и опыт, а не на устаревшие нормы и ГОСТы.

— Каков состав вашей команды?

— Моя команда — профессионально-любительская. У нас четыре этапа подготовки: грудничковое плавание, раннее плавание (4–7 лет), обучение плаванию (7–11 лет). В третьей группе как раз происходит отбор: я наблюдаю, кто из детей занимается ради здоровья и удовольствия, а в ком уже горит олимпийский огонёк. Тех, кто готов к большим нагрузкам, приглашаю в профессиональную группу.

— Какие инновационные тренерские подходы и техники вы используете? Если говорить о тех, к которым редко прибегают в спортшколах.

— О, их довольно много.

1. Когда к нам приходят новые дети, я прошу родителей заполнить анкету.

Кроме вопросов о здоровье есть и вопросы о мотивах: зачем им плавание, кто инициатор — родитель или ребёнок, какую большую цель видит семья.

В первую очередь такая анкета позволяет самим родителям чётко сформулировать, что им нужно от ребёнка. А также она снимает нереалистичные ожидания.

2. Все мои ученики ведут спортивные дневники.

Это не новая технология, в СССР они тоже были. Но я переформатировала этот инструмент. Зачем ребёнку писать каждый день, сколько он проплыл? Это скучно, быстро надоедает.

Вместо этого мы с ребятами записываем, что нового получилось сделать на тренировке, а что — пока не получается. Также заносим мысли и эмоции — после занятий, соревнований, поездок. Это помогает понять себя и двигаться к цели!

3. В спортивные дневники я клею специальные наклейки.

Вместо оценок. Если ребёнок достиг поставленной цели (например, проплыл нужное количество метров или не допустил ошибки в технике), он получает наклейку.

Они все разные. Когда собрал всю коллекцию, получаешь подарок — фирменный мерч команды (бутылки, шапки, футболки). Дизайн всего этого я разработала сама.

4. Каждый раз думаю, как сделать тренировку интересной.

Устраиваю соревнования внутри команды, организую выезды. Поэтому дети не просто «пашут», но и чувствуют радость и удовольствие от процесса. Появляется элемент игры.

«Отношения со спортсменом строятся прежде всего на любви и доверии»: зачем тренеру знания психологии

— Когда вы поняли, что для работы вам нужно изучить спортивную психологию?

— В момент, когда в моей группе начались сложности: дети видели, как сильно различаются их результаты, мотивация падала. Кто-то дрейфовал уже на старте. Тогда я впервые сказала директору спортшколы: «Нам нужен спортивный психолог», но он поднял меня на смех. Я попыталась объяснить, что это серьёзно, что современные дети другие и подход к ним нужен другой, что пора уходить от тренерских методик 1980-х годов, но он не слышал.

У меня тогда не было специальных знаний в этой сфере, поэтому мы вместе с родителями сами нашли спортивного психолога для команды. Специалист ездила с нами в лагеря, проводила встречи и ликбезы с родителями, тренинги и мастер-классы по командообразованию. Эти занятия выявляли лидеров, укрепляли отношения внутри коллектива.

Я видела, что все психологические упражнения работают. Я и сама несколько раз консультировалась у неё по личным вопросам. Со временем поняла, что и мне будет полезно овладеть знаниями по спортивной психологии, чтобы грамотно применить их в ежедневной работе с детьми. Так и приобрела курс.

— Чем теперь, после обучения, отличается ваш тренерский подход?

— Во-первых, я совершенно иначе строю работу с родителями. Знаю, что и когда говорить, а где, наоборот, лучше промолчать, какие советы давать, на что ориентироваться.

Во-вторых, понимаю, что отношения тренера и спортсмена строятся не на авторитете и давлении, а только на любви и уважении. Это главное, чем современная тренерская система отличается от той, что была 30–40 лет назад.

— У вас большой опыт в спорте и в частности на позиции тренера. Поделитесь наблюдениями: как и в чём вас выручают знание психологии?

— Прежде всего я понимаю, как сплотить юных спортсменов. Всё-таки команда — это не просто несколько людей, это отношения. Кто-то более активный и шустрый, кто-то менее, но зато — более думающий. И каждый важен.

Чтобы понять, кого к какой роли направить, нужно разбираться в детской психологии. Теперь, имея эти знания, я придумываю специальные игры, организую тренинги, через которые взращиваю у ребят доверие друг к другу.

Следующий момент — я, как тренер, научилась грамотно работать с мотивацией детей. В спорте это очень важно — чаще всего ребёнок не может отрефлексировать и объяснить, почему он чего-то не хочет или у него что-то не получается.

— Тренер должен сам это увидеть в процессе занятий?

— Да. Навыки психолога как раз помогают разобраться в причинах спада мотивации. Например, видишь: «Ага, он не готов мириться со вторым местом, поэтому зачастую вообще отказывается от соревнований». И дальше я ищу варианты, как работать с этими причинами.

Ко мне, кстати, часто обращаются с запросом по правильной постановке спортивных целей. В основном это проблема родителей. Например, мы едем на соревнования и родители твердят детям: «Давай, привези золотую медаль». Приходится прямо останавливать их и проговаривать: «Давайте вспомним прошлый результат ребёнка, сравним и подумаем, сможет ли он привезти медаль? А какой более реалистичный результат можно попросить? Какое правильное напутствие дать?»

Поэтому, когда мы едем участвовать в соревнованиях, мы не говорим про медали.

— А можете привести пример индивидуальных и реалистичных целей?

— Они у всех разные: для одного это — выполнить третий юношеский разряд, для второго — не допустить ошибку на повороте, а для третьего — просто доплыть. Мы ставим во главу угла не рейтинг спортивной школы, а личности ребят.

Кстати, ещё один запрос, с которым ко мне часто обращаются, — это нетипичное для спортсмена состояние перед заплывом, предстартовый стресс. На тренировке ребёнок показывает отличные результаты, а на соревнованиях — в разы хуже. Родители негодуют и не понимают, с чем же это связано.

На самом деле факторов великое множество. Это и другое качество воды, и большое количество людей вокруг, и наблюдающая мама на трибуне. Но с этим состоянием и правда обязательно нужно работать. Причём в связке «тренер — ребёнок — родители».

«На первое место нужно ставить себя, а не успех и общественное мнение»: о семье и спортивных результатах сына

— У вас двое детей, причём старший сын — пловец. Вы его сами тренируете?

— Прежде — да, сейчас нет. Со временем я поняла, что так нельзя. Мама и тренер — это очень разные роли, их нельзя смешивать. Да, у некоторых получается, но мне было очень тяжело. Поэтому мой сын поступил в школу олимпийского резерва и стал заниматься с другим тренером.

Он хорошо двигался, но после перенесённого ковида упёрся в какое-то внутреннее препятствие. Кстати, отчасти я пошла учиться на курс по психологии спортивных побед и потому, что очень хотела помочь своему сыну преодолеть трудности.

— А что именно с ним произошло?

— После болезни он вернулся к тренировкам и очень хотел улучшить свой результат, но никак не мог. Он так переживал, что у него начались панические атаки. Тогда он пришёл ко мне за советом: «Мама, что делать? Я чувствую, что могу быстрее, но у меня не получается! Не хватает секунды, доли секунды!»

Я понимала, что должна как-то ему помочь. Пошла на курс и всё, что там узнавала, сразу пробовала на нём. Например, после блока по определению уровня стресса провела тесты на сыне и поняла, что он находится на стадии выгорания: тело ещё способно на многое, а психика — уже нет. Предложила: «Давай приостановимся».

Признаюсь, было страшно. Переживала, что, если возьмём паузу, уже никогда не вернём форму, не продолжим карьеру. Но сейчас сыну 19, и всё в порядке. Он работает тренером — помогает мне с командой.

— Не расстроены, что сын так и не стал мастером спорта?

— Конечно, любому родителю и тренеру хочется, чтобы дети и ученики достигали максимума своих возможностей — становились кандидатами или мастерами спорта. Но ведь это не главное!

Главное — реализоваться как личность, научиться всегда ставить на первое место себя и свои приоритеты, а не успех, общественное мнение и чужие ожидания.

Я сама прошла этот путь: долгое время я считала работу главным занятием в своей жизни, трудилась и по вечерам, и на выходных. Я посвящала чужим детям больше времени, чем своим собственным. Но со временем поняла, что больше так не хочу. Сейчас для меня главное — семья и мой проект, именно так, вместе. Равноценно.