Кто открывал в дореволюционной России прогрессивные школы для простого народа

В 1860-х годах только 5–6% сельского населения Российской империи умели читать и писать. Даже к 1914 году школьным образованием было охвачено лишь 30% всех российских детей от 8 до 11 лет: в городах — 46,6%, в сельской местности — 28,3%. Вплоть до революции 1917 года даже начальное образование так и не стало обязательным, да и школ для этого было недостаточно.

Поэтому одной из главных идей передовой интеллигенции в XIX — начале ХХ века стало стремление просветить «тёмный» неграмотный простой народ, прежде всего крестьян — дать людям хотя бы начальное образование.

Это не значит, что государственных школ для низших сословий тогда не существовало вовсе — было некоторое количество школ народного просвещения, подчинявшихся профильному министерству, а также были земские школы (их открывали на деньги земств — выборных органов местного самоуправления). Но, с одной стороны, их количество не могло обеспечить образование всем крестьянским детям, а с другой стороны, не все крестьяне горели желанием отдавать в них детей.

Кроме того, среди интеллигенции распространялись идеи, что стандартные школы, навязываемые сверху, простым крестьянам не подходят, не соответствуют их естественным устремлениям (во многом этому способствовала критика типичных народных школ со стороны Льва Толстого).

Поэтому, кроме министерских и земских, стали появляться также школы в результате частных инициатив. Чаще всего это были обычные школы грамоты (одно-двухгодичные учебные заведения), но наряду с ними встречались примеры очень прогрессивных образовательных проектов — в противовес стандартным учебным заведениям той эпохи.

Читайте также:

Былое: как студенты-народники 150 лет назад тайные школы открывали

Как стали появляться частные школы для народа

Само понятие народной школы, или «народного училища», как их на самом деле называли, появилось после образовательной реформы Екатерины II 1782–1786 годов. Императрица учредила главные и малые народные училища, которые давали соответственно среднее и начальное образование. Малые предназначались для простых сословий.

Внуки Екатерины вносили свои коррективы в эту систему. Александр I провозгласил бессословность учебных заведений, а Николай I, наоборот, ввёл жёсткую градацию: приходские, то есть церковные начальные школы предназначались для крестьян, уездные городские (тоже начальные) — купцам, ремесленникам и другим горожанам, гимназии (они давали полное среднее образование с возможностью получить высшее) — дворянам и чиновникам.

До 1864 года негосударственных школ для простого народа было очень немного — по 10–15 на губернию. Их, как правило, контролировало Министерство народного просвещения. Очень редко такие народные училища давали что-то кроме навыков письма, счёта да знания Закона Божьего, хотя в программы продвинутых (двухклассных, то есть с двумя учителями) школ могли быть чуть шире.

Глубокие перемены в народном образовании начались при Александре II. В гимназии снова разрешили принимать без учёта сословия (правда, обучение там было платным и простым людям не по карману). В 1864 году были образованы земства, и они начали открывать земские школы, которые вскоре стали самым массовым типом начальных учебных заведений второй половины XIX века. А ещё появились «Положения о начальных народных училищах» 1864 и 1874 годов, которые разрешили учреждать частные начальные и средние школы. Это и открыло путь для широкой общественной инициативы по образованию простого народа.

Читайте также:

10 фактов о школах в дореволюционной России

С конца 1850-х годов по всей России стали возникать частные народные школы. Одним из первых народных просветителей в России был Лев Толстой. В 1859 году он устроил школу в Ясной поляне, где бесплатно учил крестьянских детей по методу очень похожему на то, что значительно позже назвали свободным воспитанием. Например, ученики вольны были слушать учителя, как им удобно, хоть валяясь на полу, и общаться с педагогом на равных — подробнее о том, как это работало, мы рассказывали в статье об экспериментальных учебных заведениях Российской империи.

Пример Толстого, как и его идеи, вдохновили целую плеяду просветителей, которые пытались реализовать в своих школах собственные нестандартные для образования того времени воззрения и передовые идеи педагогики.

Вот три примера таких школ.

Школы Николая Бунакова

Пример школы Толстого сильно повлиял на Николая Фёдоровича Бунакова (1837–1904). Педагог, литератор, общественный деятель, бывший член «Земли и воли», он почти всю жизнь посвятил образованию. Бунаков работал учителем русского языка в военной гимназии Воронежа, восхищался трудами Константина Ушинского и даже лично общался с ним, руководил земскими учительскими съездами и учительскими курсами, развивал новаторские методики преподавания и выступал лидером общественно-педагогического движения учителей.

Николай Фёдорович критиковал современную ему систему народных училищ «с учителями-невеждами и совершенно неумелыми, только забивавшими детей» (так он о ней отзывался). Он считал, что неграмотность — главная проблема страны, а всеобщее бесплатное начальное обучение с возможностью продолжить образование в учебных заведениях следующих ступеней нужно вводить как можно скорее. Вся система образования, по Бунакову, должна была носить национальный характер, воспитывать граждан своей страны, но при этом чутких к общечеловеческим идеям.

Читайте также:

Былое: Лев Толстой — о неправильной школе, которая для учителей, а не для детей

Бунаков был ярым противником тесной связи церкви со школой: по его мнению, она тормозила развитие образования. Но при этом он не был против преподавания Закона Божия, так как считал, что учёба должна идти от интересов народа. Ещё Бунаков подчёркивал, что крестьяне хотят, чтобы их дети не просто научились читать и писать, а выходили из школы более смекалистыми. По его наблюдениям, крестьянские дети усваивают от родителей очень серьёзное отношение к учёбе. Поэтому, считал Бунаков, надо делать народное образование более содержательным, не ограничиваясь сказочками, прибаутками, загадками и скороговорками из азбук.

Все эти идеи Бунаков реализовал в элементарной школе в Воронеже (1867–1884) и крестьянской школе в селе Петино (1884–1902) Воронежской губернии.

Первая предназначалась для детей всех сословий семи-восьми лет — они учились в ней два года, чтобы подготовиться к гимназии. Это была школа отнюдь не для бедных — обучение в ней стоило 60 рублей в год (например, за один день работы плотнику тогда платили в среднем 83 копейки, то есть за месяц, с учётом шестидневной рабочей недели, он зарабатывал около 21 рубля). Однако несколько детей из бедных семей учились в этой школе бесплатно. Программа включала Закон Божий, чтение, письмо, арифметику, наглядную геометрию, рисование, черчение, иностранный язык, элементы родиноведения: историю, географию и другие особенности родного края.

А в Петино учебное заведение открылось на правах земской трёхлетней школы, и все дети учились в ней бесплатно. Так как это было первое учебное заведение в том селе, школу посещала большая часть детворы из Петино, а также из соседних и даже отдалённых деревень (для них действовал интернат): за 19 лет набралось свыше трёхсот учеников. Список предметов включал родной язык, арифметику, пение, анатомию человека, родиноведение. В рамках чтения ученики изучали произведения классиков, статьи по отечественной истории и естествознанию.

В своих школах Бунаков старался дать детям гораздо больше, чем давали в обычных земских школах. Значительную часть времени занимала внеурочка: например, ребята изучали садоводство и огородничество, выступали в драмкружке и на школьных праздниках. Школы посещали и мальчики, и девочки.

Бунаков хотел, чтобы уроки были одновременно серьёзными и интересными, соответствовали уровню развития детей. Он был противником зубрёжки. Основным методом обучения служила беседа учителя с учениками. Программа строилась последовательно. Сначала учитель обсуждал с детьми то, что им уже было известно, просил сравнить два объекта, например утку и курицу, а затем переходил к теме, которую они ещё не знали. Среди других форм занятий были сочинения, переписка учеников с учителем, ведение личных дневников и прогулки. Один урок мог длиться до двух-трёх часов. Домашних заданий и оценок не существовало.

В преподавании Николай Фёдорович использовал наглядность — не просто рассказывал, а показывал по пособиям, чучелам животных, гербариям и коллекциям: в 1870 году Бунаков даже организовал их выставку.

В школах не было ни строгой дисциплины, ни вседозволенности, уважение к ученику сочеталось с требовательностью к нему. Ребёнок мог отвечать учителю сидя и свободно спрашивать его обо всём, но урок не начинался, пока все не занимали свои места в классе. Применялись наказания, но не физические: если кто-то мешал учиться другим детям, его могли отстранить от занятий на срок от одного урока до двух-трёх дней.

Ещё для Бунакова была важна прозрачность работы учебных заведений. Он разрешал родителям посещать школы, ежегодно формировал для них отчёты о деятельности, даже если дети учились бесплатно.

Одной школьной деятельностью Бунаков не ограничивался. Он ходил по домам убеждать крестьян отправить детей учиться, особенно девочек (так как их отпускали в школу неохотнее всего). Нуждающимся ребятам покупал обувь и одежду. А в Петино и вовсе создал целый социально-педагогический комплекс: там были школа для детей и школа для взрослых, народный дом, амбулатория, библиотека и первый в России самодеятельный крестьянский театр.

Читайте также:

Как россияне учились на курсах 100 лет назад (и даже раньше)

Сгубили начинания Бунакова его сложные отношения с властью. Сначала, в 1884 году его заподозрили в политической неблагонадёжности и отстранили от организационно-педагогической деятельности, после чего он покинул Воронеж и переехал в Петино. А в 1902 году за критику официальной школьной политики Бунаков был арестован, лишён права на педагогическую деятельность и выслан в Острожск в Новгородской губернии. Здесь два года спустя он умер. Школа в Петино же без основателя перестала существовать.

Школы Сергея Рачинского

Российский педагог-просветитель Сергей Александрович Рачинский (1833–1902) использовал иной подход к распространению крестьянского образования. Профессор Московского университета, ботаник и академик, первый переводчик на русский язык труда Чарльза Дарвина «Происхождение видов», он в то же время был человеком консервативным и очень религиозным.

В 1867 году Рачинский после конфликта с университетским начальством вышел в отставку и уехал в родовое имение Татево. Здесь он открыл в 1875 году школу и стал активно продвигать развитие церковно-приходского образования. Вообще, церковно-приходские школы как явление существовали ещё в дореформенный период — в 1836 г. Святейший Синод утвердил «Правила для первоначального обучения поселенских, в том числе и раскольничьих детей», которыми сельскому духовенству предписывалось обучать приходских детей. Однако к 1850-м годам такие школы постепенно сошли на нет — в основном из-за нехватки финансирования на них, да и не все священники горели желанием ими заниматься.

Свою оригинальную концепцию Рачинский создал на основе идей Толстого, Ушинского и религиозного философа-славянофила Ивана Киреевского. Кратко её можно описать так: крестьянам нужно практико-ориентированное образование, просвещение в России самобытно, а воспитание должно быть народным.

Рачинский считал реформы 1860-х годов неудачными, а витавшие революционные идеи пагубными. Он настаивал, что и мальчики, и девочки должны учиться минимум три-четыре зимы (в сельскохозяйственный сезон крестьянские дети, как правило, работали в поле), начиная не ранее чем с десяти лет, чтобы ребёнок не забыл усвоенного. При этом без церкви, по его мнению, вопрос всеобщего образования в России решить было невозможно.

На основе этих размышлений Рачинский создал в Татеве сельскую школу нового образца: сохраняющую тесную связь с православием и в то же время дающую детям неплохое светское образование и дальнейшие перспективы. Здесь бесплатно учились крестьянские дети обоих полов, для учеников из отдалённых деревень действовал интернат, рядом располагалась открытая Рачинским же больница. Школа получила статус церковно-приходской. Сначала она была четырёхлетней, но в 1898 году стала шестилетней.

Рачинский подчёркивал, что крестьянам, пусть даже и безграмотным, небезразлично, чему учатся их дети. В первую очередь, они хотят, чтобы ребёнок хорошо знал молитвы и усвоил страх божий. И если школа не может этого дать, они будут пассивно сопротивляться образованию, каким бы полезным оно ни было. Поэтому программа учебных заведений Рачинского строилась вокруг богословия. Например, важное место в ней занимало изучение церковнославянского языка. Рачинский считал это не только «превосходной умственной гимнастикой» (кстати, такой же аргумент приводили сторонники изучения древнегреческого языка и латыни в классических гимназиях), но и рациональной практикой для развития навыка чтения: дело в том, что на селе практически единственной доступной литературой были Псалтирь и жития святых.

Также в школе Рачинского изучали русский язык, арифметику, Слово Божие, церковное пение, природоведение в рамках местной флоры и фауны, рисование и черчение. Кроме того, Рачинский приучал их читать и что-то кроме Псалтири — русских и некоторых зарубежных классиков. Позднее к списку предметов добавились геометрия, основы физики, география, естествознание и история. Важное место играло художественно-эстетическое воспитание: школу украшали в национальном стиле.

Кстати, на знаменитой картине Николая Богданова-Бельского «Устный счёт. В народной школе С. А. Рачинского» изображён и сам основатель школы. Будущий художник, написавший эту картину, был внебрачным сыном бедной крестьянки и учился в этой школе. Благодаря Рачинскому, заметившему его способности, он попал сначала в рисовальную школу при иконописной мастерской Троице-Сергиевой лавры, а уже оттуда — в Московское училище живописи, ваяния и зодчества и Высшее художественное училище при Императорской Академии художеств. Позднее Николай Богданов-Бельский так вспоминал о своём учителе:

Рачинский был убеждён, что на момент начала учёбы, к десяти годам, крестьянские дети проходят уже довольно большую школу жизни, могут отвечать за себя и своё время, осознают необходимость труда. Поэтому они учатся со старанием, жадно хотят знаний, надо только направить их. Исходя из этого, он настаивал, что для того, чтобы дети действительно чему-то научились, занятия должны идти дольше, чем в школах для детей из привилегированных сословий.

Уроки у Рачинского шли почти весь день с перерывами на обед, полдник и отдых. Он старался не вдалбливать истины, а сделать так, чтобы дети сами усвоили материал. Например, активно использовал для чтения «Родное слово» Ушинского, «Новую азбуку» и «Книги для чтения» Толстого. Также дети учились физическому труду, который пригодится в будущем: при школе действовали ремесленные классы, где можно было изучить культуру земледелия, пчеловодство, плотничье, столярное, портняжное и кружевное дело, народные промыслы.

Развитие церковно-приходских школ подобных школе Рачинского хорошо вписывалось в рамки контрреформ: в 1884 году вышли «Правила о церковно-приходских школах», согласно которым полагалось создать широкую сеть таких учебных заведений. С 1881 по 1894 годы количество церковно-приходских школ увеличилось с 4 тысяч до почти 32 тысяч, а их учеников — со 105 тысяч до 981 тысячи, в том числе девочек с 13 тысяч до 173 тысяч. Конечно, эти школы не были такими передовыми, как у Рачинского, но они хотя бы повышали грамотность населения.

Рачинскому же выписали в 1889 году за просветительские заслуги пожизненную пенсию.

Всего Сергей Александрович поспособствовал созданию более 20 школ, четыре из которых содержал на свои деньги. У него появилось много последователей. Татево стало лабораторией школьного образования: для обмена опытом сюда приезжали учителя со всей России, которые потом создавали свои учебные заведения. Кроме того, Рачинский готовил учителей из своих выпускников.

С 1885 года он был инспектором народных школ и попечителем женских училищ в Смоленской губернии, составил проект всеобщего народного образования, который в Смоленской губернии приняли за основу школьного строительства. Есть сведения, что Александр III приглашал его в воспитатели к своим детям, но он отказался, объяснив это так: «Найдётся много людей, которые захотят заменить меня там. Но никто не захочет заменить меня здесь».

В 1902 году Сергей Рачинский умер. До 1924 года школа в Татево носила его имя, после чего роль основателя в её создании была забыта на десятилетия. В 1998 году школа снова была названа в честь Рачинского и носит его имя до сих пор.

Школы Марии Тенишевой

Ещё одной подвижницей народного образования была княгиня Мария Клавдиевна Тенишева, урождённая Пятковская (1858–1928). Художница, меценатка, педагог и горячая патриотка, она была религиозна, болезненно переживала изменения российского общества и распространение нигилизма, уважала народ и стремилась сохранить самобытность русской культуры.

Тенишева считала, что цель педагогического коллектива — создать адекватную среду, в которой ребёнок сможет найти творческое самовыражение, проявить активность и инициативу. Сельский учитель, по её мнению, должен быть сам деятелем деревенского общества, знать, чем оно живёт и что ему нужно.

Второй брак с промышленником, этнографом и основателем знаменитого в те годы, очень передового Тенишевского реального училища князем Вячеславом Николаевичем Тенишевым (1844–1903) сподвигнул Марию Клавдиевну воплотить свои идеи в жизнь.

В 1892–1896 годах она поселилась с мужем в Бежице рядом с Брянском. Здесь за четыре года Тенишева открыла шесть школ для детей разного возраста, вечерние курсы для взрослых и ремесленное училище, а ещё создала клуб и организовала общественные чтения, боролась за уважительное отношение к простым рабочим.

После она также учредила несколько начальных народных школ рисования для одарённых детей из необеспеченных семей в Петербурге и Смоленске, а также курсы подготовки учителей для них.

Но самым заметным начинанием просветительницы стала сельскохозяйственная школа.

Тенишеву очень расстраивало, что крестьяне, будучи зависимыми от сельского хозяйства, на самом деле не умели эффективно пользоваться землёй. Она долго мечтала создать учебное заведение, которое боролось бы с аграрной безграмотностью, выпускало умелых «хозяев земли».

В 1893 году они с мужем купили имение близкой подруги и соратницы Тенишевой, Екатерины Святополк-Четверинской, в селе Талашкино Смоленской губернии. Здесь, а точнее, неподалёку в хуторе Флёново в 1894 году и открыли уникальную сельскохозяйственную школу.

Талашкино задумывалось как «идейное имение» для просветительства, развития сельского хозяйства и возрождения народной художественной культуры. И местная школа действительно поражала.

В основном здании были просторные меблированные классы, кухня и столовая. Для учеников из далёких мест построили общежитие, для учителей — квартиры. Школьную библиотеку оформили в виде сказочного теремка.

На территории также располагались специальные здания: мастерские, пчеловодческий музей и метеорологическая станция. Окружающий ландшафт распланировали с учётом сельскохозяйственного профиля школы, но не забыли и о важной для крестьян религии — рядом построили церковь. В своей школе Тенишева опиралась на православие и государственность.

Курс обучения занимал шесть лет. В школу Тенишевой бесплатно принимали мальчиков и девочек всех сословий от 14 лет, и её посещали дети не только крестьян, но и мещан, служащих, ремесленников, и даже дворян. На практических летних работах ученики получали питание от школы.

Сирот основательница брала на полное содержание. Все подростки носили аккуратную чистую школьную одежду и обувь (напомним, это в ту эпоху, когда крестьяне летом ходили в основном босиком, а зимой у детей вполне могли быть одни валенки на семейную ораву). На зиму школьникам выдавали меховые тулупчики, шапки и сапоги.

Главной особенностью этой школы были сельскохозяйственные дисциплины: земледелие, землемерие, садоводство, скотоводство, геодезия, огородничество, пчеловодство. А в общеобразовательной программе ученики осваивали и широкий набор общеобразовательных предметов: чистописание, Закон Божий, русский и церковнославянский языки, арифметику, геометрию, историю России, зоологию, законоведение, химию, физику, черчение, ботанику, географию.

Также дополнительно мальчики могли обучаться столярному, токарному, корзиночному и шорному ремёслам, а девочки — рукоделию. Работа в мастерских была обязательна для всех. В них занимались кустарными промыслами: вышивкой, керамикой, резьбой по дереву, рисованием.

Читайте также:

История народных университетов в Российской империи: что за учебные заведения это были?

Тенишева не жалела средств, и благодаря этому в школе работали превосходные преподаватели, вплоть до столичных профессоров. Так, курсы плодоводства и огородничества вёл основоположник российской генетики, ботаник Роберт Регель. Вкупе с обширной библиотекой и передовыми обучающими методиками это позволяло воспитывать профессиональных фермеров в духе реформы Столыпина.

Основательница талашкинской школы старалась связать обучение и воспитание, развить индивидуальные способности подростка, ориентировалась на практические знания и умения, которые пригодятся в повседневности. Она призывала учителей искать собственный стиль обучения, использовать дифференцированный подход в оценке успеваемости. Отстающих не отчисляли, а пытались научить чему-то полезному. Например, когда один отвязный школьный хулиган заявил, что хочет стать цирюльником, Тенишева помогла ему обучиться парикмахерскому мастерству в Петербурге.

Большое значение играло художественное воспитание, развитие эстетического чувства. При школе действовал театр, который способствовал, как бы сейчас сказали, психологическому раскрепощению — на сцене ребята учились выражать свои чувства и эмоции. Ещё в тенишевской школе организовали балалаечный оркестр в составе 30 учеников под руководством известного музыканта Василия Лидина.

Оркестр выступал на всех смоленских мероприятиях и даже съездил на всемирную выставку в Париже в 1900 году. Инструменты для музыкантов изготовили талашкинские мастера, а для парижского выступления их расписали знакомые Тенишевой художники, в том числе Михаил Врубель и Константин Коровин.

Важное место в школе занимало приобщение к национальным традициям и вере. Так, Тенишева открыла в Талашкине первый в России музей этнографии и русского декоративно-прикладного искусства «Скрыня», куда школьники ходили на экскурсии. Для него собрали более 10 тысяч предметов народной культуры: костюмы, утварь, старинные иконы, мебель, драгоценности, царские врата XVI века и много другое. В 1911 году Тенишева передала это собрание городу Смоленску.

Многие современники признавали деятельность Тенишевой в Талашкино национальным достижением, но не большевики. После революции 1917 года княгиню критиковали «за политическую близорукость». В 1919 году ей удалось покинуть Россию, и девять лет спустя она умерла в эмиграции.