Былое: княгиня Дашкова — о том, как она стала директором Академии наук

Это было предложение, от которого нельзя отказаться. Публикуем отрывок из мемуаров.

Иллюстрация: Wikimedia Commons / Ольга Скворцова / Skillbox Media

Редакция «Образование» Skillbox Media

Онлайн-журнал для тех, кто работает или хочет работать в сфере образования. Рассказываем о трендах, теории и полезных практиках.

«В следующем месяце был дан новый придворный пир, не помню, по какому обстоятельству. Императрица, обходя общество, перемолвилась несколькими словами с некоторыми статс-дамами и иностранными министрами, а потом, обратившись ко мне, сказала: «У меня есть до вас, княгиня, особое дело; но теперь, я вижу, нельзя говорить о нём». Затем она оставила меня и снова заговорила с посланниками на другой стороне залы. Потом вдруг, остановившись в небольшом кругу посреди комнаты, она подала мне знак подойти к ней. Я приблизилась. И если бы я упала прямо с облаков, то менее удивилась бы, чем в ту минуту: императрица предложила мне место директора Академии искусств и наук.

Моё безмолвие (я не могла поначалу ничего сказать) заставило Екатерину повторить своё предложение, сопровождаемое тысячью самых лестных выражений.

«Нет, государыня, — сказала я наконец, — не по моим силам эта обязанность. Если вы шутите, то я могла бы ещё принять ради насмешки над собой это место, но никогда не соглашусь унизить ваше личное достоинство и умение избирать людей, вступив в такую должность, для которой я вовсе не гожусь».

Императрица, желая убедить меня, приняла мой отказ за выражение не совсем искренней привязанности к ней. Я думаю, каждый, кто подходил к Екатерине, чувствовал влияние её неотразимого красноречия и ловкости, когда она хотела овладеть волей и умом известного лица.

Со мной ей не было надобности употреблять эти средства. Вследствие моей непоколебимой преданности я всегда готова была повиноваться Екатерине, лишь бы она не требовала от меня обязанностей выше моего собственного долга. В настоящем случае она напрасно расточала своё искусство. «Назначьте меня, — отвечала я, — директором ваших прачек, и вы увидите, как ревностно я отслужу свою службу». — «Ну вот, вы начали и сами шутить, — возразила императрица, — обрекая себя на такое смешное дело».

«Вы, государыня, хорошо знаете мой характер, и при всём том вы недостаточно взвесили цену такого предложения. По моему мнению, человек даёт достоинство своему месту, и если бы я была поставлена во главе ваших прачек, я смотрела бы на своё назначение как на самое завидное и почётное из придворных мест. Положим, что я не занималась мытьём белья, но ошибки, следствие моего невежества в этом деле нисколько не повредили бы вам. Напротив, директор Академии наук не может сделать ни одного ложного шага, который был бы вреден сам по себе и подрывал доверие к государыне, определившей его».

Императрица, несмотря на мои возражения, настаивала, напомнив мне о моих предшественниках, занимавших это место с меньшими способностями, чем мои. «Тем хуже, — сказала я, — для тех, которые так мало уважали себя, принимая обязанности выше своих сил».

Взоры всего собрания обратились к нам.

«Хорошо, хорошо, — сказала Екатерина, — оставим вопрос как он есть. Что же касается вашего отказа, он ещё больше убеждает меня в том, что лучшего выбора я не могу сделать».

Этот разговор бросил меня почти в лихорадку, и на лице, вероятно, отразилось сильное душевное волнение, потому что окружавшая нас толпа с бесконечным самодовольством, как я заметила, подумала, что между нами произошло что-нибудь очень неприятное.

Старая графиня Матюшкина, редко умевшая сдерживать своё любопытство, очень желала допытаться, о чём шёл разговор с Екатериной. «Вы видите, — сказала я, — моё необыкновенное волнение, и виной тому единственно доброта и расположение ко мне государыни».

Я пламенно желала поскорей уехать с бала и, прежде чем лечь в постель, написать императрице и ещё сильней выразить причины моего отказа. Возвратившись домой, я тотчас же принялась за письмо, которое и более хладнокровного монарха, нежели Екатерина, могло бы оскорбить.

Я сказала ей прямо, что жизнь государыни может пройти незамеченной перед судом истории, но вредная и безрассудная раздача общественных должностей никогда не кончится, что по самой своей природе, как женщина, я не могу руководить Академией наук. По недостатку своего образования я никогда не искала учёных отличий, хотя в Риме предоставлялся мне случай купить его за несколько дукатов.

Было около полуночи, когда я окончила своё письмо; посылать его императрице было уже поздно. Но горя нетерпением как можно скорей отвязаться от этого нелепого предложения, я отправилась в дом князя Потёмкина, у которого никогда в жизни не была, и приказала доложить ему о себе; а если он в постели, то разбудить его.

Действительно, он уже спал. Я рассказала ему, что было в этот вечер между мной и императрицей. «Я уже слышал об этом от государыни, — сказал он, — и хорошо знаю её последние намерения. Она непременно желает поручить Академию наук вашей дирекции». — «Но ведь это невозможно, — возразила я. — Каким образом я могу принять эту обязанность, не унизив себя в своих собственных глазах? Вот моё письмо к императрице, в котором я отказываюсь. Прочитайте его, князь, а потом я запечатаю и вручу его вам. Вы передадите его Екатерине утром, как только она проснётся».

Князь Потёмкин, пробежав письмо глазами, разорвал его в клочки. Изумлённая и рассерженная, я спросила, как он смел разорвать моё письмо, написанное императрице.

«Успокойтесь, княгиня, — сказал он, — и послушайте меня. Вы искренне преданны государыне, в этом никто не сомневается. Зачем же вы хотите беспокоить и огорчать её предметом, который в эти последние два дня исключительно занимал её мысль и на который она твёрдо решилась? Если вы действительно неумолимы, вот перо, чернила и бумага — напишите новое письмо. Поверьте, я советую вам как человек, преданный вашим интересам. Кроме того, должен добавить, что императрица, определяя вас на это место, имеет в виду удержать вас в Петербурге и тем самым иметь случай чаще видеться с вами. Говоря правду, ведь она утомлена этим сборищем дураков, которые её вечно окружают».

Мой гнев, редко когда продолжительный, и тут почти прошёл. Я согласилась написать более умеренное письмо, которое я хотела послать со своим слугой, чтобы передать его государыне через одного из её придворных лакеев, как только она встанет поутру. В заключение я умоляла князя употребить всё своё влияние, чтобы разубедить императрицу в таком беспримерном и странном назначении.

Приехав домой, я села за другое письмо и, несмотря на раздражённое состояние, кончила его в том же платье, которое надела с утра для придворного бала. В семь часов письмо было отправлено, и я получила на него ответ. Заметив о моём раннем пробуждении, императрица наговорила мне очень много лестных и обязательных фраз, но ни одного слова об отказе, который она, очевидно, сочла не заслуживающим никакого внимания.

В конце того же дня я получила письмо от графа Безбородко и копию указа, уже переданного Сенату и определившего меня директором Академии наук».

Источник:

«Воспоминания княгини Е. Р. Дашковой, писанные ею самой». Несмотря на название, воспоминания были написаны не собственноручно княгиней, а с её слов. Диктовала она, кстати, по-французски. Впервые мемуары были опубликованы в 1840 году в переводе с французского на английский, а на русском языке они увидели свет в 1859 году.

Контекст

Княгиня Екатерина Романовна Дашкова (1743–1810) была сподвижницей Екатерины Великой в период дворцового переворота 1762 года, в результате которого та взошла на престол. В разные годы положение Дашковой при дворе менялось от статуса приближённой особы до опалы. В период очередного сближения в 1783 году императрица назначила Дашкову директором Петербургской академии наук, состояние дел в которой находилось тогда в упадке.

Эту должность княгиня занимала почти 11 лет и много сделала для развития науки и образования, став настоящей звездой эпохи Просвещения. Она увеличила количество обучавшихся в Академии за казённый счёт, содействовала научным исследованиям и изданиям научных трудов, ввела практику строгих экзаменов и поддерживала отправку студентов для завершения образования в западноевропейские университеты. По её инициативе профессора Академии стали регулярно проводить публичные лекции, расписание которых печаталось в «Санкт-Петербургских ведомостях». Чтобы заинтересовать профессоров этой дополнительной нагрузкой, она увеличила им денежное содержание.

Читайте также: