«Мы, профориентологи, тоже в каком-то смысле про развивающее обучение»

Поступление в «случайный» вуз — следствие проблемы профориентации

— Как у современных подростков с пониманием, кем они хотят быть?

— Плохо. Есть такой показатель — готовность к профессиональному самоопределению. Он оценивается по разным критериям. Так вот, исследования, которые проводили мы (да и не только мы), дают все основания предполагать, что 70% школьников этой готовностью не обладают. Они не очень представляют себе рынок труда и то, как устроено профессиональное образование, плохо знают содержание профессий.

Мы замечаем эффект отложенного выбора, когда профессиональное образование выбирают по случайным причинам («Друзья пошли, и я за компанию») либо по желанию родителей, а вот полноценный выбор происходит (если вообще происходит) уже после окончания колледжа или вуза. Хотя в идеале всё должно быть наоборот: сначала молодой человек определяется, зачем ему это образование, и только потом вкладывается в него.

— В чём причина этой проблемы?

— Возможно, в том, что не хватает условий и времени, специально выделенных для профориентации.

— Но ведь профориентация школьников включена в требования ФГОС?

— Да, считается, что общее среднее образование должно способствовать профессиональному самоопределению. Предполагается, что вот есть, допустим, в школе предмет биология — и помимо знаний непосредственно по биологии ребёнок должен понимать, в каких профессиях она нужна, где применяется. А насколько этот подход реализуется на практике? Пока фрагментарно, к сожалению. Но в эту сторону надо двигаться. Помимо учебных предметов, нужны отдельные специальные занятия, которые помогали бы ребятам с выбором.

— Известно, что порядка 38% россиян работают не по профессии, которой они учились. Как вы считаете, это следствие как раз проблемы профориентации в школьном возрасте?

— Это обусловлено, скорее, суммой причин. Смотрите, сейчас во всём мире профессиональная жизнь удлиняется, люди работают довольно долго по сравнению с тем, как было, например, сто лет назад. При этом динамика изменений существенно увеличилась. Появляются новые технологии — соответственно, какие-то профессии исчезают или видоизменяются, возникают новые. Например, раньше были массовые профессии машинисток и стенографисток, этому учили, это казалось востребованным, а сейчас нужды в них нет.

Но вот то, что в первый год после окончания вуза работают по специальности только 50% выпускников (по данным наших исследований), это уже серьёзная проблема. Получается, что либо те навыки, которые молодые люди получили в вузе, оказались ненужными рынку труда, либо — да, тут проблема профессионального самоопределения, эти выпускники вообще не знают, почему они выбрали ту или иную специальность.

— Как вы относитесь к профилизации школьного образования? Может, это ошибка — отправлять ребёнка, например, в физмат- или в химбио-класс, тем самым уменьшая его шансы поступить по окончании школы в гуманитарный вуз, даже если он этого вдруг захочет?

— Расскажу такую шутку. Один директор школы говорил: «Я в школе сделал медицинский профиль, чтобы как можно больше ребят поняли, что медицина — это не их».

Широкий выбор профилей должен быть, наверное, в классе восьмом. Примерно в это время у ребёнка уже появляется способность к самоопределению. А до этого хорошим пробным инструментом могут быть проектно-исследовательские работы. Здорово, если молодой человек увлечётся чем-то. И нужна системная работа по знакомству детей с тем, как та или иная профессия реально выглядит на практике. Наш центр этим занимаемся в профориентационных лагерях. Это называется «профессиональная проба», и она очень важна как способ профориентации. Подросток в некотором смысле пробует себя в специальности, видит этот путь и дальше принимает для себя решение, хочет он этим заниматься или нет. Тогда он в профессию идёт осознанно.

— А если подростку в итоге вообще ничего не нравится?

— Такое может быть, конечно. Лучше же на планшете поиграть — зачем себя утруждать? Но познавательная, трудовая потребность на самом деле сильна. У многих подростков она есть, даже когда у них планшет под рукой. И родителям, и педагогам нужно помочь её раскрыть. Им интересно сделать что-нибудь самим. Человек вообще так устроен: когда он что-то произвёл, и у него получилось хорошо, он от этого испытывает удовлетворение. Особенно если результат оказался социально полезным. Многие исследования это подтверждают.

Профориентация — это далеко не только тесты и консультации

— Кто чаще становится инициатором профориентационной консультации тинейджера — он сам или его родители?

— Чаще — родители, конечно, это их забота и ответственность. Из тех подростков, которые в наш центр обращаются, только процентов 15 сами принимают такое решение.

Родителям трудно разобраться в современных профессиях и в том, какие из них будут востребованы, они не понимают, как выбрать университет. Очень много запутанного: вузы объединяются, правила ЕГЭ и поступления меняются, родителям приходится во всё это погружаться. Конечно, они испытывают стресс.

— Что представляет собой профориентационная консультация? По сути, это ведь психологический тест и доступное разъяснение его результатов, да?

— Да, тем, кто к нам обращается, мы рекомендуем пройти наш профориентационный тест и даём консультацию по нему. Это компьютерный тест, который оценивает особенности человека: его личностные черты, интересы, способности.

— Присутствие родителей важно потому, что они обычно сильно влияют на выбор ребёнка?

— Выбор профессии — чаще всего семейное решение. Причём мнения родителя и ребёнка могут не совпадать. Ребёнок иногда вообще не решается сказать семье, чего он на самом деле хочет. Боится, что его засмеют. Иногда дети делятся своими сокровенными мечтами, но взрослые их не поддерживают. На консультации желательно всё это проговорить, где-то защитить ребёнка и его интерес, объяснить родителям, что нет ничего страшного в его мечте, а до ребёнка донести позицию родителя.

— Расскажите про ваш центр на базе факультета психологии МГУ. Что он из себя представляет?

— Мы сами разрабатываем профориентационные методики, в частности тестовые диагностические технологии для профориентации, апробируем их и реализуем. А спустя 7–10 лет мы проверяем валидность — насколько наши методики оказались полезными людям. Обзваниваем тех, кто у нас консультировался несколько лет назад, и спрашиваем, кем они сейчас работают, в какой сфере, насколько удовлетворены.

— Можете привести пример?

— Ну давайте возьмём естественно-научное направление. Теперь оно стало модным, а в начале 2000-х многие ребята, которые им интересовались, не выбрали его по финансовым причинам — денег там мало платили. Так вот, оказалось, что у тех, кто отказался от своей мечты и пошёл, например, на экономический факультет, уровень удовлетворённости потом был крайне низок. А те, кто рискнул и всё же пошёл на естественно-научное, довольны.

— Какие ещё у вас есть методы, кроме тестирования и консультаций?

— Ещё мы разрабатываем и проводим профориентационные тренинги и организуем один из вариантов профессиональных проб. Это лагеря, где ребята в течение одного дня или недели могут попробовать на практике выбранное профессиональное направление, проходят мастер-классы с экспертами, делают проекты, а представители профессий рассказывают им, насколько соответствующие специальности востребованы сегодня.

Моя цель, как организатора этих проб, — помочь ребятам сузить выбор, понять, чем они хотят заниматься в рамках интересного им направления, и осознать, действительно ли их это привлекает, и вообще их ли это выбор или решение другого человека. Если ребёнок утверждается в своём желании, то дальше надо выбирать конкретную траекторию для становления в соответствующей области.

Эффекты профориентации и чудеса, которых от неё ждать не стоит

— Можно проводить профориентацию в раннем возрасте? Или лет до 15 — слишком рано?

— Я скажу так: в каждом возрасте своя задача. Мы оцениваем высшие психические функции ребёнка, и в дошкольном возрасте первая наша задача — понять, есть ли какие-то проблемы. Родители могут не замечать, что у ребёнка, например, пространственная память не развита, а со временем это может привести к тому, что некоторые профессии будут ему недоступны. Но если вовремя выявить проблему, можно её скорректировать.

Имеет ли это прямое отношение к профориентации? Наверное, нет. Это, скорее, подготовка к ней. Но мы всё равно относим такую услугу к профориентационным.

Вообще, наши нейропсихологи говорят, что до определённого возраста (до школы и в началке) лучше больше заниматься тем, в чём есть проблема, чтобы этот навык отработать. А вот начиная со старшей школы надо заниматься тем, что хорошо получается. При этом не стоит забывать, что главное, что должен делать ребёнок в дошкольном возрасте, — это играть, и не нужно его перегружать.

— Наверное, профориентация помогает выбрать ребёнку и подходящее дополнительное образование?

— Конечно. В младшем школьном возрасте многие дети посещают дополнительные кружки. Но мало кто из них выбирает занятия самостоятельно. Отчасти это понятно: ребёнку в этом возрасте сложно принять собственное решение, да почти невозможно. Но надо его готовить к этому. Если никогда не интересоваться, чего он хочет, не давать ему выбора, а потом вдруг в какой-то момент спросить: «Кем ты хочешь быть?», то, конечно, ребёнок растеряется: раньше всегда кто-то решал за него, а теперь вдруг требуют сделать свой выбор.

Есть такой подход в педагогике — развивающее обучение. Его суть в том, что начальная школа должна быть посвящена развитию такого навыка, как рефлексия, чтобы дети к моменту завершения обучения научились размышлять, делать выводы.

Ещё с ребёнком надо договариваться о простых, но важных правилах. Пусть он сам выберет себе два дополнительных занятия с условием, что одно в течение года можно бросить, если не понравится, но другое ему обязательно нужно закончить. И с уговором, что в любом случае он может бросить занятие только после того, как достигнет хотя бы промежуточного результата, какой-то первичной победы, а не моментально, когда такая мысль пришла ему в голову.

— Разумный подход и действительно развивающий. Но вот началка закончилась, и ребёнок переходит в среднюю школу — чем на этом этапе ему может помочь профориентационная консультация?

— В 5–7 классах уже встаёт вопрос выбора профиля обучения, тем для проектно-исследовательских работ, дополнительных занятий по каким-то предметам. В это время профили можно менять, это нормально, если в шестом классе — один, в седьмом — другой. Можно пробовать самые разные сочетания.

— Главное — нащупать, к чему у ребёнка склонность?

— Да. А в 8–9 классах уже должен появиться фокус, нацеленность на профессиональное образование, то есть перед ребёнком стоит вызов: сделать конкретный выбор.

У студента после окончания профессионального образования будут уже свои задачи, с которыми он обращается к профконсультанту, у взрослого человека — свои, при наступлении пенсионного возраста — тоже свои (прекращать ему трудовую деятельность и заняться каким-то хобби или продолжать карьеру, может быть, в другой сфере?). Все эти задачи — разные типы услуг, и для них мы применяем разные методики.

— Чего от профконсультанта ждать не стоит?

— Не надо ждать от профконсультанта, что он просканирует тебя взглядом и скажет: «Ты врач-уролог! Поэтому сейчас тебе надо вот эту школу к такому-то педагогу и ещё вот сюда на курсы. После школы поступай вот в этот медицинский, потом пойдёшь работать в эту больницу, а через пятнадцать лет она закроется и ты перейдёшь в другую больницу. К тому времени как раз получишь дополнительную квалификацию».

Многие ненаучные формы профориентации — по отпечаткам пальцев, по гороскопу — действуют именно так. Их нужно остерегаться, они ничем не помогают и способны даже навредить, потому что уводят с пути.

— А что делает настоящий профконсультант?

— Помогает сформулировать мотивы и интересы человека, выявить его когнитивные способности и личностные черты. Дальше консультант вместе с клиентом обсуждают, в каких карьерных траекториях такие способности, черты и интересы могут быть востребованы.

— То есть вы даёте просто пищу для размышлений?

— Не только. Мы должны на консультации сформулировать, какие шаги надо сделать, чтобы перейти к делу.

Иногда я говорю: «Давай действовать, попробуй вот это. Если я ошибаюсь, потом приходи и расскажи, что я ошибся». Это нужно, чтобы побудить человека к действию вместо долгих размышлений о выборе. В какой-то момент пора просто делать, работать и брать на себя ответственность. Иначе можно вечно думать и выбирать, чем бы заняться. Бывают коллекционеры образования: они один диплом получили — нет, что-то не то, не устраивает, второй, третий дипломы получили — нет, опять что-то не то. А работать так и не начали.

— Что вы думаете про призвание? Бывают, например, прирождённые врачи?

— Надо уходить от мысли, что у человека есть некая данность, и он или она — прирождённый врач или педагог или кто-то ещё. У любого человека достаточно высокая вариативность.

Лучше говорить про культуру любимых дел. Вы ищете три свои сильные стороны — то, что у вас хорошо получается делать. И дальше развиваете, наращиваете их. Через десять лет вы, возможно, станете «прирождённым» в том направлении, которое выбрали.

— Вы упомянули, что сейчас мир профессий меняется — одни специальности умирают, в то же время появляются совершенно новые. Как консультант может это всё учесть, чтобы не посоветовать клиенту такое направление работы, которое лет через пять исчезнет?

— У нас в центре есть специальные сотрудники, которые постоянно отслеживают и анализируют информацию о профессиях, изучают динамику и тонкости. Консультанты каждый год проходят супервизию, где оценивается в том числе то, насколько они погружены в актуальный контекст.

— Скажите, современные подростки чего обычно больше хотят — денежную профессию, в которой не надо напрягаться, или самореализацию?

— В целом за последнее десятилетие запрос на самореализацию вырос. Причём ребята могут автоматически сказать, что деньги для них очень важны и главное — получать хорошую зарплату. Но начинаешь разговаривать, копать глубже, и выясняется, что там есть ещё другие мотивы. Это всегда достаточно сложносочинённый выбор. И задача профориентологов как раз в том, чтобы помочь подростку сформулировать его предпочтения. На прямой вопрос «Чем ты хочешь заниматься в профессии?» даже не любой взрослый сможет ответить.

Возможности школьной профориентации

— Судя по тому, что вы рассказываете, было бы очень полезно профессионально ориентировать каждого ребёнка и делать это последовательно на протяжении всей учёбы в школе. Но обеспечить хорошими профконсультантами все школы пока вряд ли возможно. Как вы считаете, если ввести хотя бы только тестирование, это поможет сделать выбор профессии и вуза более осознанным?

— Нет, если просто раздать тесты, даже не обсуждая результаты, пользы от этого не будет. Я вам больше скажу: консультации после тестирования тоже недостаточно. Нужна комплексная, последовательная работа по самоопределению и профориентации.

И надо для начала вообще заинтересовать детей этой темой, вдохновить их идеей своего профессионального самоопределения, показать, что, вообще-то, выбор профессии — это прикольно, интересно.

— А существуют какие-то методики, которые помогают заинтересовать?

— Конечно. Есть такой профессор Николай Сергеевич Пряжников, он всю жизнь посвятил разработке методик, активизирующих профессиональное самоопределение, придумал игры и упражнения, которые можно делать с классом. Эти занятия вдохновляют детей на размышление о том, чем им заниматься в будущем.

— Какие средства профориентации может применять обычный педагог? Ведь если профориентация — психологическая услуга, у консультанта должно быть соответствующее образование, но не у каждого учителя оно есть.

— В профориентации существует много разных технологий. Чтобы применять психологические методики (тестирование, консультация), требуется психологическое образование и, кроме того, дополнительная подготовка в качестве профконсультанта. Это важно, потому что, применяя диагностический инструмент, надо хорошо понимать, как он работает и что показывает, разбираться в технометрике. Консультация проводится в русле психологического консультирования, так что это тоже требует психологической базы.

Однако есть и такие профориентационные технологии, которые вполне может применять педагог, не будучи психологом: например, поручить детям подготовить доклады о профессиях родителей, тем самым подтолкнуть их к изучению этой темы, организовать экскурсии в вузы или какие-то игровые активности. Но желательно всё же подготовить педагога и к таким мерам тоже. Ведь мало сводить ребят в университет — надо сначала настроить их так, чтобы они продумали и записали вопросы, которые хотят там задать, а после экскурсии обсудить с ними, что они там увидели, хорошим им показался этот вуз или не очень, что он может им дать, а чего от него ждать не стоит.

Три модели выбора профессий

— Заметны ли какие-то тенденции и тренды в том, как люди выбирают профессии?

— Мы называем эти тенденции моделями профориентации. Бывают традиционная, индустриальная и постиндустриальная модели. Подробно об этом пишут Игорь Станиславович Сергеев и Николай Фёдорович Родичев.

— Традиционная модель — это какая?

— Это когда выбора, по большому счёту, нет. Мы иногда в шутку называем её феодальной профориентацией: сын мельника становится только мельником. В России это до сих пор кое-где существует. Например, в моногородах, где работу можно найти только на градообразующем предприятии. Или когда родители говорят: «У нас вся семья работает в полиции, значит, и тебе туда надо», и другие варианты даже не рассматриваются.

Индустриальная модель профориентации — это когда человек выбирает из множества профессий и соотносит со своими склонностями. Эта модель была распространена в ХХ веке, да и до сих пор много где она ключевая. В Германии, Швейцарии, Австрии, например, она хорошо работает.

— А постиндустриальная модель что из себя представляет?

— Это когда профессий как таковых нет, но есть человек со своими особенностями, из которых можно сформировать сложносочинённые компетенции и придумать на их основе уникальную профессию. Это большой вызов для профконсультантов, когда нужно не профессию порекомендовать, а сформулировать сложную компетенцию и подумать, где она может быть востребована.

— Сейчас какая модель преобладает?

— Наши данные пару лет назад продемонстрировали, что индустриальной модели становится меньше, она сужается, а постиндустриальная и традиционная, наоборот, расширяются.

— Любопытно. Постиндустриальная модель, я догадываюсь, по какой причине растёт — потому что мир сильно меняется. Но традиционная сейчас почему активизировалась?

— Да, постиндустриальная модель растёт, потому что молодому человеку, оканчивающему сейчас школу и выбирающему вуз, в будущем понадобятся самые разные компетенции, и его работа, скорее всего, будет подразумевать очень широкий спектр разнообразных задач. К тому же в будущем количество рабочих мест будет сокращаться, значит, нужно учиться самому себе создавать работу. А для этого необходимы предпринимательские компетенции.

Что касается традиционной модели, то её популярность связана с тем, что люди боятся изменений. Поэтому выбирают семейное ремесло, некое дело, которым занимается близкое им сообщество.

— Наверное, постиндустриальная модель растёт в больших городах, а традиционная — в маленьких?

— В основном, так, конечно. Хотя благодаря интернету образовательные возможности есть и в малых городах. Сейчас вообще, пожалуй, самое лучшее время для образовательных возможностей. Можно учиться разным профессиям и навыкам, комбинировать их в самых разных вариантах. Раньше у человека, который жил где-нибудь в глубинке в маленьком городе или в селе, не было доступа к специалистам высокого уровня, у которых можно было бы чему-то научиться. А теперь — пожалуйста.