Былое: как матросы английский язык учили

«Весьма часто натыкаясь в лоции, например, на необходимость хотя бы элементарного знакомства с английским языком, курсанты штурманского отделения, обсудив этот вопрос, как водится, на общем собрании, командировали к комиссару курсов делегацию с требованием о найме специального учителя английского языка и учреждении таких же уроков. Желание их, конечно, было исполнено. Нашли какого-то юношу весьма голодного вида родом из Манчестера, охотно принявшего на себя обучение 40 русских матросов премудрости английского языка за 1500 рублей в месяц и 45 фунтов печёного хлеба в тот же срок.

Принялись — в большинстве по крайней мере, — безусловно, очень рьяно. Но, по-видимому, представляли себе дело изучения иностранного языка, да ещё такого трудного, как английский, гораздо проще. Скоро заскучали и начали тяготиться и манкировать. Сидели в классе невнимательно, чесались, громко зевали, читали под партами посторонние книги и даже курили.

Что же касается преподавателя, то он честно отрабатывал свой хлебный паёк. Система, чисто практическая, выбранная им для изучения языка с людьми, часто плохо знающими свой родной язык, была превосходна, гораздо лучше той, которая применялась в былые годы в Морском корпусе. На скучавших и дымивших папиросами он вскоре перестал обращать внимание, собрал вокруг себя только действительно интересующихся и прилежных. Но всё же дело у бедного англичанина шло из рук вон плохо.

Помню, в течение восьми уроков мы только и делали, что изучали фразу: „Проводите Катю домой“, затем: „Я проводил Катю домой“, а потом: „Проводили ли вы Катю домой?“ и так далее.

Матросы гоготали по поводу „Кати“, отпускали любезности и комментарии, которых англичанин, конечно, не понимал, но из галантности скалил зубы и старался их повторить, что вызывало ещё больший восторг учеников; вскоре уроки английского так и стали называться — „провожанием Кати до дому и обратно“…

— Я что-то забыл, мы будем сегодня провожать Катю?

Число „провожавших“ постепенно делалось всё меньше и меньше. Наконец уроки были официально оставлены только для желающих, а ещё через месяц бедный бритт остался без хлебного пайка.

Что же вынесли курсанты из двухмесячного опыта изучения английского языка? Очень мало! Пару фраз: к Кате добавили: „Мой большой друг Пётр упал с мачты“ и так далее… Но зато наш преподаватель, впоследствии сохранивший связь с курсами в том, что постоянно совершал субботние танцульки и блестяще отплясывал „дикси“, ещё и приобрёл большие познания в области русского языка. К сожалению, они были не совсем применимы в обществе, ибо состояли главным образом из самых труднейших, забористых и фантастических ругательств, на которые, как известно, такие мастера русские матросы (причём революционные не меньше, чем дореволюционные). Но славный англичанин не совсем понимал или вовсе не понимал, чему его научили, и был очень доволен. Что же касается его учителей, то они настолько были довольны его успехами и испытали с ним столько весёлых минут, что не раз можно было видеть после танцульки нашего бывшего педагога, уходящего с кульком дарственного хлеба».