Миф о Кремниевой долине. Меняют ли венчурные инвестиции мир?

Немного теории: как инновации меняют мир

Венчурный капитал — это форма частного финансирования, которое инвесторы предоставляют начинающим компаниям с большим потенциалом роста в стратегической перспективе. Венчурный инвестор покупает долю в бизнесе и так выделяет ему финансирование. Когда бизнес достигает успеха, чаще всего — выходит на биржу, инвестор продаёт эту долю. Венчурные инвестиции очень рискованные, однако в случае успеха могут принести прибыль в тысячи, а порой и в сотни тысяч процентов.

Людей, которые занимаются венчурными инвестициями, называют венчурными капиталистами. Как правило, они создают свои фонды, в которые привлекают средства обеспеченных частных лиц и институциональных инвесторов (банков, пенсионных фондов, страховых организаций и так далее). Доходность лучших фондов последние 10 лет составляла в среднем 15–27% в год.

Венчурных инвесторов привлекают в первую очередь инновационные компании. Порой именно они оплачивают ключевые технологические прорывы, радикально меняющие нашу жизнь. Поэтому для того, чтобы понять, как влияют на общество венчурные инвестиции, сперва нужно разобраться в том, как влияют на него инновации как таковые.

Основоположником теории инноваций считают австрийского экономиста, политолога и социолога Йозефа Шумпетера (1883–1950). Он разработал свою модель в работах 1911 и 1939 годов, однако и по сей день его подход считается базой теории инноваций.

Шумпетер считал, что экономическое развитие в капитализме заключается в постоянной смене структур его функционирования. Экономика — это, как писал Шумпетер, «созидательное разрушение» и «постоянная революция». И главный инструмент этой революции — инновация.

Инновации предыдущего периода, уже ставшие нормой, сперва сосуществуют с новыми, однако в итоге оказываются вытесненными. Возникновение автомобильного транспорта в целом уничтожило рынок карет и телег, хотя кое-где эти виды транспорта сосуществуют и сегодня. Из-за интернета на наших глазах закрывается всё больше печатных газет. Возможно, когда-нибудь мы увидим, как углеводородная энергетика полностью исчезнет, уступив место атомной и зелёной.

Американский экономист Саймон Кузнец вписал теорию инноваций Шумпетера в более широкий исторический контекст. Для того чтобы экономическая инновация сработала, ей должны сопутствовать определённые социальные новшества.

Например, как писал Кузнец, революция, которую совершил паровой двигатель, была бы невозможна, если бы в западном мире к моменту его возникновения не существовало развитого института банков. Развитие железных дорог не состоялось бы без рынка ценных бумаг.

При этом успешно внедрённые инновации и сами сильно влияют на общество. Они формируют содержание рынка, сосредотачивают экономическую мощь в определённых секторах экономики, обогащают определённых предпринимателей и группы элит и дают им власть.

Кто построил Кремниевую долину — венчурные капиталисты или американские военные?

Вернёмся к мифу о венчурном инвесторе из Кремниевой долины, движущем экономику в будущее. Если вписать этот образ в логику Шумпетера, то получится, что именно возникновение венчурного капитала стало причиной компьютерной революции. Это справедливо лишь отчасти. Венчурный капитал начал играть огромную роль в зарождающейся цифровой экономике в 1970-х и продолжает играть её сегодня. Однако начал компьютерную революцию совсем не он.

Технологический бум в Америке предопределила Вторая мировая война. К началу 1940-х годов армия Третьего рейха опережала американцев в некоторых технологиях — например, у Германии были более совершенные военные радары.

Для того чтобы получить преимущество над нацистами, в 1941 году Рузвельт учредил Управление научных исследований и разработок (OSRD). Именно эта структура среди прочего заведовала проектом «Манхэттен» и в 1945 году создала первую в истории ядерную бомбу, а также произвела множество других военных инноваций. Руководил ведомством инженер Вэнивар Буш.

Научные успехи OSRD были столь впечатляющими, что после войны Рузвельт предложил Бушу разработать стратегию по развитию спонсируемой государством фундаментальной науки.

В 1950 году Трумэн расформировал OSRD и учредил Национальный научный фонд (NSF). Он продолжил заниматься как военными исследованиями, которые после завершения Второй мировой остались востребованными из-за разгорающейся холодной войны, так и фундаментальной наукой.

И OSRD, и NSF работали по грантовому принципу. Вместо того чтобы самостоятельно руководить учёными, ведомство распределяло деньги из бюджета в виде целевых грантов между исследовательскими центрами при вузах. Этот принцип позволял сохранить науку децентрализованной, свободной и конкурентной. Почти все инновационные и наукоёмкие компании, существовавшие в то время, были нацелены на военный госзаказ и тесное сотрудничество с вузами.

Создание NSF вызвало научный бум по всей Америке. В первой половине 1950-х спрос на учёных технических специальностей в частных компаниях и в исследовательских центрах во много раз превосходил предложение. «C 1946 по 1948 год университеты выпустили всего 416 физиков и 378 математиков, — пишет историк Маргарет О’Мара. А в 1952 году NSF посчитал, что Америке не хватает около 100 тысяч учёных».

Первые годы львиную долю грантов получали старые классические университеты Восточного побережья, такие как Массачусетский технологический (MIT) или Гарвард. Однако со временем финансирование потекло в мелкие региональные вузы.

Одним из них стал основанный в конце XIX века университет Льюиса Стэнфорда в северокалифорнийском городе Пало-Альто. После войны Школу инженерии в нём возглавил Фред Терман — талантливый учёный, который в 1932 году выпустил главный американский учебник по радиоинженерии, а во время войны работал на «Проекте Манхэттен».

Многие исследователи описывают обитателей Пало-Альто и окрестностей как очень амбициозных и целеустремлённых людей с предпринимательской хваткой и любовью к технике. Пол Уэслинг, инженер и исследователь истории Кремниевой долины, рассказывает, что многие местные жители стали пионерами любительского радио в Америке.

До войны Стэнфорд был второстепенным вузом технического профиля. Тем не менее вокруг него сложилось небольшое комьюнити местных радиоэлектронных компаний, главной из которых была HP. Выпускники Стэнфорда Уильям Хьюлетт и Дэвид Паккард были любимчиками Термана.

Коллеги описывали Термана как очень серьёзного и даже угрюмого человека, который был влюблён в Стэнфорд и отдавал ему все свои силы. Он уважал свободное предпринимательство и всегда советовал студентам идти в бизнес.

Терман поставил целью сделать Стэнфорд лидирующим исследовательским центром страны. Преимуществом университета была приписанная к нему огромная территория пустой земли — её сдавали фермерам. В 1952 году Терман решил построить на этой земле технопарк — пространство, на котором частные компании могли бы взаимодействовать с грантодателями и университетами.

Ставка Термана сработала — в Пало-Альто потянулись крупные производители радиоэлектроники, такие как Kodak, Lockheed и General Electrics. Учёным было позволено работать в компаниях на полставки — неслыханная практика для вузов Восточного побережья. Стэнфорд даже корректировал свои учебные программы в соответствии с кадровыми запросами компаний. В 1950-х годах Стэнфорд и его технопарк стали одним из главных центров радиоэлектроники страны.

В 1957 году Советский Союз запустил в космос «Спутник-1», продемонстрировав своё научное превосходство над Америкой. Президент Айк Эйзенхауэр поспешно объявил о запуске американской космической программы и стал давать учёным ещё больше денег. В 1960-х США тратили на исследования 10–12% всего бюджета и больше, чем все остальные страны, вместе взятые.

Микрочип для «Аполлона»: как Кремниевая долина стала Кремниевой

В 1948 году инженеры Уильям Шокли, Уолтер Браттейн и Джон Бардин изобрели германиевый транзистор, а в 1956 году — получили за это Нобелевскую премию по физике.

Шокли решил создать коммерческую компанию, которая будет заниматься производством транзисторов, а также попытается разработать улучшенный транзистор из кремния. Он нанял тридцать молодых физиков, которых счёл самыми талантливыми во всей стране.

«К сожалению, посреди дела Шокли изменил свою точку зрения и захотел разработать устройство, которое было бы не таким универсальным, как транзистор, — рассказывал Гордон Мур, один из тех талантливых молодых физиков и будущий сооснователь Intel. — Мы обратили на это его внимание, но он оказался отвратительным управленцем. Поэтому восемь из нас решили уйти от него, и создать свою компанию, которая вернулась бы к изначальной задумке Шокли».

Шокли назвал покинувших его учёных предателями — поэтому в историю они вошли как «предательская восьмёрка».

Инвестиции «предательской восьмёрке» помог найти Дэвид Рок — тогда инвестиционный банкир, а в будущем один из крупнейших венчурных инвесторов Кремниевой долины. Предприниматель Шерман Фэрчайлд дал физикам полтора миллиона долларов и возглавил компанию, которую назвали его именем. Расположилась она в технопарке Стэнфорда. В 1959 году Fairchild Semiconductor совершила технологическую революцию, определившую будущее мировой экономики, — произвела первую в истории микросхему из кремния.

Кремниевый микрочип позволил установить компьютерное оборудование на космический корабль и отправить человека на Луну. Благодаря госзаказам в 1960-х Fairchild стала самой крупной компанией Стэнфордского технопарка. Однако в 1968 году компания стала убыточной и начала разваливаться. Талантливые инженеры стали покидать её один за другим. В 1968 году Роберт Нойс, подпись которого стояла под первым чертежом кремниевого микрочипа, и Гордон Мур основали Intel. Через несколько месяцев Джерри Сандерс, ещё один выходец из Fairchild, создал AMD.

А вот судьба самого Шокли незавидна. Череда бизнес-провалов и семейных трагедий сломила его психику. Получив профессорское кресло в Стэнфорде, он увлёкся расистскими евгеническими идеями, которые были слишком радикальными даже для Америки той поры — к примеру, он предлагал стерилизовать безответственных и глупых людей. К началу 1970-х пожилой учёный стал изгоем в научном сообществе, от него отвернулись даже собственные дети.

В 1960-х на американском фондовом рынке начался технологический бум. Первые производители компьютеров, выходившие на IPO, такие как Digital Equipment или Wang Laboratories, привлекали огромные капиталы. Как заметил журналист и предприниматель из Кремниевой долины Адам Осборн, «В конце 1960-х годов вам нужно было лишь выйти на середину Уолл-стрит и крикнуть: „Миникомпьютер!“ или „Программное обеспечение!“ — и вот вы уже завалены деньгами по шею».

Впрочем, первое десятилетие в производстве микросхем доминировали Массачусетс и Техас. Эпоха настоящего господства Кремниевой долины началась в 1970-х годах. Именно тогда она и получила это название с лёгкой руки журналиста Дона Хефлера. В 1969 году Стэнфорд, Университет Юты и другие университеты Калифорнии на деньги Минобороны разработали и построили ARPANET — систему кабельной цифровой связи, которая стала предшественницей интернета.

От китобоев до Apple: как появилось венчурное инвестирование

Принято считать, что венчурный капитализм в современной форме появился сразу после Второй мировой.

Конечно, высокорисковое частное инвестирование существовало и раньше. Так, историк американской экономики Том Николас называет первыми венчурными капиталистами агентов, которые в XVI–XVII веках помогали командам китобоев найти спонсоров среди богатых людей.

Первые типично венчурные сделки задокументированы ещё в XVIII веке. Однако эта практика, которая в Америке называлась «ангельским» инвестированием, не была широко распространена.

В XIX веке инвестиционный капитал в Америке был сосредоточен в руках нескольких сотен богатейших бизнес-семей — Карнеги, Вандербильтов, Рокфеллеров — «старых денег».

Иногда они вкладывались в начинающие наукоёмкие предприятия — например, эксперименты Томаса Эдисона с лампой накаливания оплатили именно «старые деньги». Однако чаще всего они инвестировали в форме ссуд под фиксированный процент — это куда более безопасный способ вложений. Институциональные инвесторы до Второй Мировой предпочитали вкладываться в устойчивые компании. Начинающим получить инвестиции было сложно.

Венчурное инвестирование возникло как дополнение к послевоенному государственному научному и оборонному заказу. Отцами венчура считают президента MIT Карла Комптона, профессора Гарварда и отставного военного Джорджа Дорио, банкира Ральфа Фландерса и инвестора Меррила Грисуолда — в 1946 году они основали первый современный венчурный инвестфонд American Research and Development Corporation (ARD). Ключевую роль в нём играл Дорио, который и придумал термин «венчурное инвестирование».

ARD обычно инвестировал от 50 тысяч до 1 млн долларов. Статистика показывает, что первые 30 лет средний горизонт инвестирования компании составлял шесть с половиной лет. В редких случаях инвестиции возвращались за 10 и более лет. Именно такой была самая выгодная сделка фонда и, возможно, самая прибыльная инвестиция в истории.

В 1957 году ARD предоставил 70 тысяч долларов Digital Equipment Corporation (DE), молодому производителю компьютеров выходцев из MIT. В 1965 году DE создала PDP-8 — первый коммерческий транзисторный мини-компьютер (размером с холодильник), который вывел компьютерную индустрию на новый этап развития. В 1970 году 70% акций DE, которыми владел ARD, стоили уже 350 млн долларов.

В 1960-х годах в США появлялось всё больше венчурных инвестфондов. Правительство стимулировало их рост, инициировав в 1958 году программу инвестиционных компаний малого бизнеса (SBIC). Это работало так: государственное Управление малого бизнеса лицензировало инвестфонды и предоставляло им долгосрочное кредитное плечо на льготных условиях. Фонды искали начинающие перспективные компании и вкладывались в них. В 1970-х действовало до 500 SBIC. В 1972 году был принят закон о пенсионных накоплениях, который позволил институциональным инвесторам вкладываться в венчурные фонды.

В начале 1960-х венчурные фонды начали понемногу перебираться в Калифорнию. «Когда [в 1957 году] я начал работать с Fairchild, я заметил, что в округе [в Стэнфордском технопарке] есть огромное количество небольших компаний, и всем им нужен капитал, но капитал весь на востоке, — рассказывал Артур Рок. — И я подумал — а что, если попробовать переместить немного капитала с востока на Дикий Запад? У этих людей было гораздо больше предпринимательского духа».

В 1970-х годах правительство начало сокращать объём инвестиций в НИОКР. Окончательно оформившееся к этому времени венчурное инвестирование вышло на первый план. В это время фонды, которые начали массово переезжать в Кремниевую долину, заключили множество сделок, предопределивших современную экономику.

В 1969 году Intel получил финансирование от SBIC под контролем крупного банка Wells Fargo. В 1977-м Apple, основанную за год до этого в гараже в Пало-Альто, профинансировал Артур Рок. В 1987 году фонд Sequoia Capital дал денег компании Cisco. Кремниевая долина в том виде, в каком мы её знаем, окончательно сформировалась.

В какую сторону венчурные инвесторы направляют общество сегодня

Итак, венчурное инвестирование стало одним из социальных условий, которые предопределили компьютерную революцию. Однако не менее важным условием стало государственное финансирование НИОКР американскими властями в первые три послевоенных десятилетия. Именно бюджетные вливания сформировали прослойку американских физиков, инженеров и кибернетиков, создавших современную компьютерную индустрию.

Технологический импульс, запущенный американскими властями в послевоенные годы, привёл к созданию интернета, соцсетей, электронной коммерции, искусственного интеллекта. Сегодня Америка вкладывает в НИОКР около 3% бюджетных денег — самое маленькое значение за последние годы, а в инвестициях в наукоёмкие предприятия доминирует венчурный капитал. Куда он направляет экономику без государственного вмешательства?

Государство может позволить себе инвестировать в фундаментальную науку, не ожидая от этих вложений выгоды. Однако естественное состояние любого частного инвестора — направленность на получение прибыли. Поэтому они действуют гораздо более приземлённо.

Сегодня венчурное инвестирование, серьёзно пострадавшее во время кризиса доткомов в 1995–2001 годах и мирового финансового кризиса в 2008 году, находится на подъёме. Эксперты прогнозируют, что рост этой сферы продолжится: венчурные фонды будут получать всё больше денег от институциональных инвесторов.

В 2020 году на американские компании пришёлся 51% мирового объёма венчурных инвестиций (в 1990-х было 84%, а в 1980-х — под 100%). Общий объём составил около 164 млрд долларов. В таких стартапах работало 4,4 млн человек — около 3% от общего числа трудоустроенных в Америке. Средний объём американского венчурного фонда — 24,6 млн долларов.

Сегодня венчурные инвесторы не такие рисковые, как в прошлом. Количество наиболее высокорисковых посевных инвестиций (на стадии бизнес-идеи) и вложений на ранних стадиях развития бизнеса постоянно сокращается, а доля инвестиций на поздних этапах растёт. Начинающим компаниям найти инвестирование сегодня куда сложнее, чем 20 лет назад. При этом растут объёмы «сухого порошка» — денежных средств, которыми фонд обладает, не вкладывая.

Более половины венчурных инвестиций приходится на интернет-компании. В последние годы здесь доминируют искусственный интеллект, компании-платформы, FinTech и EdTech.

На втором месте — сфера здравоохранения. Здесь инвестиции последние два года растут особенно быстро, и, по оценкам экспертов, их доля будет увеличиваться и дальше. Согласно исследованию Deloitte, венчурные фонды и капиталистов больше всего привлекает растущая индустрия «виртуального здоровья» — телемедицина, системы удалённого мониторинга состояния здоровья, платформенные решения и системы, основанные на искусственном интеллекте.

Генеральный партнёр фонда SemperVirens Venture Capital Эллисон Баум Гейтс уверена, что в будущем станут расти инвестиции в технологии мониторинга психического здоровья, уменьшение затрат на медицинское обслуживание, а также переподготовку специалистов.