Исследование: в какие мифы о генетике учеников верят педагоги и какова её настоящая роль

Аспирантка НИУ ВШЭ и сотрудница центра междисциплинарных исследований в Российской академии образования (РАО) Анна Павлова провела опрос 127 практиков из системы образования — это частные преподаватели, школьные учителя, сотрудники вузов — об их отношении к использованию генетических данных учеников в образовательных целях. Для Skillbox Media Анна прокомментировала ответы участников и объяснила, какие возможности на самом деле сейчас есть у образовательной генетики, а что в популярных представлениях о ней — заблуждения.

«Занимаясь психогенетическими исследованиями в сфере образования, мы с коллегами часто сталкиваемся с негативной реакцией родителей и учителей на нашу работу. Например, очень сложно получить согласие на сбор генетической информации у детей — как грибы, вырастают теории заговора. В большинстве случаев такая реакция продиктована непониманием и необоснованными страхами. Чтобы рассказать людям, работающим в образовании, о чём, для кого и зачем современная психогенетика, я подготовила для нашей летней школы „Генетика и нейронауки в образовании“ доклад о ключевых ошибках в интерпретации исследований. Опрос помог определить моменты, на которых нужно подробнее остановиться в докладе», — говорит Анна Павлова.

Как учителя и преподаватели воспринимают генетику в образовании

Участники опроса ответили на такой вопрос: «Как вы относитесь к идее использования генетических знаний для принятия решений, связанных с образованием?». Требовалось выбрать оценку на шкале от 1 до 10 — от «однозначно негативно» до «однозначно позитивно». Треть опрошенных сообщили о негативном отношении, около половины — о позитивном.

Причём чем старше были респонденты, тем чаще они выражали негативное отношение к применению генетических знаний в образовательных решениях. Вероятно, это связано с негативным отношением к психогенетике в СССР — в общественном сознании она была связана исключительно с евгеникой и фашизмом. Современная психогенетика отказалась от идеи генетического детерминизма и строится на том, что изучать ДНК человека следует только на благо этого человека. Возможно, младшее поколение практиков в образовании лучше знакомо с новым обликом этой науки.

Тем не менее молодые педагоги тоже выражали опасения. С чем они связаны? В ходе опроса участники могли выбрать из списка утверждения о связи генетики с образованием, с которыми были согласны. Два из этих утверждений касались негативных последствий применения генетических знаний: «Использование генетических данных, скорее всего, приведёт к тому, что детей с невысоким генетическим потенциалом будут обделять вниманием и заранее готовить к низкому статусу в обществе» и «Генетические данные, связанные с образованием, скорее всего, усилят расовую и гендерную дискриминацию». Большинство опрошенных согласились с этими утверждениями: 71% считают, что детей, чей генетический потенциал оценят как невысокий, станут обделять, а 62% ждут усиления дискриминации.

Однако с точки зрения науки, отмечает Анна Павлова, низкий генетический потенциал (если речь не идёт о серьёзных генетических заболеваниях, а просто о «неудачном» варианте нормы) — не приговор и не основание считать, что ребёнок не способен к учёбе. Каждый человек носит в ДНК «неудачные» варианты каких-то генов. Это всего лишь один из факторов риска — как наследственные заболевания, трудности в семье, загрязнение окружающей среды или сложный климат. Каждый фактор по отдельности немного повышает вероятность слабых образовательных результатов. Но если знать заранее об этих факторах, то их влияние можно и компенсировать.

Опасения у педагогов, вероятно, возникают потому, что люди в целом склонны переоценивать влияние генетических задатков на развитие человека и предсказательную силу генетических данных. Проще говоря, многие думают: если склонность к чему-то заложена в генах, то в жизни этого не избежать. Даже в нерепрезентативной выборке опроса, в которой было много преподавателей вузов (то есть людей не просто с высшим образованием, а с учёными степенями), многие согласились со следующими утверждениями:

• Гены могут показать, к какой области знаний больше предрасположен ребёнок — к технической, естественно-научной или гуманитарной (согласились 36%).
• По генетическим данным можно с высокой точностью предсказать уровень академических достижений ребёнка в будущем (13%).
• У ребёнка гены могут быть либо подходящими, либо неподходящими для хорошей учёбы (11%).
• Если способности к обучению наследуются с высокой вероятностью, то профессионализм преподавателя и качество образовательной среды не так важны (8%).

Однако все эти утверждения с научной точки зрения — либо сильные преувеличения, либо и вовсе заблуждения.

Что, с точки зрения науки, уже стало возможным в образовании благодаря генетике

По словам Анны Павловой, преувеличенное представление о роли генетической «базы» в развитии способностей к учёбе связано с неверным пониманием термина «наследуемость». К примеру, если в научной статье сказано, что наследуемость способностей к иностранным языкам составляет 50%, неспециалист, скорее всего, поймёт это так: способности ребёнка к изучению английского наполовину заданы генами, и все усилия по обучению могут повлиять только на оставшиеся 50%. Но на самом деле наследуемость — это доля различий в популяции, которую объясняют генетические вариации. Она показывает, насколько люди внутри исследуемой группы отличаются друг от друга в силу отличий в своих генах. Но на каждого отдельного человека наследуемость переносится не напрямую, а лишь вероятностно:

То, насколько реализуется наследуемость признака, зависит от среды. А среда — это всё, что окружает человека: и экологическая ситуация, и семья, и школа. Поэтому утверждение о том, что профессионализм преподавателя неважен, если способности заданы генетически, неверно. На самом деле высокая наследуемость возможна только в подходящей среде. Например, существуют варианты генов, связанные со способностью рано научиться читать. Но высокая наследуемость признака «умение читать в 6 лет» наблюдается только в тех странах, где детей к этому возрасту учат чтению, а ещё в семьях с высоким уровнем образования и достатка и у учеников сильных педагогов. Иными словами, высокая наследуемость говорит не о том, что среда не имеет значения и педагогам можно ничего не делать, а о том, что существующая среда благоприятна для развития признака, педагоги — молодцы, и важно продолжать в том же духе.

Неверны (или преувеличены) и остальные утверждения из списка. Так, гены не позволяют определить сферу деятельности, к которой склонен человек, — по большей части они предсказывают общие интеллектуальные способности, а за специализацию в первую очередь отвечает среда. И нельзя однозначно утверждать, что какие-то гены подходят для хорошей учёбы, а какие-то нет: разные варианты генов могут оказаться полезными в разной среде (это называется генно-средовым взаимодействием).

И хотя известны генетические варианты, наличие которых связано с высокими интеллектуальными способностями, реализация способностей всегда зависит от среды. На текущем этапе развития науки генетические оценки не имеют большой предсказательной силы: если взять людей с одинаковым генетическим потенциалом по той или иной способности (насколько его возможно посчитать сейчас) и посмотреть на их реальные успехи, то в этой группе будет наблюдаться очень большой разброс. Например, среди людей со средним показателем предрасположенности к образованию есть люди как с минимальным, так с максимальным числом лет образования. Есть шанс, что в будущем точность повысится, и генетические данные можно будет использовать для прогноза трудностей в обучении, но на 100% предсказывать достижения гены никогда не будут, подчёркивает Анна Павлова.

Как отмечает исследовательница, современная психогенетика полезна образованию в основном тем, что позволяет более реалистично смотреть на способности и возможности учащихся. С одной стороны, знание о наследственных основах индивидуальных различий опровергает идею, что каждый ребёнок — это «чистый лист», и в одинаковых условиях все должны достигать равных результатов. С другой стороны, в современной науке нет места и «генетическому детерминизму» — по многочисленным исследованиям видно, что в благоприятной среде низкий генетический потенциал не мешает развиваться способностям.

Ранее в Госдуме предлагали задействовать ДНК-тестирование для профориентации российских школьников. Судя по всему, сейчас внедрение такой технологии особой пользы не принесло бы.