100 лет назад родился Булат Окуджава

Девятого мая могло бы исполниться 100 лет Булату Шалвовичу Окуджаве — одному из главных советских бардов. Его творчество плотно связано с темой Отечественной войны, окончание которой мы каждый год празднуем всё того же девятого мая. Окуджава воевал на Закавказском фронте и знал, о чём поёт: в его песнях и стихах не найти солдатской бравады — лишь хроники сломанных судеб и великих потерь.

Песни Окуджавы прославились не только из-за Великой Отечественной. Булат Шалвович вошёл в историю советской культуры как большой поэт: его стихи и книги так же значимы, как песни. В поэтическом мире оттепели он занимает место рядом с Робертом Рождественским и Евгением Евтушенко.

Детство и война

В своей лирике Окуджава отлично передавал боль потерянного поколения: сам он перенёс все возможные невзгоды. Его отец, Шалва Окуджава, был видным деятелем революции. В апреле 1917-го вместе с Лениным он приехал из Швейцарии в Россию в пломбированном вагоне. В 1937-м Шалву расстреляли по подозрению в троцкизме. Мать Булата, Ашхен Налбандян, через год отправили в лагерь — как члена семьи изменника Родины.

Так Булат остался без родителей. В 1940-м, когда ему было 16, он переехал из родной Москвы в Тбилиси — там жила его тётя Сильвия. Подросток начал писать стихи, которые показывал школьной учительнице по литературе. Учительница стихи Окуджавы хвалила (а вот его дядя, поэт Галактион Табидзе, — ругал). Это могло бы стать началом литературной карьеры, но тут настало 22 июня 1941 года.

Узнав о начале войны, Булат стал ходить в военкомат Тбилиси и проситься на фронт, но получал отказ за отказом из-за возраста. А в сентябре 1941 года в Тбилиси был эвакуирован МХАТ, и в школу Окуджавы с выступлениями приходили Василий Качалов, Михаил Тарханов, Ольга Книппер-Чехова. Булат открывал вечера чтением стихов.

В августе 1942 года Окуджава наконец-то отправился на фронт — перед этим он пригрозил тёте Сильвии сбежать, если его не отпустят. Он служил в миномётных войсках, был ранен — случайно, если не сказать нелепо. Окуджаву зацепила шальная пуля из пулемёта на вражеском самолёте-корректировщике, который летел высоко над позициями советских войск и, как говорил сам Булат, «лениво» постреливал вниз без особой надежды кого-то достать.

Затем были госпиталь, запасной полк, Батуми, Новороссийск, Степанакерт. В марте 1944 года Булат вернулся в Тбилиси и пошёл в вечернюю школу. На фронте, в 1943-м, он написал свою первую песню «Нам в холодных теплушках не спалось».

Правда, об этом всём Окуджава вспоминать не любил:

Песни Булата Окуджавы о войне

Своё творческое кредо по отношению к войне Окуджава озвучил в песне «Второе послевоенное танго»: «Гордых гимнов, видит Бог, я не пел окопной каше». Об этом же он писал: «Война — вещь противоестественная, отнимающая у человека природой данное право на жизнь. Я ранен ею на всю жизнь и до сих пор ещё часто вижу во сне погибших товарищей, пепелища домов, развороченную воронками землю. Я ненавижу войну».

«Чёрный мессер» — одно из самых драматичных стихотворений Окуджавы. Оно объясняет читателю сознание свидетеля войны, оставшегося в живых, но мёртвого внутри и, очевидно, страдающего от посттравматического стрессового расстройства. Булат Шалвович приводит жуткие образы флешбэков или галлюцинаций, преследующих героя:

Дмитрий Быков (объявлен в России иностранным агентом) пишет, что рыдающим шмелём едва ли можно назвать ненавистного врага — это описание больше подходит самому автору, личность которого словно раздваивается на две ипостаси. Одна из них постоянно ведёт войну против другой — такой человек никогда не сможет жить мирно, счастливо.

Одна из программных песен Окуджавы — «До свидания, мальчики». Она передаёт разные эмоции: уныние от того, как начавшаяся война оборвала детство миллионов мальчишек («Стали тихими наши дворы… Повзрослели они до поры»), и пожелания пройти этот путь до конца, не потеряв себя («Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими, / Не жалейте ни пуль, ни гранат / И себя не щадите, и всё-таки / Постарайтесь вернуться назад»).

Окуджава знал, о чём пел: из тринадцати его друзей из Москвы четырёх убили в первые месяцы войны, а в итоге выжили только Булат и его друг Серёжа, прошедший всю войну. А ещё эта песня, вопреки названию, про женщин, которые сменили туфли на сапоги.

Булат Шалвович не признавал за войной величия и не видел в ней повода для гордости. Он говорил, что война может быть Отечественной, а вот Великой — нет. Вот и в «До свидания, мальчики» он называет войну «подлой». Вероятно, это не понравилось худсовету Всесоюзной студии грамзаписи — и он заблокировал выпуск песни.

Бард Юрий Андреев обвинял Окуджаву в том, что его песни «полны ужаса перед тем, что несла с собой война, они отвергают её — и в них нет ни слова о том, во имя чего боролся советский народ <…> Видится, что тоскливое сочувствие абстрактного гуманизма к отдельному человеку часто оборачивается пассивным, равнодушным отношением к этому человеку с его трудной судьбой».

И правда, у Окуджавы почти не встретишь песен о высоком долге и подвиге. Чаще он подчёркивал разрыв между нормой обычной жизни и ужасами войны. Вспоминая, как пошёл на фронт бодрым и счастливым, Окуджава называл себя «смешным солдатом» — толку от него было немного, но он очень старался. Однако наш герой быстро узнал, что он не храбрец, а трус, а война была способом доказать свой патриотизм тем, кто считал, что сын «врагов народа» не может любить родину.

Впрочем, вскоре он понял, как иллюзорны его представления о мире, и к незажившей сердечной ране из-за потери родителей добавилась травма войны. Об этом Окуджава написал в стихотворении «Убили моего отца»: «Как эстафету прежних дней / Сквозь эти дни её [рану] несу. / Наверно, и подохну с ней, / Как с трёхлинейкой на весу».

Одни из самых своих знаменитых песен о войне Окуджава создал в семидесятые, когда уже редко писал музыку, увлёкшись прозой. Одной из них была «Нам нужна одна победа», написанная для фильма «Белорусский вокзал» (1971) по личной просьбе режиссёра Андрея Смирнова. Тот хотел, чтобы песню глазами участника войны написал тот, кто действительно её видел. Сначала Окуджава отказывался, потому что, по его словам, он всегда писал подобные песни как человек «с гражданки».

Тогда Смирнов привёз его на «Мосфильм» и показал отснятое. Окуджава заволновался:

Схожая судьба и у песни «Бери шинель, пошли домой». Её Окуджава написал для «От зари до зари» (1975) — сегодня этот фильм о войне редко вспоминают. Песню начали крутить по радио, где её услышал Леонид Быков и включил её в титры фильма «Аты-баты, шли солдаты…» (1976), после чего песня стала особенно популярной: её играли на концертах и даже парадах, хотя сама по себе композиция нисколько не парадная. Это песня о страшной, нечеловеческой усталости солдат от войны.

Окуджава и Арбат

Отец Шалва — грузин, мать Ашхен — армянка, а сам Окуджава родился в Москве. В 1956-м он вернулся обратно в Москву — когда после смерти Сталина реабилитировали его родителей. С Москвой связана значительная часть его биографии и творчества, а главным местом в городе для барда был Арбат — в Плотниковом переулке рядом с Арбатом сейчас стоит памятник поэту.

Здесь Окуджава начал исполнять свои песни под гитару. Его первые сочинения: «Сентиментальный марш», «Песенка о полночном троллейбусе» и «Московский муравей» — быстро стали популярными в народе. Из 724 стихотворений и песен 36 посвящены непосредственно Арбату или упоминают его, ещё не менее 19 отсылают к нему.

Окуджава писал о своей улице, упоминая конкретные места: магазин «Гастроном» на углу Смоленской площади, зоомагазин направо от дома №43, дом, где жил поэт Николай Глазков, трамвай №31 с последней остановкой у Филей. Но темы, которые он затрагивал, были близки не только обитателям Арбата — они откликались в каждом жителе СССР.

Стихи Окуджавы про Арбат в основном посвящены воспоминаниям о жизни до войны. Таковы «О чём ты успел передумать, отец расстрелянный мой…», «Песенка о Лёньке Королёве», «Речитатив». В них он пытается восстановить дух безмятежности, невинного отношения к жизни, который сокрушили репрессии и война. Примечательно, что Окуджава практически не использует слово «интеллигенция», хотя именно она преимущественно жила на Арбате и черты её быта, нравов и образа мысли передаёт поэт в своих стихах.

По мнению литературоведа Кнабе, Арбат для Окуджавы — это не просто место жительства или улица, но тип человека и его судьба, соединившая все непреходящее и ценное для автора. И он связан со всей духовной эволюцией поэта, что видно в позднем стихотворении 1980 года «Арбатское вдохновение, или Воспоминания о детстве». Сначала Окуджава описывает детали быта:

Затем переходит к тому, каким восторженным коммунистом был, причём приверженность власти идёт в неразрывной связке с любовью к ближнему кругу:

Но в итоге «страшный век почти добил» героя: он и многие другие оказались глиной в руках исполина, который был готов лепить из неё то, что захочет лично он. Так что в конце Окуджава надеется, что его сын не столкнётся с тем, что пришлось пережить ему самому:

Окуджава и оттепель

С 1950 по 1956 год Окуджава работал учителем русского языка и литературы в Калуге и ностальгировал по родным местам. Среди его первых хитов были московские песни: «Московский муравей», «На Тверском бульваре», «Песенка о полночном троллейбусе» и многие другие.

1956 году родителей Окуджавы реабилитировали, мать вернулась из лагеря, сам он вступил в партию и вернулся в столицу. Тогда же его песни, которые он исполнял на кухне для друзей, начали расходиться по всей стране в виде магнитофонных записей.

Булат Шалвович одним из первых показал, что лирика бардовской песни не уступает в качестве классической поэзии, пусть и исполняется под гитару.

Это отлично показано в фильме «Застава Ильича» (1964), одну из сцен которого снимали в культовом для шестидесятников месте — Большой аудитории Политехнического музея. Окуджава там поёт «Сентиментальный марш».

В Политехническом музее проходили поэтические чтения, собиравшие толпы зрителей. Это было место протеста и сомнений — не столько по содержанию стихов, сколько по атмосфере собраний. Окуджава вспоминал:

Выступали главные поэты того времени: Роберт Рождественский, Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский. Среди них был и Булат Окуджава с гитарой. Тогда ещё не прославился Владимир Высоцкий, который позже стал едва ли не самым популярным человеком в СССР — после него уже никто не сомневался, что поэт с гитарой тоже больше, чем поэт.

Читайте также:

Высоцкий в 9 песнях

Однажды Окуджава выступал в Лужниках вместе с Вознесенским, Евтушенко и Рождественским. Пока поэты с восторгом смотрели на огромную толпу, Окуджава вдруг сказал: «Ребята, вы думаете, что вот эта толпа, которая пришла, вас послушает, она пришла слушать поэзию? Вы глубоко ошибаетесь. Они пришли услышать то, что не могут услышать по радио. А любящих поэзию тут всего человек пятьсот, не больше».

Бардовская песня продолжила традицию русской песни: она была маргинальной, вдохновлённой лирикой бедняков, страдальцев и уголовников, но при этом и метафизичной, рефлексивной — исполнители пели о чувствах и мечтах. Такими были певцы начала XX века вроде Александра Вертинского и Петра Лещенко.

За первую традицию среди бардов отвечал Высоцкий, который немало почерпнул из музыки криминальных кругов, а его яростная подача несла энергию злой улицы и обитавшей на ней шпаны. При этом Высоцкий любил выписывать в деталях всё происходящее вокруг, от кухонного быта до новостей и футбольных трансляций. Так же описательны были и песни бардов вроде Юрия Визбора, которые пели про лыжи, горы и походы.

Окуджава же в своих песнях обращался к сокровенным чувствам и общественной морали — не зря у него даже образ родного Арбата передавал скорее трагедию страны, нежели обычную ностальгию. А многие его тексты максимально оторваны от времени и общества, в которых они создавались, — просто поэзия на вечные темы любви, жизни и смерти. Среди таких — одни из самых знаменитых песен Окуджавы: «Ваше благородие, госпожа удача», «Давайте восклицать», «Молитва» («Пока Земля ещё вертится…»).